Глава 42
«Лесные поляны»
2 декабря 2016 г.
Дорогой!
Порой мне кажется, я перестаю отличать, что правда, а что ложь. Вчера, когда меня спросили про одежду в чемодане, я заговорила о Джиме. Зря, да, если я якобы ничего не помню? Или его мне можно помнить, поскольку это было достаточно давно? Здешние старики часто прошлое помнят лучше, чем настоящее.
Пожалуй, отыграю еще одну игру и на том закончу. Приют этот славный, здесь работают добрые люди. Они стараются нас занимать, чтобы мы не скучали. Но в действительности по большому счету мы все просто коротаем время в последнем зале ожидания жизни, практически без дела. Почти никто из нас теперь не может гулять подолгу. Очень немногие способны сосредоточиться на чтении, в лучшем случае нашего внимания хватает на одну газетную полосу. И с каждым днем мы все больше деградируем. Вчера один милый человек сказал мне, что всю свою жизнь он чего-то добивался, к чему-то стремился, а теперь больше ни на что не способен, и жизнь утратила для него всякий смысл. Я склонна согласиться с ним.
Игра, что я сейчас веду, пока занимает и развлекает меня. Мне она доставляет огромное удовольствие, но я не знаю, сколько еще смогу притворяться. Я ужасно устала, и порой мне хочется просто лечь, заснуть и не проснуться. Тогда бы мы с тобой встретились на Небесах и больше бы уже не расставались.
Твоя любящая Эви.
P.S. Я люблю тебя.
Глава 43Миссис Т-К
2 декабря 2016 г.
Вот это уже серьезно. Пэт снова явилась – в изжеванном шерстяном свитере и заношенном шарфе, с полной сумкой папок. Что теперь ей понадобилось?
– Я вдруг вспомнила, – пыхтит она, отдуваясь, – что когда-то давно ты посоветовала мне заглянуть в письменный стол. Помнишь?
– В самом деле, дорогая? И что я просила тебя найти?
– Страховые оценки. Ты сказала, что там лежат старые ведомости. Что ж, ты оказалась права. Вчера я их нашла, и они пришлись весьма кстати. По крайней мере я получила представление обо всех ценностях. Там полная опись, – она протягивает один из отчетов страховых экспертов.
Эвелин прекрасно помнит эти отчеты и также помнит, зачем ему нужны были сведения о ее ценностях. Воскресенье за воскресеньем он сидел у нее дома и, поглощая ее еду и вино, подсчитывал потенциальный доход от продаж.
– И кто-то произвел весьма полезные расчеты, суммировав стоимость из разных оценок, – Пэт показывает на цифры, написанные чернилами на полях. – Это ведь не твой почерк, да?
Эвелин качает головой. Нет, почерк не ее, но она знает, кому он принадлежит. Она начисто позабыла про эту улику – доказательство того, что он наведывался в Кингсли-Манор. Как можно было про это забыть? Даже не напрягая память, она живо представляет, как с ручкой в руке он сидит за кухонным столом, на котором разложены заключения экспертов, и своим алчным умишком выявляет самые дорогие из ее сокровищ, суммируя их совокупную ценность. Он прямо слюной исходил, предвкушая, как будет распоряжаться частью ее богатства.
– Тетя, тебе нездоровится? Ты ужасно бледна, – Пэт кладет руку ей на плечо. – Позвать кого-нибудь?
– Не надо, дорогая. Все хорошо. Просто немного устала, наверное, – Эвелин снова смотрит на аккуратный, четкий, разборчивый почерк, такой же твердый, как его хозяин. Если полиция увидит эти записи и сравнит их с любыми документами, изъятыми из его квартиры, они без труда увяжут одно с другим. И как она потом это объяснит? С другой стороны, какова вероятность, что у них имеются материалы из его квартиры? Он пропал много лет назад; дело об его исчезновении должно быть уже закрыто и забыто.
Она показывает на отчет, на записи и говорит:
– Наверное, эти пометки оставил аукционист, дорогая. Кажется, припоминаю, что он приходил в Кингсли и лично объяснил мне, как у них получились эти цифры. Я, разумеется, не приняла его предложение. В то время я не собиралась ничего продавать – затеяла все это лишь с целью оформления страховки.
– Ну я чертовски рада, что ты к нему обратилась. Он оказал нам большую услугу. Правда, я не могу найти все, что перечислено в описи. Например, майолику Палисси[34]. Морские существа и водоросли, говорится здесь. Я не знаю, как выглядят эти изделия, и не увидела ничего, подходящего под их описание.
– Так, подожди, – Эвелин делает вид, будто вспоминает. Она прекрасно все помнит: некрасивые тарелки она продала на местном аукционе и на вырученную солидную сумму купила авиабилеты до Франкфурта и обратно. Чтобы, пока не поздно, побывать там в последний раз, – в память о былом. Она приехала в тот городок, нашла маленький домик. Он ничуть не изменился за долгие годы: забор, живая изгородь, фруктовые деревья – все то же. Там никого не было, а, если бы кто-то и был, как бы она узнала ее?
– Побились, наверное, – предполагает Эвелин. – Те гротесковые тарелки с уродливыми извивающимися тварями только пыль собирали. Мы их лишь раз в год доставали, чтобы вымыть как следует. И то Шарон это с трудом удавалось. Да, думаю, побились.
– Жаль, они стоили немало, и эти деньги не помешали бы. Каждый лишний пенс идет на то, чтобы обеспечить тебе комфортное существование в этом чудесном доме.
