… – Мазини! – Доносится сквозь шлем голос рефери, выкрикивающего имя соперника. Масштаб турнира мелкий, но антураж как у взрослых. Организаторы молодцы, всеми силами стараются повысить ранг соревнования, в том числе и безупречной организацией.
– … пожали руки, – слова рефери пролетают мимо ушей. Есть у меня такая особенность – слишком сосредотачиваюсь на чём-то. Иногда помогает, иногда мешает… как это обычно и бывает.
Стукнувшись перчатками, начинаем кружить по рингу, прощупывая друг друга игрой корпуса и ложными выпадами. Почти сразу марокканец начинает давить, переходя в атаки. Ну да ожидаемо… марокканец, тренирующийся у марокканского тренера… пусть даже оба с паспортами Германии.
Клуб, который представляет мой противник, этнический почти на сто процентов, а это значит, что и школа – грубая, силовая. Марокканская. Не принята у них тонкая игра, всё построено на силовом давлении и превосходстве в физических данных. Бойцы жёсткие, сильные… но однообразные.
Уйдя в глухую защиту, прощупываю соперника в редких контратаках. Удары принимаю вскользь, а не на жёсткие блоки – наловчился ещё в уличных драках.
Марокканец не выдыхается, работая как машина. Но связки предсказуемы… В очередной раз дождавшись удара коленом при сближении, подсекаю опорную ногу – правила позволяют. И вдогонку! Зацепил вскользь, противник вскакивает почти сразу.
Снова кружимся, принимаю удары на блоки, атака почти всё время излишне резка, он едва не проваливается.
– Мельницу давай, – негромко говорит тренер в перерыве, – секунд десять выжди, начни раунд как и прежде, в обороне. А потом резко!
Угукнув, поправляю капу и выхожу после удара гонга. Марокканец не подвёл, всё та же силовая однообразная работа – резкая, концентрированная, атакующая. Выждав время, дожидаюсь повторной атаки и начинаю мельницу. Отступая, встречаю одиночными и сдвоенными ударами, стараясь не сколько достать всерьёз, сколько разозлить.
Невнятно что-то зарычав, противник поддаётся на провокацию, бросившись в атаку. Удары сильны, но излишне концентрированны – ставка на один нокаутирующий удар. Отступаю, отступаю… и на сближение, резко!
Двоечка в голову, локоть марокканец принял на блок… Зато ливер открыт моим коленям. На, на!
Успеваю нанести несколько ударов, прежде чем марокканец отскакивает, извернувшись ужом. Не даю передышки, провожу лоу-кик по левой ноге. Марокканец на автомате дёргается, но печень всё ещё чувствуется и реакции не хватает. А по правой тебя! И ещё! Ещё! И контрольный в голову!
Рефери останавливает бой, отталкивая меня грубо. Пф… зачем? Я что, добивал его? Нет… мудила!
– Всегда поражался твоим победам, – восхищался Курт в раздевалке, – он ведь объективно лучше тебя! Как?!
– Мозги. Серьёзно, Курт. Я чемпион школы по шахматам, помнишь? Обдумывать, просчитывать ходы и самого человека – только так. Тактика, потом техника и только потом – сила, скорость и прочее.
– Ты мог бы чемпионом стать, – задумчиво сказал друг, – помогая одевать майку – рёбра всё-таки побаливали, – начни заниматься не трижды в неделю, а четыре-пять, да серьёзно…
– А зачем? – Перебиваю его, шнуруя обувь, – мне четырнадцать, расту ещё. Ну, стану чемпионом Баварии по тайскому боксу среди ровесников… а смысл?
– Деньги. Потом, когда взрослым станешь.
– Ага… сколько инвалидов на одного чемпиона, знаешь? Проищи, поищи… до хрена! Да и чемпионом, даже чемпионом мира, мало стать – удержать титул нужно. Они ж сперва по сути в долг тренируются – спонсоры, тренеры, массажисты, спарринг-партнёры… Выиграл титул, получил… ну, пусть полмиллиона, пусть даже миллион, больше новичкам никто не заплатит, будь он хоть сто раз чемпион. Собирают же с рекламы деньги, со зрителей и телезрителей, и собирают бойцы проверенные, потому и плата чаще всего ещё до боя определена. Не победителю, а тому, на чьём имени основные деньги собрали.
– В твоём исполнении это как-то скучно получается, – смеётся Курт.
– Так у меня и нет азарта, – пожимаю плечами и кривлюсь от боли, – просто спорт для саморазвития. Делать это образом жизни? Уволь! Стану я чемпионом или нет, большой вопрос, желающих и без меня много. А хорошо зарабатывают бойцы разве что из первой сотни.
– А эти… смешанные?
– Да хоть все вместе! Пусть даже тысяча достойно зарабатывает, и что? Рвутся-то туда миллионы! Прикинь, какая конкуренция? Строить на этом карьеру… не, я не марокканец! Сам знаешь, гимназию я потяну, а с ней и университет[107], это надёжней!
Тренер молчал, вздыхая.
– Уж не знаю, хвалить тебя или ругать, – начал наконец он, – зачем до второго раунда тянул? Мы ж против марокканской школы две недели работали, технику тебе ставили. Зачем после этого разведкой увлёкся, жертву из себя изображал? Что, не помнишь, как перестарался с Альбертом и он тебя уложил?
Ответить могу много… по факту, я не просто дерусь на ринге, но и проверяю свои навыки, своё умение просчитывать людей. Но и тренер прав – не раз из-за этого по башке получал, не только на ринге.
