Идея разнообразить местный быт разными удобными ништяками завлекала меня всё больше и больше. Мебель, одежда, обувь, канцелярка, детские игрушки, настольные игры — не штанами едиными, как говорится! Надо походить по магазинам, посмотреть — может что и придет в голову… Тем более пара адекватных директоров дубровицких заводов вполне готова выслушивать мои бредовые идеи. Даже более того — давно зовут зайти на рюмочку чаю, обсудить «рацухи»… Увлекся я большой политикой, войной, изменением истории и прочей дичью, а про родной город и приятные мелочи жизни и забывать начал. Нехорошо!
— Мама, плинеси есё иглушку! — Асин звонкий голос раздался из ванной, многократно отраженный кафельными стенами.
— Дженга! — сказал я и едва не порвал обоину. — Тетрис! Диксит! Каркассон!
— Юстас — Алексу, — сказала Таисия. — Или вы начинаете говорить по-человечески, или я применю меры воздействия.
Для убедительности она продемонстрировала мне ветхое полотенце, которым выдавливала из-под обоев пузыри воздуха.
— Алекс — Юстасу, — откликнулся я. — Вас понял, продолжаем операцию «Обои».
Зал мы сделали примерно за два часа. Получилось классно!
— Гера, Гера! — кричала Василиса из ванной. — Смотри, у меня уже старушечьи пальцы!
Пальцы обеих девчат были сморщенные и смешные, верный признак того, что накупались они на пару лет вперед.
Вот ведь какая штука — мультики тут шли только по расписанию. Это в насквозь пропитанном гаджетами двадцать первом веке вопрос «как занять ребенка дома?» решался нерадивыми родителями довольно просто: вот тебе, дитятко, планшет, смотри, дитятко, в экран. А тут — фигушки! Тут всё решала взаимовыручка, родственники, подружки и бабушки.
У нас из всего этого имелся только первый пункт. А родственники… У Белозора их не было, Тасины — остались в Мурманске, подружками — не обзавелась… Бабушка у нас была — Пантелевна, но она жила в Дубровице, и забирать ее в двухкомнатну квартиру было мукой и пыткой. Конечно — выпнуть детей на улицу и пусть играют там в песочнице — тоже вариант, но эти дети были не местные, район — новый, кругом — стройка… Был еще дом с мезонином! Или с мансардой — как правильно?
— Слушай! — идея поразила меня в самое сердце. — Поехали смотреть на дом с мезонином! Как там мой «козлик»?
— Юстас-Алексу! — помахала рукой Тася. — Ты обещал говорить человеческим языком!
Она одевала девочек, а я бродил со стаканом чая по комнатам. Клеить прямо сейчас еще и спальню было идеей стахановской и безрассудной — близилось время обеда, и дневного сна у детей…
— Мне «Комсомолка» выделила дачу! Имеется ключ. Садимся на «козла», едем кормить детей и себя — куда-нибудь, потом — катимся в Узборье, смотреть дом с мезонином. Когда вернемся — положим детей. А может и там задержимся, м? Интересно же!
— Интересно! — кивнула Тася. — Тогда подержи Аську, а я соберу вещи. И постельное белье для детей, ага?
— Ага. А почему надо держать Аську? Она не может на кровати посидеть?
— Не могу, — сказала Аська. — Я купаться устала.
Аргумент? Аргумент!
Я как раз стоял в коридорчике с охапкой обрезков и огрызков в руках, когда раздался решительный и громкий стук в дверь.
— Соседкаа! Соседка, у тебя соль есть? — голос был мужской, с хрипотцой и обаятельный.
— Это Сергей, — сказала Василиса. — У него никогда ничего нет. То сковородку попросит, то спички, то чаю… Может он нищий? Каждый день приходит.
Я напрягся, а неведомый Сергей, не дожидаясь приглашения, уже открывал дверь. Мне его не было видно за остатками обоев, которые я держал в руках, зато слышно было прекрасно:
— Тэ-эк, малышня, физкульт-привет, а где ваша мама? О-о-о-о, а это кто? Соседка, красавица, ну чего ты как не родная, на кой надо было человека нанимать, я ж помощь предлагал, мы бы с пацанами пришли, сделали всё чики-брики…
Не родная, значит? Красавица, значит? Однако, какой интересный Сергей тут нарисовался!
— Гела, Гела! — Ася принялась трясти меня за штанину. — Это тот плидулок в олимпийке?
Та-а-ак! Пришлось опускать кучу хлама на пол и являть миру свою разбитую и хмурую рожу. Как есть — он! Синяя олимпийка, решительные манеры, стриженый затылок! Затылка я на сей раз не увидел, но воображение нарисовало мне его весьма живо!
— Так вот ты какая, соседка! — по-хулигански красивое лицо Сергея — «плидулка в олимпийке» — скривилось. — Говорила — муж в Афганистане, а сама хахаля привела? Фу-ты ну-ты, пальцы гнуты, гляньте какие у него штаны! Поня-а-атно все, нашла мажорчика! Про*лядь, как есть.
Он сделал такой звук горлом, как будто сейчас плюнет, и вышел на лестничную клетку. Я шагнул за ним.
— Гера-а-а, — раздался голос Таси, которая выскочила с кухни и теперь смотрела на меня растерянными глазами. — Может не надо?
— Надо, Тася, — вздохнул я. — Надо!