– Это не дом, – возражает Эвелин. – Здесь очень мило, но не так хорошо, как дома.
Она решает добавить немного драматизма и хватает племянницу за запястье:
– Я хочу домой, Пэт. Мы сегодня поедем домой?
– Нет, тетя. Не сегодня. Ты останешься в лечебнице. Здесь тебе гораздо лучше и безопаснее.
– Но я не хочу оставаться здесь, я хочу домой, хочу вернуться в Кингсли. Если ты не намерена отвезти меня туда, я вызову такси. Или сама поеду. Так, где же я припарковала свой автомобиль?
– Тетя, ты сто лет не сидела за рулем. И машину свою давно продала. Неужели не помнишь? – Пэт озирается по сторонам, ища кого-нибудь из персонала. Когда Эвелин начинает истерить и скандалить, она обычно спешит поскорее ретироваться.
– Я не позволяла тебе продавать мою машину. Как ты могла?!
– Ты сама ее продала, тетя. Решила, что водить машину для тебя уже небезопасно. По-моему, ты избавилась от нее сразу же после очередной своей аварии. Ты проехала на красный свет, помнишь?
– А теперь я передумала. Я хочу вернуть свой автомобиль. На автомобиле очень удобно ездить по магазинам.
– В этом больше нет необходимости, тетя. Здесь есть все, что тебе нужно.
– Откуда ты знаешь, что мне нужно? Я должна поехать в «Уэйтроуз»[35] и сама купить, что мне надо.
– Но вы же ездите по четвергам, да? За покупками? А если тебе что-то нужно срочно, ты ведь знаешь, это могу купить я или кто-то из персонала.
– Тальк, – уже более спокойным тоном говорит Эвелин. – Мне нужен тальк.
– Опять, уже? Я ведь покупала его тебе не далее как пару недель назад.
Да, покупала. Но ты даже не представляешь, какая полезная штука эта пудра и сколько я трачу ее каждый день.
– Мне это нужно для ног, – объясняет Эвелин. – Медсестры говорят, я должна постоянно присыпать им ноги.
– Ну хорошо. По дороге домой зайду в «Сейнсбери»[36], куплю и в следующий раз принесу.
– Спасибо, дорогая. Только фирмы «Коти», ладно? Мне нравится пудра с приятным запахом.
– Да, хорошо, куплю «Коти». Что-нибудь еще?
– Херес, – отвечает Эвелин, повеселев. В глазах ее появляется озорной блеск. – Хочу, чтобы у меня в комнате всегда стояла бутылочка хереса. Тогда, если случится, что меня кто-то навестит, я смогу угостить гостя бокалом хорошего хереса.
Вздыхая, Пэт встает со стула:
– Очевидно, теперь ты запросишь дополнительные бокалы для хереса.
– Отличная мысль. Я не собиралась об этом упоминать, но, в принципе, если подумать, в Кингсли у нас были красивые наборы. Например, с витыми ножками, – указательным пальцем она рисует в воздухе спираль. – В следующий раз привези их, пожалуйста. Ладно, дорогая?
– А что случилось с рубиновыми бокалами, которые мы взяли из Кингсли, когда ты приезжала туда последний раз? Исчезли? Ну хорошо, привезу. Раз уж разбираю твои вещи. Отсутствие бокалов даже не заметишь: там столько хлама.
Тоже мне хлам нашла. Это все мои любимые вещи. Ладно, и напоследок гениальный шаг.
– Дорогая, может, ты оставила бы мне все эти оценочные ведомости? Я с удовольствием посмотрела бы их на досуге, вспомнила все чудесные вещи, что у нас есть дома. Они ведь тебе больше не нужны?
– Ладно, мне все равно пришлось заказать новую экспертизу. Держи, – Пэт бросает на маленький пристенный столик кипу отчетов.
– Спасибо, дорогая. Кстати, про херес. Купи сухого, ладно? Маме всегда нравился сладкий херес, а я неравнодушна к «Мансанильо». В «Уэйтроузе» такой наверняка есть.
– Не сомневаюсь. Что ж, если других просьб нет, я побегу.
Наклонившись, Пэт чмокает тетю в щеку и уходит.
– «Амонтильядо», «Олоросо», «Фино», «Мансанильо»… – перечисляет ей вдогонку Эвелин. – Любой из этих подойдет.
Потом, услышав, что Пэт за дверью беседует с Мэри, понижает голос.
– Сегодня она получше, – сообщает медсестре ее племянница. – Мы с ней даже почти нормально поговорили.
– С ними это обычное дело, – отвечает Мэри. – Сегодня голова ясная, завтра – не в себе. Бывает, вообще ведут себя как ненастроенное радио. Так что, если сегодня она вас порадовала, значит, нам повезло.
Эвелин кладет на колени ведомости и принимается их листать. Она подсчитывает цифры, написанные твердым ровным почерком, а сама пытается вспомнить, остались ли еще где следы его присутствия, про которые она могла забыть.
Глава 44Миссис Т-К
11 декабря 2016 г.
Те, у кого получается, вяжут. Эвелин вязание так и не освоила, хотя в молодости горела желанием научиться, чтобы ноги Хью всегда были в сухости и тепле. Другие руки стучат спицами и сматывают шерсть, пусть суставы пальцев и поражены артритом. А Эвелин идет проверять горшки с подснежниками. Те уже дали бутоны, которые, вероятно, распустятся к тому времени, когда их занесут из холодной теплицы в теплое помещение.