торые, но это и не главное. Бабы зато на него не вешаются. Соблазнов, как следствие, меньше. А вся эта красота и достаток… По мне они развращают.
Понимаю, что это камни в мой огород, но я не хочу вступать в дискуссию. У нас с Асадовым другая история. Ближе к семи вечера отхожу в сторону дамской комнаты и набираю Динара. Он не отвечает, и моя тревога становится сильнее. Вот что опять могло случиться? Ну не звонить же мне Карине каждый раз, когда он исчезает? Неужели Динару так сложно дать о себе знать?
За столик я возвращаюсь без настроения. Натянуто улыбаюсь девочкам, невпопад отвечаю на их вопросы. Ничего не могу с собой поделать – все мои мысли сейчас о Динаре.
– Девочки, спасибо большое, что позвали. Катюш, ещё раз с днём рождения. Мне уже пора.
– Может, ещё посидишь? Завтра выходной, – предлагают девочки, но я отказываюсь. Не хочу никому портить настроение своим кислым видом.
Звоню Ивану и прошу его отвезти меня в отель. Называю адрес, а он сообщает, что почти час ждёт меня возле салона и будет у кафе через пять минут. Значит Динар заранее его предупредил, что не сможет меня забрать? Неужели действительно что-то произошло?
Мой новый репетитор по английскому, помимо изучения языков, занимается астрологией и психологией. Чуть какой вопрос на повестке дня или спорная ситуация, и Ольга Николаевна тут же составляет прогноз. Раньше я тихо посмеивалась, глядя на все эти странные таблицы у неё в ноутбуке, а сейчас бы с радостью и к гадалке побежала, лишь бы узнать, когда наступит белая полоса в моей жизни.
На улице ветер, погода пасмурная, срывается дождь, но я почти не обращаю на это внимания. Меня потряхивает, но вовсе не от холода. Иван останавливается рядом с кафе, я быстро забираюсь внутрь и снова пытаюсь дозвониться Динару, а потом Максу, но оба номера недоступны. Надин – тоже. Хоть Хабарову звони. И я бы точно набрала, но его номера, к счастью, у меня нет.
– Динар Эльдарович распорядился, чтобы я отвёз вас к нему домой, но перед этим нужно заехать в отель, чтобы вы собрали вещи.
– Что?
Я цепенею от услышанных слов.
– Это всё, что я знаю, – пожимает плечами Иван.
Сердце пропускает удар, а потом начинает стучать, как сумасшедшее. Что всё это значит? Динар рассказал о нас Максиму? Нет, он бы не стал этого делать без моего ведома… Тогда в чём причина? Меня накрывает волной паники, руки начинают дрожать. Скорее всего, что-то случилось с Максом и Надей. Они должны были сегодня вернуться из Москвы. Прикрыв глаза, стараюсь глубоко дышать, взять себя в руки, успокоиться. Но ничего не получается. Да и как можно сохранять самообладание в такой ситуации? Я с самого утра нахожусь в подвешенном состоянии. Вот и не верь после этого интуиции.
Вещей у меня с собой не так уж и много – основная часть осталась на съёмной квартире. Я внесла арендную плату на несколько месяцев вперёд, и срок истекает только в следующем. В номере надолго не задерживаюсь. Беру лишь необходимое и тут же спускаюсь вниз. В машине снова набираю Асадова, Макса и Надю, но в динамике слышу всё то же: «Абонент временно недоступен». И так три раза по кругу.
– Иван, что случилось? Ты ведь в курсе? – спрашиваю водителя.
Наши глаза на мгновение встречаются в зеркале заднего вида.
– Динар Эльдарович скоро будет дома и сам всё расскажет. Я лишь выполняю его поручения, – сухо отвечает он.
– Всё же случилось. С Максом?
Иван молчит, а я закусываю губу, пытаясь сдержать подступающие слёзы. Мне страшно. Страшно, что брату снова причинят вред. Страшно за Динара, потому что он совсем ничего не боится и плевать ему на свою безопасность.
