В одном углу поля несколько овечек перескакивали через пень, словно дети, играющие в догонялки.
– А там, – Эвелин показала в сторону реки, – местный фермер летом пасет коров. Это заливные луга, для овец там трава слишком густая и высокая.
– Экономически это выгодно? Земли, что вы отдаете в аренду под пастбища, приносят хороший доход?
– Да не то чтобы, – пожала плечами Эвелин. – Но тут дело даже не в деньгах. Просто это хороший способ ухода за землей. Скот не дает разрастаться кустарникам и крестовнику, а арендаторы содержат в порядке ограждения и обеспечивают нам дополнительную безопасность. Ты – мне, я – тебе, так сказать.
– Понятно, – Робинсон в очередной раз дернул подбородком, на мгновение задумался. – Эвелин, я ни в коей мере не хотел бы вмешиваться в ваши дела, вы сами себе хозяйка, но все же надеюсь, вас кто-то консультирует по финансовым вопросам.
Эвелин улыбнулась про себя. Как же быстро он заглотнул наживку! Неужели все мужчины столь простодушны, когда сталкиваются с обстоятельствами, которые, по их мнению, они могут обернуть к своей выгоде? Но в ответ она лишь сказала:
– Знаете, я как-то даже не задумывалась об этом. Просто делаю так, как делали мои родители. По-вашему, я совершаю ужасную ошибку?
– Дорогая, – он взял ее за руку, – все это очаровательно и весьма необычно, но ведь нужно думать о будущем. Мы не молодеем. Полагаю, кроме пенсии, у вас немного других доходов, на которые вы могли бы существовать и содержать поместье.
– Вы правы, – она покачала головой, отводя глаза. – Дом с каждым днем обходится все дороже и дороже. Коммунальные услуги стали чудовищно разорительными. Но продать усадьбу я не могу. Кингсли очень много для меня значит.
– Разумеется. И я вас хорошо понимаю. Но ведь возможны и другие варианты. Вы, что называется, богаты, но живых денег не имеете.
После полудня они пили чай в гостиной, где, несмотря на солнечную весеннюю погоду за окном, в камине потрескивал огонь. Робинсон продолжал развивать идеи относительно Кингсли-Манора не диктаторским тоном (для этого он был слишком умен), а мягко, но настойчиво.
– У вашего дома огромный потенциал. Вы когда-нибудь думали о том, чтобы переоборудовать его в гостиницу или в конференц-центр? А можно, например, устраивать здесь свадьбы. Мне кажется, свадебные мероприятия приносили бы много денег.
Эвелин слушала его, смакуя чай «Эрл Грей» с кусочком кекса «Мадейра», и иногда вставляла что-то вроде: «О, Стивен, какая чудесная мысль!» или «А что, могло бы получиться». А он все выдвигал новые и новые предложения и наконец сказал:
– Ну и, разумеется, сама земля. Если вы не намерены выгодно сдавать ее в аренду или сами заниматься скотоводством, значит, нужно подумать о ее ценности.
– То есть, по-вашему, я должна ее продать?
Робинсон допил чай и опустил фарфоровую чашку. Та от соприкосновения с блюдцем изящно звякнула.
– Это мысль. На землю всегда есть спрос, особенно если она лежит вокруг таких завидных местечек, как ваше. Вы могли бы легко и быстро получить капитал. Я уверен, деньги вам придутся весьма кстати в следующий раз, когда у вас потечет крыша.
– Вы и правда так думаете? – кончиком пальца Эвелин собрала на тарелке крошки от кекса, но есть их не стала, а просто сдвинула на край. – Но мне нравится смотреть на поля и пасущихся овец. Если вокруг понастроят домов, это уже будет не то.
Перегнувшись через стол, он потрепал ее по руке:
– Вам необязательно продавать всю землю. И потом, такие дела быстро не делаются. Если бы вы, как я, читали в газетах финансовые колонки, вы бы знали, что компании порой годами не осваивают приобретенные участки. Это, так сказать, земельные банки. А вы бы тем временем пользовались всеми благами.
Эвелин чарующе улыбнулась полковнику, с удовлетворением отметив, как его гнусные черты складываются в самодовольную мину.
– Бог мой, Стивен, да вы для меня просто находка! В самом деле. О чем я только думала?! Пожалуй, стоит произвести оценку моих активов, хотя бы для того, чтобы знать, чем я располагаю.
Он слабо улыбнулся ей одними губами. Это все, на что он был способен.
– Вы очень умная женщина, Эвелин. Но аналитического мышления вам порой не хватает.
Глава 32Эвелин
19 сентября 1985 г.
– О, дорогой, – с притворным смущением отвечала Эвелин, когда Стивен впервые вызвался от ее имени обратиться к агентам по продаже земельных участков, – думаю, это лишнее. Мою семью и Кингсли очень хорошо знают в округе. У многих сложится превратное мнение, если вы станете выступать от моего имени, а мне этого не хотелось бы. Людям рты не позатыкаешь. Давайте прежде я сама пообщаюсь с агентами, а позже мы с вами обсудим различные варианты.
