де… имя им Легион. Вроде и не являлся фанатом ТВ, но всё ж таки не в вакууме жил, волей-неволей насмотрелся и наслушался.
Попав в Нью-Йорк, пусть даже и образца тысяча девятьсот двадцать седьмого года, я будто попал в привычный, насквозь знакомый мир. Домой.
Уйдя с центральных улиц, в какой-то дурной эйфории покатался на метро и трамваях, пошатался по закоулкам… и теперь не знаю, где нахожусь. Заблудился. Понятно только, что местечко если не злачное, то где-то рядом.
Невысокие однотипные дома в пять-семь этажей, с металлическими лестницами снаружи. Развешанное кое-где постиранное бельё, грязные улицы и почти полное отсутствие прохожих. Оно и неудивительно, в час ночи-то…
– Мистер, – шагнул я к прохожему, но тот резко шарахнулся от меня – так, что упал на четвереньки и несколько шагов пробежал в стиле диких предков, прежде чем поднялся по эволюционной лестнице до человека прямоходящего. Преследовать не стал и напуганный горожанин через полсотни метров вскарабкался уже на лестницу металлическую.
Смутно различимый при тусклом свете редких фонарей, он помахал мне оттуда рукой.
– Вряд ли приветствие, скорее уж кулаком грозит, – говорю сам себе и нервно смеюсь. Нехороший прецедент, между нами – если так шагаются от случайного прохожего, причём одетого хорошо, то райончик явственно криминальный. Причём из тех, где регулярно убивают.
Как назло, оружия с собой нет – ни револьвера, ни даже ножа с кастетом. Не то чтобы умею ножом… но всё спокойней.
Отойдя под стену дома, чтобы не быть вовсе уж на виду, прикусываю губу. Что-то мне подсказывает, что вляпаться в приключение здесь можно на раз. Стреляют сейчас часто, но всё больше ребята серьёзные, не боящиеся сирен полиции и любопытных глаз, прильнувших к окнам.
Знаменитое Ничего не видели, ничего не слышали, ничего не знаем у горожан включается только при разборках людей значимых. Мелкую же шушеру сдают на раз. Так что шушера эта, по идее, предпочитает работать ножами и кастетами.
Кастет проблема не самая большая. Ну, усилит удар… зато и провалиться вслед за ударом легче. Есть шансы. А вот нож… Ролики в интернете и передачки по ТВ не заменят тренировок.
Кураторы же, как назло, отказывали в курсе ножевого боя, объясняя это чувством ложной безопасности. Навыков в итоге ноль, а из достоверных знаний только вяленькая мыслишка, что под удары ножа лучше подставлять руку, защищая жизненно важные органы.
Перехватить и взять на приём… не смешно, против шустрого новичка с ножом шансы имеет разве что опытный омоновец. А против уголовника с какой-никакой школой разве что мастер рукопашного боя выйдет.
– Защитить, защитить… точно!
Быстро сняв шёлковый галстук, наматываю его на левую руку, под пиджак – так, чтобы не было видно. Вряд ли защитит в полной мере, если вдруг что, но хотя бы чуть ослабит, и то…
Несколько минут иду вдоль домов, всматриваясь до боли в глазах в просветы меж домов.
– Никак огни? – Прибавил шагу и…
– Не так быстро, мистер, – Преградил мне путь рослый мужик с гнусавым голосом, показав лезвие ножа. У самого сто восемьдесят пять роста, но этот не ниже, да шире в плечах чуть не в полтора раза. Здоров на редкость, причём движется плавно, как профессиональный боец.
– Фак! – Вырывается у меня на английском, непроизвольно делаю несколько шагов назад.
– Куда-то спешите, мистер? – В бок утыкается что-то твёрдое, голос подельника такой же специфически гнусавый.
– Мистер поделится с нами, так ведь? – Утвердительно произносит широкоплечий, похлопывая лезвием ножа по широкой тёмной ладони.
– Конечно поделится, – говорит второй, – он же добрый человек, так ведь? Сейчас он отдаст добрым людям на нужды бедных свои деньги, свои часы и свою одежду, да отправится дальше, благодаря Господа, что встретил нас, а не каких-нибудь бандитов. Негодяи повадились бить приезжих по голове железными трубами и протыкать им внутренности большими ножиками. Приезжие долго болеют, а случается, и умирают.
– Мистер хочет заплатить за охрану, так ведь?
Вижу надвигающуюся физиономию широкоплечего, теперь видимую вполне отчётливо. Негр, причем из тех, кто больше походит не просто на представителя африканской расы человечества, а на недостающее его звено. Ещё недавно таких показывали в цирках, выдавая за помесь человека и обезьяны.
Глядя на широкую физиономию с низким лбом, маленькими глазками и массивным, скошенным назад неандертальским подбородком вкупе с широченным носом, в это можно поверить.
Несколько секунд спустя приходит понимание, что негр в общем-то не красавец, но и не урод. А все признаки кровосмешения – отчасти мой страх, отчасти последствия многочисленных травм чернокожего. Не иначе, профессиональный боксёр или рестлер невысокого уровня подрабатывает по ночам. Передовик производства, мать его… Ну или просто тешит расовое самолюбие за счёт ограбленных белых, такое тоже может быть.