– Умный ты слишком, Антон, – в сердцах произносит мужчина, – нет… как там русские говорят? Заумный! Так много ума, что вечно усложняешь самые простые вещи! Эх…
– Ни черта себе! – Вырвалось у Зака. Парень оглянулся на нас, сдвигая на затылок соломенную шляпу, – это кто? Наши…
– Специалисты по сельскому хозяйству, сеньор, – с большим достоинством доложился Большой Пепе, сверкнув золотыми зубами и свежим фингалом.
– А это, я так понимаю, сельскохозяйственные инструменты? – Едко поинтересовался Зак, тыкая носком штиблета в приставленную к ноге Пепе винтовку.
– Ты в ударе, друг мой, – откровенно скалю зубу, – такая прозорливость заслуживает уважения!
Берти в сторонке откровенно смеялся, закрывая лицо шляпой.
– Ох… не могу, парни… Я когда нашим буду эту историю рассказывать… ну, потом, разумеется! Но ржать будут! Пепе, друг мой… я могу тебя так называть?
– Да, сеньор, – ответствовал Пепе с большим достоинством, шевельнув внушительным пузом и пулемётными лентами, примотанными к оному. Мексиканец отчаянно напоминал революционного матроса, загулявшего сразу после революции. Огромное сомбреро, щедро украшенное яркими ленточками и образками святых добавляло колориту.
– Слава богу, – искренне сказал Берти, – твой образ, Пепе, будет отпугивать страшилищ из моих ночных кошмаров.
– Рад буду помочь, друг мой, – с достоинством ответил Пепе, отчего уже я спрятал лицо за шляпой.
Пепе порекомендовал мне Родригес, охарактеризовав того наилучшим образом.
– Не обращай внимания на маску дурачка, – серьёзно сказал испанец, – умнейший человек, даром что грамоту еле-еле освоил.
– А его не обижают? – Спрашиваю с некоторым сомнением, – с маской дурачка?
– Что ты! Стрелок отменный и силён как бык, а пообщаешься немного, так и полюбишь его. По маской дурачка скрывается не только острый ум, но и золотое сердце.
– Скрывать-то зачем?
– А… толком не знаю, но была там какая-то тёмная история, ещё в детстве. Несколько лет Пепе умалишённым пришлось притворяться, ну и… прилипло немного. На эпатаж внимания не обращай, он моё доверенное лицо. Никто о том не знает, кроме тебя. Если вдруг что – выслушай его со всей серьёзностью.
– Ясно, Швейк мексиканского разлива.
Объяснять не пришлось – Гашека, как выяснилось, знают и в Испании. По крайней мере, леваки.
– Боюсь представить наших агрономов, – протянул Зак, – или как главные специалисты называются?
– А какая у них сельскохозяйственная техника, – закатываю я глаза. Головорезы откровенно скалят зубы, видя что наниматели не против пошутить, – пошли, парни – покажу.
Прогулка впечатлила компаньонов крепко.
– Да… – протянул Берти, – серьёзная у нас… плантация. Случись что, оборону против полка держать можно.
– Местного? Запросто, даже парочке противостоять сможем.
– Думаешь, дойдёт до такого, – откровенно мандражирует Зак.
– Вот чтобы не дошло, здесь и нужны такие парни, – отвечаю чуточку вскользь. Проба нас на прочность весьма вероятна, боевые действия между компаниями в Латинской Америке не редкость, да и правительственные войска применять не стесняются. Бывает и так, что командиры разных полков воюют за разные кампании… Но это если в стране вовсе уж бардак, нам это не грозит.
– Сложно было? – Интересуется Берти. Пожимаю плечами… ну как сказать, сложно или нет? Для меня сложно, но выполнимо – знаю местные условия, куда обратиться… Местным уроженцам было бы и вовсе плёвым делом, а Заку и Берти – невыполнимо, несмотря на все родственные связи. Сопляки они ещё, не заматерели – видно это, оттого и отнеслись бы к ним наплевательски.
– А ну как тянуть время начнут с покупкой? – Прикусывает Зак губу, – Мы такое… такой сельскохозяйственный батальон долго содержать сможем? Заблокируют территорию, да начнут давить.
Вижу условленный знак рукой от Берти и ухмыляюсь, говоря нарочито громко – специально для шпиона.
– Блокировать? Ну-ну… Здесь только треть специалистов по сельскому хозяйству, начнут давить, так вышки в округе заполыхают!
Несколько минут ведём разговоры на эту тему, потом Зак расслабляется.
– Всё, ушли.
– Вот это дельце, – в один голос говорят компаньоны и переглянувшись, смеются.
Смеюсь и я… шпион? Возможно, я по своей привычке усложнил задачу, даже скорее всего. Шпион тщательно отобранный и протащенный в лагерь, несмотря на препоны. Задача у него двойная – поторопить заинтересованных лиц с покупкой нефтеносного участка и… дать Берти и Заку возможность поучаствовать в Приключении.
На первый взгляд звучит это нелепо, но одно дело – парни придут на готовенькое, вложившись исключительно финансово и отчасти – связями. И совсем другое, когда они прочувствуют интригу, понюхают порох… да в моей компании!
Совсем другие отношения будут. Не просто компаньоны с общим бизнесом, а друзья, пережившие вместе опасные приключения. Переигравшие вместе финансовых воротил. Вырвавшие зубами прибыль – вместе со мной. Совсем ведь иное отношение…