Машина въезжает во двор через открытые ворота. Я выхожу на улицу и иду к дому на слабых ногах. Ашира бегает по газону и, заметив меня, мчится навстречу. Утыкается мордой в колени, виляя хвостом.
– Привет, моя хорошая, – глажу её за ушком и иду на качели, которые стоят на террасе.
Не хочу заходить в дом, не хочу находиться одна. Даже ужин не смогу сегодня приготовить, потому что перебью всю посуду или испорчу еду. Неужели в моей жизни никогда не наступит спокойствие?
Ашира кладёт мордочку мне на ноги и преданно смотрит в глаза. У нас с ней сразу установился контакт. Я знаю, что Динар три или четыре раза в месяц приглашает на дом кинолога для занятий с собакой. Иногда они проходят за городом. Один раз я ездила на учебно-дрессировочную площадку вместе с Асадовым – он заставлял отдавать Ашире команды, и она беспрекословно слушалась. Это привело меня в дикий восторг.
Проходит полчаса, и во двор въезжает внедорожник Динара. Он выходит из машины и отдаёт распоряжение Ринату, затем направляется к нам, заметив, что мы с Аширой сидим на качелях.
– Извини, были дела. Не получилось тебя забрать.
Опустив глаза на мои ноги, он усмехается:
– Смотри-ка, ещё одну подружку себе нашла? Ты определённо пользуешься спросом в моём окружении.
– Что-то случилось с Максом? Он должен был вернуться сегодня, но телефон недоступен. У Нади тоже, – выпаливаю я на одном дыхании.
Динар задерживает на мне взгляд, словно над чем-то размышляя.
– Я готова. Говори как есть.
– Да, Наташ. Случилось. Пока ничего ужасного, но ситуация в любой момент может принять серьёзный оборот. Макса снова закрыли. Хабаров подключил связи и деньги. Надя сейчас у него. Если вдруг выйдет на связь, скинь ей мой номер и скажи, что я буду ждать звонка.
Я сглатываю огромный ком, подступивший к горлу, и чувствую, как начинает кружиться голова. Гул в ушах нарастает, а руки сами собой сжимаются в кулаки.
– Это снова из-за неё, да? – Мой голос дрожит, а из глаз текут слёзы.
В груди становится больно, и эта боль отдаёт в правую руку.
– Наташа, это было ожидаемо. У Хабарова женщину уводят, бизнес пытаются развалить, ему тюрьма светит, если Макс вскроет их схемы с Лавровым и сдаст всё это следователям. Никто в таких ситуациях бездействовать и молча наблюдать, как всё рушится, не будет. Так что успокойся и соберись. Я обещал, что не оставлю Макса в беде. Завтра поеду к следователю, снова буду пытаться перебить ценник Хабарова. И умоляю, если Надя позвонит, дай мой номер. Можешь высказать ей всё, что угодно, но номер дай, – повторяет он медленным и вкрадчивым голосом. – Поняла? От её показаний сейчас многое зависит.
Всхлипнув, я вытираю слёзы, которые не переставая льются из глаз.
Мысль обратиться к гадалке, да хоть к кому-нибудь, чтобы узнать, когда же наступит мир в моей жизни и жизни моего брата, больше не кажется бредовой.
– Ну всё, маленькая, иди ко мне. Не могу смотреть, как ты плачешь. Всё будет хорошо.
Динар берёт меня на руки и несёт в дом. Я трусь носом о его шею, глубоко вдыхаю привычный запах и немного успокаиваюсь. Динар рядом, он знает, что делать. Я ему доверяю. Да и некому больше, кроме него.
– Мы сейчас примем вместе душ, а потом ты приготовишь ужин и я всё тебе расскажу, хорошо? Я весь день на ногах, почти ничего не ел. Сам был в не меньшем шоке, когда узнал обо всём, что учинила эта тварь. Соберись, малышка. Будет тяжело, но правды добиваться всегда непросто.
