Получив на чай, бородач кланяется слегка и возвращается к беседе с Франком. Они вроде как приятельствуют, объединяет как схожесть лакейских профессий, так и немецкое происхождение.
– Кафе Ласточка, – говорю таксисту, садясь в машину, – это…
– Знаю, мистер, – отвечает тот с кинематографической улыбкой, – если только не появилось другое кафе с таким же названием за последние пару дней.
В Голливуде полно мелких актёров и актрис, готовых буквально на всё ради своего кусочка славы и денег. На фоне приближающегося кризиса, не чувствуют которого только записные оптимисты, дураки да политики (последние по должности), тревога за своё будущее в общем-то понятна.
Порой эта готовность принимает гротескные, а то и вовсе неприятные формы. Проституция? Да не каждая проститутка пойдёт на то, на что идут иные актрисы и актёры!
И совершенно неисчерпаемый ресурс в виде таких вот кинематографических таксистов, официантов, продавцов и коммивояжеров. Свистни только!
Вот и таксист – ухоженный лощённый красавец, одетый слишком богато для такой незатейливой профессии. Готов поклясться, что все свои средства человек вкладывает в имидж, ютясь в какой-нибудь каморке с полудюжиной таких же претендентов на славу.
А глаза собачьи…
– Глаза!
– Мистер?
Отмахиваюсь, и таксист замолкает, следя за дорогой. У всех прилипал, да и большинства голливудских звёздочек, глаза дворняжек. Равно готовы как к пинку от прохожего, так и подставить живот при малейшем намёке на ласку.
Франц же домашний пёсик, уверенный в хозяйском благоволении. За ним стоит очень крупный магнат, либо прилипала представитель Системы, да не удивлюсь, если и звание имеет.
– А не принимаю ли я желаемое за действительное? – Вытащив по привычке блокнот, начинаю записи, – Может, характер у человека такой? Нужно притворяться типичной прилипалой, чтобы зарабатывать, вот и притворяется. Не исключено, но маловероятно.
– Приехали, мистер, – прервал размышления таксист. Расплатившись, зашёл в кафе, Дэна ещё нет. А… я раненько приехал, подожду.
– Пока кофе, заказывать всерьёз буду, когда подойдёт мой приятель.
Отхлёбывая безвкусный, типично американский кофе, делаю пометки. Итак… возможно ли, что кто-то из магнатов подвёл своего человечка к братству? Вполне – охрана наследника, шантаж…
Впрочем, непохоже. Охрану можно осуществлять и другими методами, Франц вроде как размыт по всему братству, кого так охранишь?
Материал для шантажа? Ну… не то чтобы мимо, но человек из старых семей, который и сам прошёл братство, просто не нуждается в этом. Старшие братья всегда могут надавить на младших, недаром же новичковый период подразумевает от претендентов участие во всяких гадостях. По цепочке вниз… Нет, человек из Общества в таком Франце не нуждается.
Даже если понадобится подвести куда – то или к кому-то своего человека, методы используются другие. Рекомендации и прочее.
– Государство или мафия. Государство… – кусаю кончик ручки – привычка из тех, что старательно усваиваются для полноты новой личины, – вот же, и не знаю, как ныне действует государство!
ФБР и прочие спецслужбы второй половины двадцатого века и дальше, это очень серьёзно. Нынешние спецслужбы США – контора исключительно любительская, переиграть их может и талантливый одиночка, что вообще-то великое позорище. Себя к таковым не отношу, не к тому готовили… да и недоучка я, стажёр и есть.
– Если спецслужбы пока любительские, то остаётся мафия? Стоп! А почему я зациклился на спецслужбах США? Неужели тем же Германцам было бы неинтересно подвести своего человека к братству? Как ни крути, но лет через десять-двадцать они начнут активно участвовать в бизнесе и политике отнюдь не на рядовых должностях. Да и сейчас через детей можно подобраться к отцам. Логично? Вполне.
Сделал пометки и как раз успел отложить блокнот, когда вошёл Раппопорт.
– Как дела в братстве, – поинтересовался он после приветствия, с шумом отодвигая стул и усаживаясь, обмахиваясь свёрнутой газетой.
– Неплохо, – отвечаю подчёркнуто-безразлично. Дэн понятливо не стал переспрашивать, переключившись на местные новости, а с них на голливудских старлеток[163].
– … Сандра Ли, – говорил он с лёгким придыханием, – сама невинность!
– Кха-кха! – Раскашлялся я, – чего!? Дэн… мой совет тебе на будущее, не относись к этому голливудскому отребью, как к нормальным людям. Шлюхи в борделе чище и честней.
– Ты что-то знаешь? – Расстроился Дэн.
– Надеюсь, ты не влюблён в неё?
– Так… просто милашка. Знаешь, очень удачный образа соседской девчонки, только что поухоженней.
– Хочешь переспать с ней?
Глаза Раппопорта округляются, он оглядывается по сторонам.
– Ты что…
– Так хочешь?
– Ну… да!
Пишу записку на вырванном из блокнота листе и подзываю официантку.
– Есть шустрый мальчик, сбегать недалеко?