Страшно до жути… в первую очередь из-за невысокого интеллекта грабителей. Физиономия у бойца крайне запоминающаяся, а это значит, что с тёмной улочки я могу и не уйти… И квартал это чёрный, потому как в настоящее время национальная и расовая сегрегация[90] цветёт и пахнет. Чёрные, промышляющие в белом квартале ныне невозможны, пристрелят просто для профилактики, с полного одобрения общественности и властей.
Но и обратная ситуация верна, забредшему в закоулки чёрного квартала белому грозят серьёзные неприятности. Особенно если этот белый явственно выделяется как приезжий. Так что Ничего не видели, ничего не слышали со стороны местных обеспечено. То-то громилы так уверены…
– Да, мистер, – отвечаю невольно вздрогнувшим голосом. Чёрные переглядываются с отчетливо видимым удовольствием.
– Слыхал? Я теперь мистер, а не чёрная обезьяна.
– Ну-ка, – толкает меня в бок второй стволом револьвера.
– Да, мистер, – блею в ответ. Негры смеются, пихая друг друга, со стороны они выглядят как расшалившиеся школьники. Сейчас самое время применить то, чему учился… но не могу!
Липкий страх сковал руки и ноги, конечности подгибаются и дрожат. Льщу громилам в надежде, что те натешатся, да и отпустят, пусть даже в одних трусах.
Вроде бы и резал уже людей, но никакой привычки не выработалось. Громилы мне кажутся не совсем людьми, демонами из страшных сказок. Другие черты лица, гнусавый голос, удушливый звериный запах давно не мывшихся людей. Полуживотные или демоны, которым невозможно противостоять.
Боец нарочито небрежно похлопал меня по щеке и очарование страшной сказки прошло. Осталась реальность – два чернокожих грабителя и белая жертва. Следом пришла злость… да как они смеют… меня… животные…
Мысли скачут как сумасшедшие, злость… да больше на себя, чем на этих. Поддался страху, зассал…
Но под дулом пистолета и перед лезвием ножа особо не попрыгаешь, послушно вытаскиваю деньги, расстёгиваю запонки на рукавах рубашки. И тяну время, тяну сам не зная для чего. Надежды на проходящих мимо полицейских нет, ну а вдруг…
Чёрные тем временем совсем расшалились, второй грабитель даже начал шутливую делёжку моей одежды.
– Славный пиджачок, как раз мне в пору, – приговаривал он, тыкая в напарника револьвером, – слыш, да!? Моё!
Боец похохатывал и поигрывал ножиком, с удовольствием включившись в перепалку. Через минуту они разошлись настолько, что начали играть в войнушку, используя меня в качестве прикрытия.
От страха и унижения сводило челюсти, особенно когда владелец револьвера прижимался ко мне сзади, целясь в напарника. Стою столбом, боясь пошевелиться.
Неожиданно ковбой становится слева от меня, чуть прижавшись рукой к боку. Рука расслаблена, но направлена в сторону бойца. Обо смеются – негромко, но заливисто, до потери равновесия…
– Сейчас! – Выкрикиваю я и провожу приём, много раз отработанный на тренировках. Скользнув левой рукой, фиксирую кисть грабителя, правой же нажимаю ему на палец, лежащий на курке.
Гремит выстрел и на животе и громилы расплывается кровавое пятно.
– Брат, – неверяще говорит он, падая на колени. Но я не жду ответного хода и довожу приём до логического завершения. Навалившись на руку и одновременно выворачивая её, слышу отчётливый хруст и вскрик противника.
Приём провёл отвратительно, бездарно… хуже меня на татами работают только новички, которым только-только показали интересную связку. Но эффект неожиданности сработал, подстреленный боец сучит ногами, а владелец револьвера подвывает, выпустив оружие и боясь пошевелиться.
Не выпуская сломанную руку противника и продолжая выкручивать её, хватаю револьвер и приставляю с боку зафиксированного негра. Выстрел звучит глухо и противник тут же затихает, коротко дёрнувшись всем телом.
Вскочив, направляю револьвер на бойца… мимо! Револьвер пляшет в дёргающихся руках. Второй выстрел! Труп.
Подбираю запонки и пиджак, возвращаю галстук на место и сажусь прямо на землю, ноги не держат. Ожидания самые скверные, и когда услышал свистки полиции, почувствовал даже некоторое облегчение…
Глава 19
Сонный, отчаянно не выспавшийся сержант широко зевал, показывая желтоватые зубы и обдавая меня несвежим дыханием. Длинное англосаксонское лицо кривилось в забавных гримасах.
– Четвёртый день без сна, поверишь ли, – доверительно сказал он, протирая глаза кулаками. Невольно обратил внимание на расплющенные костяшки полицейского.
– Боксёр?
– А? Да… сам занимаешься?
– Дзюдо занимался раньше, боксом недолго, тренера подходящего не нашлось в наших дебрях.
– В Нью-Йорке с этим попроще, – кивнул сержант, встав из-за стола к маленькой плитке, – Кофе сделать?
– Благодарю, не откажусь.
Ожидая неприятностей от убийства, пусть даже и при стопроцентной самообороне, такому вот дружескому отношению приятно поражён. Мелькает на мгновение мыслишка, что не будь убитые рецидивистами и тем паче – чёрными рецидивистами, дружелюбный немолодой сержант ломал бы мне сейчас рёбра ногами. Не исключено – так же сонно зевая и жалуясь напарнику на бессонные ночи.