– Набухались, повеселились, нас до дома еще кто-то довез, – начал Леша.
– У него имя какое-то странное, типа Алексей, только по-другому.
– Мне казалось, Эксель вообще.
– Как таблицы «эксель»?
– Ага. Мне кажется, я его видел где-то в Питере. – Леша вдруг вспомнил: – Бли-и-ин. Надо еще машину забрать. Помнишь, где мы ее оставили?
– Либо Леша вчера вообще не испугался, либо искусно притворялся.
– Смотрю, вы хорошо оттусили.
– Ты бы знала! – хохотнула подошедшая Марго.
– Меня все-таки смущает, что нет моего телефона.
– Ты его на террасе оставила, – тут же ответила Марго. Она отрицательно мотнула головой Севе, пока никто не видел. Тот в ответ пожал плечами. – Не хотите тех банановых панкейков?
– Да, я тоже думал за ними сходить, – откликнулся Сева. – У вас какие планы?
– Мне сегодня контент-план на месяц вперед надо составить и текст к вебинару написать.
– К вебинару?
– Ага. Я решила запустить свой курс. Я даже нашла знакомую, которая поможет. Она уже делала курс «Женщина в счастье». Слышали? Очень известные курсы.
– Да, по новостям что-то такое видела. – Марго все-таки не удержалась от шутки. – А ты, Леш?
– Я не слышал. А? Что? Ты про мои планы? Я хочу отлежаться, вечером, может, в Pretty Poison. А может, останусь и подготовлюсь к сету, я хочу сделать ремикс на этот ужасный трек попсовый про Бали и моретус. Переосознать его, добавить немного фолка, техно.
Марго хотела бы остановиться в этом моменте, побыть еще немного нормальной, безответственной. Обсуждать планы, Бали или где им сегодня позавтракать. И как бы ни старалась она медленно пить свой кофе, заедая его папайей, наступил тот самый момент, когда ей и Севе пора было уезжать.
Сева водил байк аккуратно, но параноидально и нервно. Он довез их до ближайшего приятного места, очередного безглютенового рая на главной улице, где варили сносный флэт уайт. Они сохраняли молчание до того момента, пока не спрятались в уголке за столиком. Марго чудилось, будто они играют в шпионов.
Они прекрасно знали, о чем должны разговаривать, но хотели оттянуть этот момент как можно дольше.
– Опять какая-то веганская фигня. Я безумно скучаю по Москве, а ты не скучаешь?
Марго пожала плечами. Москва казалась здесь всего лишь странным воспоминанием.
– Скучаю по тому темпу, даже по метро скучаю. По Apple Pay и понятной валюте, – рассуждал Сева. – Даже скучаю по высоткам, серости. По магазинам понятным. По продуктам понятным. По цивилизации.
– В Москве сейчас срань, а не погода.
– Это да. Казалось бы, вот мы во всеобщей мечте, сказочное Бали, живи и радуйся. Но я с ума тут схожу от голода. Меня от этих фруктов уже тошнит, если я еще раз увижу тофу, я… – Сева взмахнул руками, пытаясь подобрать слова.
Марго никак не реагировала на его слова. Она заперлась где-то внутри своей головы.
– Ты все-таки взяла ее телефон? – начал Сева. Марго сделала вид, что внимательно читает меню.
– Пусто. Кажется, я ее переоценила.
– Как ты угадала ее пароль?
– Подглядела. Заметки – пустые. Переписки – тоже ничего особенного. Видимо, она тот типаж девочек, чей единственный интерес – это пить капучино в красивых местах.
– Я думал, у вас все: мир, дружба, жвачка.
Марго фальшиво улыбнулась одними уголками губ.
– Нужна мне эта полоумная.
– Не стоит так.
– Отрасти уже яйца, Сев. Почему-то, когда ты жалуешься на Глеба, я не говорю тебе о терпимости и дружелюбии.
– Ты демонизируешь Кристину.
Марго взвыла.
– Серьезно, Сев, ты хочешь обсудить сейчас именно это? Кристину? Мы уже выяснили: она – не угроза. Не журналистка, не сыщица и даже не дамочка с мозгами. Ничего она не знает про последнюю вечеринку.
Сева откинулся на спинку стула, стал недовольно и задумчиво куда-то смотреть. Когда он хмурился, казался Марго ужасно привлекательным. Со стороны он правда хорош, она часто об этом забывает. Настолько привыкла уже его видеть. Красота у него была грубая, мужская, типизированная, скрытная и только для определенной категории женщин, к которой она не относилась. Но на Бали каждый второй чем-то походил на Севу.
– Иногда мне хочется, чтобы все это вылезло наружу, – проговорил он на выдохе.
Марго кивнула, смотря в одну точку перед собой до помутнения. Она чувствовала, что секрет, который они хранят, есть тикающая бомба, которая неизвестно когда взорвется. Самое ужасное – бесконечное ожидание. Она уже вожделела признания любой ценой и возможных последствий. И одновременно ужасно боялась этого.
– Мы же не можем так всю жизнь жить? – рассуждал Сева. – Что это за жизнь будет?
– Мы когда-нибудь забудем об этом, иногда у меня получается об этом забыть. Ненадолго, но получается.
Сева мрачно хмыкнул.
– Завидуешь Глебу?
В зависти признаваться сложно, но Марго устала что-либо скрывать.