Он, кажется, сильно удивился моему появлению. Не знаю, что этот нищий духом Сергей себе насочинял по поводу моей Таси, и что рассмотрел, когда я держал в руках обои, но теперь явно немного обмяк, сравнив наши габариты. Ну да — явно крепкий, жилистый, ростом что-то около метр семьдесят пять — метр восемьдесят, движения и мимика выдают человека резкого, скорого на действия и не склонного к глубоким размышлениям. Да — красив: брови вразлет, четкие очертания скул, нос чуть курносый, правильной формы череп. С таких идеальных солдат на плакаты рисовать.
— Вам, Сергей, стоит извиниться перед Таисией и перед девочками, — сказал я. — Мне извинений не надо, обойдусь.
— А перед тобой, чудила, я с чего распинаться должен? — к удивлению у него начала примешиваться злость.
— А вот, — я показал пальцем на бровь. — Ваш вчерашний стремительный вылет из подъезда. Аккуратнее надо бы.
— Обойдешься, чудила! — сказал он и снова сделал мерзкий звук горлом. — Нарисовался тут!
Фарингит у него, что ли? Честно говоря, кулаки у меня чесались, но если он и вправду в этом же подъезде живет, то начинать новоселье с драки с соседями — так себе идея.
— Ты кто такой вообще? Какого хрена тут делаешь? — решил наехать он, всё для себя, видимо, решив.
— Так из Афганистана вернулся. Муж, считай, — он явно нацелился боднуть меня головой, или сделать еще какую-то гадость, а потому я слегка поменял стойку, сдвинув правую ногу назад.
— Не похож ты на вояку, чудила. Гонишь, вот и всё… Так и знай, и пусть эта про*лядь знает — я каждому скажу, что за новая жиличка в первом подъезде появилась… — это он зря начал.
Его рывок вперед я сбил лоу-киком под коленку: не знаком тут народ с этим коварным ударом! Сработало как всегда — безотказно. Отсушеная нога подогнулась, скорый на расправу Сергей охнул, качнулся вперед — и наткнулся солнечным сплетением на мой кулак. Получилось знатно!
— Ы-ы-ыать! — сказал он.
Звякнула кабина лифта, открываясь, и я переставил его туда, и шагнул следом:
— Дорогой товарищ Сергей, — проникновенно заговорил я. — Вы ведете себя недостойно человека и гражданина. Ваши угрозы распустить грязные сплетни про мою спутницу жизни — это мерзко и неприлично. Более того, вы считаете себе вправе навязываться, и каждый Божий день приходить в дом к женщине, которая не давала вам для этого никаких поводов…
— Мужик! — его тон сильно изменился. — Мужик, я те честно говорю — она сама! Я сюда на третий к Толику шел, с ящиком, она дверь мне держала и улыбалась и смотрела на меня, а я потом ей обои наверх помог поднять, так пирог мне с собой дала… Мужик, она сама!
Мне оставалось только медленно выдохнуть. Есть такая болезнь у нашего брата мужескаго полу. Стоит симпатичной женщине проявить хоть каплю участия, улыбнуться немножечко теплее, чем продавщица в магазине… Ой, да кого я обманываю: если привлекательная продавщица улыбнется покупателю-мужчине, он тоже вообразит себе известно что. «Она без ума от меня!» А далее — насколько позволяет самооценка, воспитание и жизненная ситуация. Мы видим то, что хотим — и только. Не знаю, как обстоит с этим дело у лучшей половины человечества, и строят ли они матримониальные планы на всякого, кто чуть красивее обезьяны и без кольца на пальце, ежели тот придержит дверь в подъезде…
— Она просто хороший человек, Сергей. Проявленная чуткость и внимательность вовсе не означает, что она тебя хочет, — он попытался вырваться, но я вывернул ему руку и повел вниз по лестнице из подъезда. — Почему именно я должен рассказывать маленьким мальчикам, что Деда Мороза не существует, и это на самом деле злой зимний полесский демон Зюзя? А в Афганистане работают не только наши военные, но еще и целая куча гражданских специалистов, например — журналисты.
— К-к-а-акой Зюзя? — это, видимо, заинтересовало его больше всего.
— А ты не с Полесья? Ну и чорт цябе дзяры тогда, Серёжа, — я отпустил его у самого выхода, чтобы не позорить перед людьми на улице. — Ты вот что уясни: нужен тебе будет сахар, соль, спички или там лещ например — всё через меня, ага? Я человек не жадный. А извиниться при встрече перед девушкой бы стоило, смекаешь?
— Ой, иди нахрен! — сказал он, почуяв свободу и сбежав с крыльца вниз, к лавочке. — Еще посмотрим! Козёл!
Вот ведь водятся такие Серёжи на свете! Ну сколько ему лет? Двадцать пять? Может быть даже — тридцать? А ведет себя как старшеклассник. Остановился в развитии, что ли? Нет, ну я понимаю — Таисия девушка видная, более того — самая обаятельная и привлекательная, но… На что был расчет вообще? Что она бросит двух детей и будет сидеть с ним в беседке, слушать «Шизгару» и играть в домино? Есть же такие товарищи — живут в счастливом неведении…
Тася ничего не спрашивала, помогла мне нагрузиться хламом и взялась одевать девочек. Я тоже ничего не спрашивал: такие разговоры не для детских ушей. Сходил до контейнерной площадки — не спеша, наслаждаясь окружающей зеленью, теплым ветром, чистотой и порядком. Вернулся, переодел потрепанную футболку на свежую рубашку и натянул кроссинговые боты полесско-еврейского пошива.