Нефть качали по нефтепроводу, который вступил в строй в 1970 году и перекачивал до 40 миллионов тонн в год из Ирана в Эйлат, откуда танкеры везли нефть в страны Средиземноморья и в Европу. Три процента от этой сделки получал Израиль. После разрыва отношений нефть продолжала течь еще три месяца. Накопилось около восьми миллионов тонн неоплаченной нефти. Затем Израилем были изъяты все иранские деньги из иностранных банков, а танкеры проданы на общую сумму более ста миллионов долларов.
Все израильские специалисты, которые работали в Иране над проектом оборонного предприятия, были отозваны, увезли с собой все расчеты и чертежи. Иранцам было не до этого, они сверх головы были погружены в свои разборки. О всех остальных проектах, например, разработках ракет, знал лишь генерал Тофиньян, упомянутый нами в первой главе. С помощью американцев и израильтян он сумел бежать от «стражей революции» в США, где умер в 1998 году.
Проблема посредничества в международном суде, начавшаяся в 1981 году, длится по сей день. Иранцы наняли лучших адвокатов Франции и Швейцарии. Ведь речь идет о колоссальных суммах денег.
Руководство израильской компании «Кур» вообще делает вид, что не знает ни о каких долгах, более того, вообще не знает, где находится Иран.
Прибытие Хомейни
Беспорядки усиливались со дня на день. 8 января должен был прибыть в Иран командующими войсками НАТО генерал Роберт Ависар. Иранские генералы ждали от него лишь одного – если они берут власть в свои руки, США не позволит русским вторгнуться в Иран. Это все. Со всем остальным они могли справиться собственными силами: 800 тысячью солдат и 800 генералами. Но США хотели сохранить прежнее положение. Американцы считали военный переворот самым плохим выходом из положения, и командующий НАТО прибыл по просьбе Картера спасти в Иране демократию.
16 января ослабевший от болезни шах решил, что без американской поддержки ему остается покинуть страну. Он взял с собой в коробке несколько комков иранской земли, и вместе с женой, сыном и группой помощников улетел в Египет, где был принят своим другом Анваром Садатом со всеми почестями, которыми удостаивается глава государства. Некоторые из генералов, видевших в шахе все еще верховного главнокомандующего, пытались с ним связаться. Им отвечали, что Его Высочество, король королей, находится с частным визитом в Египте. Командующий ВВС Ирана был полон решимости – сбить самолет, везущий Хомейни, но настаивал на том, чтобы шах дал ему приказ.
1 февраля стражи, верные Хомейни, называющие себя «комитетами имама», захватили аэропорт Тегерана. Сам имам отрабатывал образ жесткого вождя. Так в одном из первых приказов главному своему представителю в Тегеране аятолле Мутаари перед прилетом Хомейни строго наказал, чтобы плакаты с его лицом были лишь те, которые он сам утвердил. Только не в очках, что могло создать впечатление слабости или даже инвалидности. На другом отмененном им плакате он широко улыбался. Исламская традиция однозначно постановила, что пророк никогда не улыбается, и вообще улыбающиеся люди сомнительны с точки зрения морали. В течение нескольких дней все портреты были заменены новыми, на которых выделялись толстые брови Хомейни, придающие лицу выражение гнева.
«Дух Аллаха», по словам Амира Таири, прилетел на самолете– джамбо агентства «Эйр-Франс» и был встречен ликованием, какого в Иране никогда не наблюдалось. Все улицы Ирана покрылись цветами. По телевидению передали гимн режима шаха. Реакция была мгновенной: стражи тут же захватили телецентр.
Хомейни отправился на кладбище Тегерана. Он произнес грозную речь и, в частности, сказал:
«Ислам погибал и агонизировал около тысячи четырехсот лет. Мы возродили его кровью наших юношей. Скоро мы освободим Иерусалим и помолимся там». По поводу правительства Шахпура Бахтиара, назначенного шахом, Хомейни произнес коротко и жестко: «Выбьем им зубы».
10 февраля 1979 года пало правительство Бахтиара. Главой правительства временно стал человек, поддерживающий Хомейни, – Маади Базарган.
Израильтяне – представители министерства иностранных дел, работники охраны, служащие «Эль-Аль», всего 34 человека, – застряли в Тегеране и были сосредоточены в трех явочных квартирах. Посольство Израиля осталось без защиты. Пришло сообщение, что беснующиеся массы движутся к аэропорту. Генерал Сегев позвонил в аэропорт и велел самолету – джамбо 747 компании «Эль-Аль» – немедленно взлетать, не ожидая сотен персидских ковров, которые пытались втиснуть в самолет иранские евреи. Ответственный Дани Саадон ухитрился в течение десяти минут загнать в салон самолета 400 человек и дал знак взлетать. Буквально через считанные минуты аэропорт был захвачен толпами разгоряченных сторонников имама.
Толпы заполонили улицы Тегерана, неся портреты Хомейни и скандируя лозунги против шаха. Внезапно один из толпы взобрался на грузовик и кинул клич: захватить посольство Израиля.
По словам генерала Сегева, вокруг посольства собралось не менее 250 тысяч человек.