– Очень тяжело, Динар… – всхлипываю я.
Асадов поднимается со мной на второй этаж и уверенным шагом идёт в свою комнату. Ставит меня на ноги в ванной и принимается раздевать. Стаскивает плащ. Расстёгивает пуговицы на блузке. Тянется к смесителю и включает воду в душевой.
– Ты дрожишь, – замечает он. – Замёрзла? Сейчас согрею.
Я понимаю, что Динар хочет отвлечь меня, и секс с ним действительно обладает странной способностью – в эти моменты эмоции концентрируются только на нём и моих ощущениях рядом с ним. Каждый раз, когда он меня касается, хочется плакать от счастья. Господи, всего лишь неделю пью противозачаточные таблетки, а стала такой сентиментальной. Чуть что – сразу в слёзы. Врач предупреждала меня о побочных эффектах, но что они будут такими выраженными, я представить себе не могла. Или дело вовсе не в таблетках, а в том, что я полюбила Динара и поэтому так остро реагирую на близость с ним?
– У тебя ведь завтра выходной? – спрашивает Динар, осторожно поглаживая мои соски сквозь бюстгальтер.
– Да, – тихо отвечаю, не совсем понимая, зачем ему эта информация.
– Вот и отлично. Выспимся, я съезжу к следователю, а потом выберемся куда-нибудь погулять.
Слышу треск ткани – кому-то надоело возиться с моей любимой блузкой. Мелкие жемчужные бусины катятся по полу, а Динар наклоняет голову. Целует меня в шею, ведёт языком вверх, уходя к уху, и осторожно прикусывает мочку. Я тянусь руками к ремню на его брюках. Благо он в тех самых, с замком которых научил меня справляться в два счёта. Приспускаю их вниз и сжимаю его член через ткань боксеров. Давно хотела попробовать с ним одну вещь, но опыта у меня в этом никакого. Не уверена, что ему понравятся мои неумелые попытки доставить удовольствие губами и языком, но очень хочу попробовать. Прямо сейчас. Тяну боксеры вместе с брюками вниз и опускаюсь перед Динаром на колени. Поднимаю глаза к его лицу. Хочу видеть, одобряет он мой порыв или не любит подобного рода ласки.
– Решила попробовать что-то новое? – низким голосом спрашивает он, наблюдая за мной.
В ванной становится жарко, то ли от горячей воды, которую включил Динар, то ли от моей смелости.
– Да. Но опыта у меня в этом нет…
Чёрные глаза Динара вспыхивают огнём. Ему нравится, что он у меня первый во всех смыслах этого слова? А я хочу, чтобы был ещё и единственным.
– Не бойся, малышка. Один твой вид с голой грудью и на коленях перед моим членом – это уже своего рода фетиш.
Динар скидывает пиджак и остаётся в рубашке. В отличие от моей блузки, свою рвать не торопится: быстро расстёгивает пуговицы, обнажая подтянутый мускулистый живот. Я провожу по нему ладонями, подаюсь немного вперёд и касаюсь губами головки члена, обвожу её языком. Сердце учащённо бьется, когда из лёгких Динара вырывается глухой стон. Чувствую его вкус во рту, и ничего противного в этом нет. Я бы даже сказала, есть что-то завораживающее и вызывающее трепет, потому что на коленях стою я, но это он сейчас в моей власти. Осмелев, провожу языком по всему основанию и вбираю его длину в рот. Прикрыв глаза, Динар запускает пятерню в мои волосы и помогает подобрать нужный ритм. Не могу понять, нравится ему или нет, но продолжаю двигать губами. Я успела хорошо его изучить и знаю: если придерживаться подобного темпа, то очень скоро он достигнет оргазма. На это всё указывает: и то, как он хмурится, будто я причиняю ему боль, и как закусывает губу, а его дыхание становится частым и поверхностным.