– Как же, – улыбается миловидная брюнетка с избытком веса и косметики, слегка поплывшей от жары, – Томас у дверей дежурит, сейчас передам.
Чернокожий парнишка лет десяти, получивший вместе с запиской четвертак, сверкнул улыбкой и убежал. Дальнейшая беседа не задалась, Дэн сидел как на иголках и только нервно ел заказанные сладости.
Старлетка вошла в двери кафе всего через двадцать минут, вглядываясь в лица посетителей. Привстав, привлекаю её внимание и юная особа, улыбаясь необыкновенно искренне, продефилировала к нашему столу.
– Мисс Ли, – представил я их, – мистер Раппопорт.
Оставшись с ними минуту, чтобы у Дэна прошла неловкость, прощаюсь. Наклонившись к приятелю, чуть сжимаю плечо и улыбаясь улыбкой Змия сообщаю, не слишком понижая голос:
– Можешь вести её в отель, дружище – уплачено!
Мальчик с запиской бегал к отелю, в котором мы сняли два этажа. Юная и свежая мисс Ли, эта соседская девчонка, как раз гостила в номере у одного из братьев. За деньги.
Вернувшись отель, не стал подниматься наверх, решив почитать свежую прессу в прохладе холла. Наверху-то живо загрузят проблемами братства!
Диван около входа и через слово доносится разговор Франца со швейцаром. Беседуют на немецком, что в общем-то нормально для встретившихся земляков. Нормально и то, что у каждого из них свой диалект, свой акцент – в Германии диалектов ни много, ни мало, а порядка двухсот пятидесяти!
… а что-то всё равно царапает уши.
– Язык! Один в один Юрка Тимофеев! Да и не только он, почти все наши пацаны в Казахстане так по-немецки говорили на уроках! Литературно-правильно, но произношение некоторых слов, построение фраз и другие мелочи. А не ошибаюсь ли я, выдавая желаемое за действительное?
– Понаблюдать? К чёрту! Буду из-за мелкой рыбёшки нервы трепать…
В холле поинтересовался у консьержа детективным агентством поприличней и позвонил, не медля.
– … прикрывать парней, – ставлю задачу детективу, – молодёжь, в голове пока маргарин вместо мозгов, чудить могут по-всякому. В отель лезть не надо, просто дежурьте рядышком, прослеживайте чужаков.
– Сразу видно понимающего человека, – уважительно кивнул глава агентства, – наверняка уже крутится всякое отребье рядышком.
– Того и опасаюсь, – привстав с кресла, наливаю детективу выдержанного бурбона на два пальца. Мясистый нос собеседника шевелится, улавливая запахи, прожилки выдают давнюю привычку к алкоголю.
– Как же, как же, – взяв стакан, закивал глава агентства, выбранный за былую службу в полиции.
– Этих особенно тщательно. Ну и вообще всех, кто поближе подбирается к нам. Даже… знаете, вплоть до жестов характерных, сможете?
– Мистер Ларсен, – толстяк выпятил грудь, – мне ли не знать, что мафиози эти проклятые жесты используют!? Зная жестикуляцию, можно понять, из какой они банды!
Отставной полицейский оказался дельным профессионалом, несмотря на хронический алкоголизм. Всего за три дня он собрал внушительно досье на всех приближённых ко двору. Информация небезынтересная, нужно сказать… а главное, мои подозрения оказались не признаком паранойи.
Читая перечисление характерных жестов Франца, улыбался зло. Жестикуляция есть у всех народов, и она закономерно отличается. Русские и немцы иначе передают воздушный поцелуй, иначе подзывают человека… очень многое делают иначе.
– Органы… ОГПУ или Коминтерн? Подвели человечка присмотреться к отпрыскам влиятельнейших семей США, понятно. Только что за агент такой, что его вычислить можно на слух? Скверно работаете, товарищи чекисты, непрофессионально… Операция Трест[164] проведена блестяще, а здесь преференции можно получить никак не меньшие, и такой позор… Что же с вами делать?
Глава 42
Полномасштабная рецессия[165] началась в июле двадцать девятого, наложившись на очередное обострение в гангстерской войне. Безработные вышли на демонстрации, но правительство Гувера решило поиграть мускулами, сочтя уступки или хотя бы миролюбивую риторику неуместными.
На улицы вывели полицию, а местами и войска, на что рабочие ответили повсеместными стачками и стычками. Дав задний ход и назначив стрелочника, Гувер сделал ход конём, натравив на активистов рабочего движения гангстеров.
Лидеры банд в большинстве своём охотно пошли на сотрудничество с властями и стоящим за ними крупным капиталом. В обмен полицейские стали закрывать глаза на действия гангстеров, если те не переходили дорогу властям.
Активистов запугивали, избивали и убивали, порой вместе с семьями. Убийства порой были так жестоки, что волосы дыбом вставали от одного только прочтения газетных статей.
Одним из способов расправы с наиболее популярными активистами стал огонь. Поджигали дома, обливали бензином людей прямо на улицах, устраивали настоящие аутодафе в средневековом стиле – с судьями и палачами в масках