Робинсон не настаивал. Да и зачем? Она уже открыла ему доступ к информации о своем имуществе и видела алчный блеск в его глазах, когда он подсчитывал общую стоимость ее состояния. Она показала ему регистрационные документы на землю и после встречи с агентами по недвижимости, их отчеты по оценке, но скрыла, что поместье находится в доверительном управлении. И, безусловно, не хотела, чтобы Робинсона видели соседи.
Во время визитов полковника Эвелин обходила стороной своего пастуха Нила, когда тот был на пастбище. А приглашала она Стивена только в те дни, когда уборщицы Шарон и садовника Джима в усадьбе не было. Также она на время отвадила тех немногих друзей, что у нее оставались. Бывало, кто-либо из знакомых заносил ей печатный бюллетень церковного прихода или рекламный листок о проведении ежегодной выставки садоводческого общества, но такие, как правило, не удивлялись при виде немолодого мужчины, сидящего у нее на кухне за столом и просматривающего ворох бумаг или бродившего в задумчивости по поместью, пусть не восхищаясь зелеными угодьями, а лишь подсчитывая их стоимость.
Наблюдая, как Стивен изучает документы и выдвигает предложения, Эвелин порой с трудом верила, что это тот самый человек, с которым она работала в Бад-Нендорфе. Конечно, некоторые черты характера того полковника по-прежнему прослеживались: аккуратность, искусство манипулирования, способность выявлять слабые места и, самое главное, отстраненность. Но она слишком живо помнила, с каким холодным презрением он смотрел на тех жалких мужчин и женщин, которые трепетали, вздрагивали и теряли сознание перед ним на допросах, когда он копался в их памяти.
И каждый вечер, целуя перед сном твою фотографию, дорогой, я напоминаю себе, что делаю это и ради тебя тоже.
– Заключения весьма интересны, и оценки вдохновляют, – сказал Робинсон, закончив читать отчеты агентов по недвижимости. – Но все эксперты сходятся во мнении, что продавать земли под сельскохозяйственные угодья не имеет никакого смысла. Куда выгоднее заключить сделку с теми, кто скупает земельные участки. Это более прибыльно. Как вы думаете?
Эвелин думала, что с огромным удовольствием собрала бы все эти бумаги в охапку и швырнула их в огонь, в камин вместо дров, и с наслаждением наблюдала бы, как они сгорают, но она ответила:
– Мне понравились люди из «Найтли». Если я решу продавать, то, скорее всего, обращусь к ним. Представители других компаний показались мне слишком настырными, разъезжают на больших блестящих автомобилях. А сотрудники «Найтли» приехали на «Лендровере». На мой взгляд, они отзывчивые ребята и лучше других понимают, что такое небольшое земельное владение, что оно значит для меня и как им распорядиться.
– Согласен, – кивнул Робинсон, – нужно знать, с кем имеешь дело. Но все же как вы намерены поступить с землей: готовы продать свои угодья или хотя бы их часть?
Воскресный обед подходил к концу. С некоторых пор Стивен регулярно обедал у нее по воскресеньям. Первые несколько раз он приезжал на машине, но теперь либо Эвелин сама забирала его от станции на автомобиле, либо он чаще шел пешком, чтобы иметь возможность отведать ростбифа и запить его несколькими бокалами вина. В свой первый визит он принес ей скудный букетик нарциссов, но потом, жалкий хмырь, всегда приходил с пустыми руками, даже дешевой коробки шоколадных конфет ни разу не прихватил.
Эвелин теребила корочку от ломтика сыра «Стилтон», который она поставила на стол после яблочного пирога со сливками.
– Насчет земли я пока думаю, – ответила она. – Это очень серьезный шаг. Мне же необязательно принимать решение прямо сейчас, правда?
– Разумеется, нет. На самом деле, думаю, в следующем году рыночная стоимость земли возрастет, так что лучше подождать, – Робинсон глотнул марочного портвейна, который Эвелин поставила на стол в отцовском графине, и добавил: – А дом? Что будете делать с домом? Вы об этом думали?
– Мне понравилась идея со свадьбами, – призналась она. – На газоне как раз можно было бы поставить шатер, там место шикарное. Я так и вижу, как прекрасные невесты позируют под аркой из роз. Доставлять людям радость так приятно.
– Никто не занимается бизнесом ради удовольствия других.
– Нет?
– И думаю, вам, скорее всего, придется самой приобретать шатер. Невесты с женихами вряд ли будут привозить его с собой. А воздвигать и содержать шатры дьявольски дорого. К тому же, потребуются обогреватели.
– Ой, и правда, – Эвелин разломила на две части крекер, делая вид, что приуныла. – Ну и, конечно, я немного тревожусь за мебель и картины. Чужие люди будут ходить по дому, рыться в наших вещах.
Стивен обвел взглядом обшитую деревянными панелями столовую с дубовым буфетом эпохи Георга IV и большими китайскими фарфоровыми вазами с декоративной росписью в розовых тонах.
– Вы не зря тревожитесь: у вас здесь много ценных вещей. За последние годы вы что-нибудь из них оценивали, по страховке?
– По страховке? Я не получала никакой страховки.
– Нет, я не про получение страховки, – саркастически рассмеялся Робинсон. – Я имею в виду страховую оценку. У вас есть заключение страховых экспертов?