«Они окружили здание, раскачивали забор. Мы заранее запаслись лестницами и доской в семь метров длины, чтобы перекинуть ее на крышу соседнего дома и спуститься по его обратную сторону. Выяснилось, кто вел толпу. Это был иранский еврей, шофер нашего посланника Моше Гильбоа. Он объяснял всем, что в посольстве есть чем поживиться».
Демонстранты никак не могли выбить ворота, лезли через забор. В течение считанных минут они захватили здание посольства.
Через некоторое время во дворе посольства перед толпой выступил никто иной, как сам Ясер Арафат. Он просил «стражей революции» повесить флаг ООП на то место, где раньше висел флаг Израиля, и превратить здание в посольство Палестины.
Начались чистки.
Хомейни первым делом велел казнить высших офицеров армии. Среди пяти генералов, отобранных первыми, был уже знакомый нам генерал Насири, глава секретной службы, и генерал Рахими, последний военный губернатор Тегерана. Они должны были предстать перед подразделением стрелков.
Привезли их в одну из школ, которую Хомейни выбрал своим штабом. Сын его Саид Ахмад расписался на квитанции о приеме арестованных. Проблема была в том, что следовало найти судью, который мог хотя бы формально осудить обвиняемых. Предложили нескольким мулам, но те деликатно отказались таким образом войти в историю. Тогда имам велел аятолле Халхали совершить это дело: «Послушай, что они хотят сказать, а затем пошли их к дьяволу». Халхали действовал быстро: превратил одну из классных комнат в некое подобие зала суда и тут же присудил пять генералов к смертной казни, предварительно прочитав несколько стихов из Корана. Имам требовал немедленного расстрела. Но жертвам пришлось ожидать еще 18 часов, пока было собрано отделение расстрельщиков.
Генералов вывели на крышу школы, завязали им глаза. До этого сын Хомейни увидел, что один из генералов Надер Джианабани блондин с голубыми глазами, явно иностранец, и предложил его освободить. «Это ты иностранец, а не я», – рассвирепел осужденный генерал, – это ты на всех перекрестках похваляешься своим арабским происхождением». Генерал Рахими пошел еще дальше: отвесил пощечину сыну Хомейни. Ему тут же перебили руку прикладом «узи». Генерал Насири, весь в крови, плакал. Командующий сухопутными спецподразделениями шаха генерал Хосродад выглядел высокомерным, генерал Наджи требовал скорее покончить со всем этим.
После этих пяти были казнены многие военные. Некоторых казнили три раза – расстрелом, затем – повешением, а потом топили. По словам генерала Сегева, из 60 высших чинов, с которыми у него были деловые и личные связи, 50 было казнено. Казни передавались по телевидению.
«Казнен был человек, давший разрешение на взлет самолета «Эль-Аль», – продолжает Сегев. – Особенно я был близок с командующим ВВС Ирана генералом Равии. По моему приглашению он побывал несколько раз в Израиле. Видеть все эти казни в те дни было невыносимо тяжело, словно это было на моей совести».
Вариант спасения израильтян передал по телефону Сегеву генерал-лейтенант Рафаэль Эйтан, под началом которого в свое время служил Сегев, напомнив последнему по телефону то, что в свое время происходило в Синае. Следовало выбрать далеко в пустыне место, обозначить его для посадки самолета, который должен был забрать израильтян. Но тут помогли американцы, посадившие в аэропорту Тегерана два самолета «Пан-Ам», о которых по телефону сообщил Сегеву министр обороны Эзер Вейцман.
Труднее всего было довезти до самолетов израильтян из трех явочных квартир. Шесть часов их проверяли снова и снова. Арестовали двух помощников Сегева. Но у него было письмо аятоллы Бахашти, которое везде открывало дорогу и освободило его помощников.
На командном пункте ожидали прилета генерал-лейтенант Рафул, премьер-министр Менахем Бегин. Пролетая над Стамбулом, летчики сообщили об успешности операции. Но при заходе на посадку колеса самолета не раскрылись. Спас положение техник. И в половине второго ночи 19 февраля самолет совершил посадку. Людей тут же перевели на военно-воздушную базу, где их тепло встретили глава правительства, начальник генштаба и глава Мосада. На этом завершилась дипломатическая связь между Израилем и Ираном.
Но в будущем уже назревало продолжение драмы.
Разворот событий. 1980
Мало кто в Израиле обратил внимание на факт, что в июле 1979 года Садам Хусейн стал официально президентом Ирака, хотя власть его была и до этого была абсолютной и единоличной. Он видел себя Навуходоносором ХХ-го века и весьма боялся распространения революции Хомейни на Ирак.
27 декабря 1979 года СССР вторгся в Афганистан.
В Израиле как всегда, не было недостатка в своих событиях.
16 января наступившего года комитет, представляющий поселенцев Голанских высот, вручил премьер-министру Менахему Бегину декларацию, подписанную 750 тысячами человек, требующую провозгласить Голаны неотъемлемой частью государства Израиль.
26 января 27 старшеклассников школ Тель-Авива, которым предстояло идти на действительную службу в Армию обороны Израиля, оповестили министра обороны Эзера Вайцмана, что отказываются служить за «зеленой чертой».