– Безумно. Ужасно, отвратительно завидую, пока не вижу его вблизи. Он же просто… Мучается бессознательно. Ты видишь, как он изменился?
– Он всегда был таким, – голос Севы звучал озлобленнее обычного. Кажется, он вообще не понимал, о чем говорит Марго. – Просто проявилось поздно. Я всегда чувствовал, что… с ним что-то не так. Я не знаю. – Он устало протер глаза. – Были вещи, которые меня в нем откровенно пугали, а может, потрясали. Понимаешь, мы с ним с детства вместе, к такому быстро привыкаешь, начинаешь думать, что так оно и должно быть. Неплохой он человек, просто амбициозный.
– Амбициозный? Ты серьезно? Думаешь, это подходящее слово?
Сева пожал плечами.
– Все мы идеальные, что ли?
Марго расхохоталась.
– Сев, тут не об идеальности речь идет, а о… смерти.
– Ты уже определись: хочешь его спасти или хочешь справедливости?
На Бали мгновенная карма, здесь желания сбываются по щелчку, вспомнила Марго и поэтому выбрала молчание.
– Ладно. Лучше расскажи: он продолжает видеть девушку в белом?
Сева кивнул.
– Он вчера окончательно свихнулся. Он, когда напивается, бывает, ну, ты сама знаешь. В нем просыпается этот нигилист или еще кто-то. Философ, кто знает. Он нам всякую дичь затирал: тусовки – это религиозный акт, «Мясо» – это чистилище, про внутренний ад и его проекцию. Бла-бла, ты сама помнишь. Но вчера его так понесло…
– И что же он наговорил?
– Да что видит какую-то девушку, что она его… мученичество. Не знаю. Я ничего не понял. А! Я запомнил, как он сказал: что это он на меня молнию послал.
– В смысле?
Сева покачал головой, сделал заказ, кажется, что он даже не воспринимал это все всерьез.
– Что он слышит Бали и тот правда исполняет желание.
– Чокнутое место, – устало произнесла Марго, прикрывая лицо рукой. – Плохая идея была сюда ехать.
– До сих пор думаешь, что Гуру ему поможет?
Марго пожала плечами.
– Я не знаю, что ему поможет. Честно. А еще не знаю, в моих ли это силах.
– Тут нужно задать такой вопрос: можем ли мы вообще ему помочь?
Официантка принесла ему холодный арбузный сок. Марго ткнула пальцем в холодный кофе в меню.
Все это, разумеется, было забавным. Вершить судьбы за столиком в кафе, иметь какую-то форму власти над другим человеком и возможность рассуждать о нем как о чем-то постороннем. Будто, вернувшись на виллу, они не посмотрят ему в глаза и не продолжат разговаривать так же мило, как раньше.
Марго и Сева уже давно играют в эту игру: «что-то не так с Глебом». Они встречаются наедине, обсуждают его, планируют, что сказать ему в следующий раз. Первое время это было весело. Они научились друг за друга озвучивать самые мерзкие и пугающие мысли, раскладывать все поступки Глеба по полочкам, тщательно и дотошно. Их собственный самосуд за чашкой кофе. И все это действительно было весело, их маленькое невинное развлечение, которое стало для них каким-то актом свободы.
Они мечтали все изменить. Записывали черновики гневных речей, придумывали несуществующие диалоги, но только разговоры об их плане спасения от тусовки уже удовлетворяли эту потребность эмансипации. Когда они снова сталкивались с Глебом, все становилось по-прежнему.
Но однажды случилось то, после чего эти обсуждения перестали быть просто развлечением, теперь они действительно имели вес.
То, что они знали, могло уничтожить Глеба. А еще могло утянуть их за собой.
Вот они и метались между казнью и пожизненным опекунством. Вечная этическая дилемма. Есть два стула, а между ними – прогрессирующий невроз.
– Почему мы всегда принимаем за него решения?
– И что ты предлагаешь сделать, Сев? Вернуться в Москву и все бросить?
Сева кивнул.
– Воскресим ли мы «Мясо»? Вряд ли. Ты и сама знаешь. У нас есть возможность выйти с чистыми руками, а они у нас и так чистые, я напоминаю. Мы взяли на себя слишком много ответственности за человека, которому на нас плевать.
– Ты знаешь, что ему на нас не плевать.
– Я уже сомневаюсь.
– Он наш друг.
– Он был нашим другом.
Марго знала, что дело не в Севиной нерешительности, он по натуре не переносит конфликтов. Он искренне меняет стороны и мнение, исходя из принципа оказаться там, где будет меньше насилия.
Разумеется, самое простое, что они могут сделать, – это взять обратный билет и вернуться без долгих прощаний. Может, прихватить с собой Лешу, но тогда ему придется объяснять.
Не выдержав молчания Марго, Сева вдруг спросил излишне злобно:
– Зачем ты постоянно спасаешь его, если он даже не замечает? Для него? Для себя? Для какой-то абстрактной чести?
– Мы семья, ты знаешь.
– Я не знаю, вот в чем дело! – Он ударил кулаком по столу. – Я тоже в это когда-то верил. Блестящие мушкетеры, дружба у нас особая, семейная. Мы друг за друга порвем. Но с каждым днем обязанностей все больше и больше, а удовольствия – все меньше. Зачем такая дружба, если она нас уничтожает?
– Затем, – произнесла Марго особенно жестко, – что так поступают друзья. Терпят, спасают, жертвуют, замалчивают.