– В смысле, его нет? Куда он пропал? Что за ерунда? – орала она. За ней следом бегал бородатый парень.
Ваня помнил их. Где-то он их уже видел.
– Надо найти того парня, который нам пригласительные дал. Леша этот, который Муть, – предложила Лика, заглядывая в его «Инстаграм». Леша выложил в сторис фотку своих друзей, которую сделал исподтишка. Они сидели на вилле, счастливые и молодые, смеялись над чем-то и пили. Подпись была простой: «Семейные вайбы». Следующие видео: он скачет среди декораций, орет «Эшкере!» и сходит с ума. Следующее: он на байке едет к Лесу обезьян с подписью «Держись, Сникерс».
– Он же играть должен вроде? Ну или давай найдем Глеба для начала.
Постепенно темнело. Тусовка становилась все больше, музыка – насыщеннее, люди – раскрепощеннее. Запах наркотиков – жестче. Кристина наблюдала за этим с жуткой неприязнью, она видела, как прямо у нее на глазах в этом месте зарождалось безумие.
– Мы не можем найти Лешу, – в нее врезалась Марго.
– Ты же его знаешь, наверняка вернется с каким-нибудь петухом или обезьянкой, кто знает, – пожала плечами Кристина. – Тем более что он играет только через три часа.
Разумеется, Марго нервничала. Она протирала руки салфетками каждые десять минут.
– Гуру не видела?
– Не-а.
– Ладно, слушай… – Марго так и не решалась с ней заговорить. – Прости, что я вспылила тогда, и за прошлое прости, и…
Кристина вздернула бровь.
– Это совершенно ни к чему.
– Я просто… Я устала, вышла из себя, и Глеб вчера учудил.
Ох эта осторожная интонация, Кристина сразу ее узнала. Марго хочет получить от нее совет, но боится стать обузой. Рассказывает о своих делах так, между прочим.
– Он… думает, что мы должны прекратить общаться.
– Слава богу, – выдохнула Кристина.
– Да? Ты так думаешь?
«Да, черт возьми», – Кристина откровенно бесилась. Почему Марго в этот момент не может включить свою сучью прагматичность и понять, что Глеб не тот, за кого нужно цепляться?
В толпе поднялся возбужденный и радостный шум, все стали двигаться ко входу.
– Светозар явился, – шепнула Марго.
– А с ним и Иоланта, – так же тихо прокомментировала Кристина. – А значит, и Глеб где-то рядом.
Светозар улыбался и махал рукой, словно находился на ковровой дорожке. Толпа с отупевшими маниакальными лицами тянулась к нему с желанием прикоснуться.
– Еще хочешь остаться на Бали? Учитывая, что твой любимый Penny Lane закрыли, – цокнула языком Марго. Кристина хмыкнула.
– А ты думала, что будешь делать в Москве? Зачем туда возвращаться?
– Честно, вообще не представляю себе жизнь там, – призналась Марго. – Обычно у меня всегда есть план. Подробный и четкий. В этом месяце мы должны были бы уже делать мероприятия топовым ресторанам и стать соорганизаторами летнего фестиваля. Я бы переехала в квартиру побольше, купила себе группу витаминов, чтобы поддержать нервную систему. В марте – апреле была бы тишина, небольшой отпуск, а потом – майский и летний сезон. Мы собирались бы в «лаборатории» у Севы, иногда я вытаскивала бы Глеба из ментовки, съездили бы с Лешей в Питер и надрались бы на Думской. Все было четко и понятно.
– Но чего ты хочешь?
– Проснуться дома и ничего не чувствовать. Может, сходить на маникюр с подругой. – Она посмотрела на Кристину с долей какой-то особой сестринской нежности. И в этот момент Кристина поняла, что у нее нет выбора.
Память – это удивительная вещь. Некоторые вещи мы предпочитаем не сохранять, но к ним всегда есть скорая случайная тропинка. Запах тех самых духов может вернуть на пять лет назад, текстура бархата – в бабушкин шкаф, когда тебе было пять.
А трек второсортного клауд-рэпера – в одну августовскую ночь, когда у Кристины было только десять тысяч подписчиков и много времени, чтобы следить за хроникой жизни звезд.
– Я ее узнала! – расхохоталась она, глядя на Иоланту. – Я ее вспомнила!
Если у их прекрасной семейной тусовки нет сил говорить правду, то Кристина с этим справится.
– Марина! Марина! – крикнула она ей. Иоланта пугливо оглянулась. Истинное имя всегда будет откликом, ни одна практика из тебя этого не выбьет.
Она подбежала к ней и схватила за руку, Иоланта в панике попыталась отойти.
– Я должна рассказать тебе кое-что о Глебе.
– Я тебе говорю, это она! – Ване приходится переходить на крик. Лика в своем маленьком топике уже и забыла об их Миссии с большой буквы.
Когда сталкиваешься с горем, на помощь приходят игры. Похороны и церемонии – тоже игры. Расследования – игры. Шпионаж, шантаж, идея мести – все это попытка мозга продлить факт смерти, не смириться с мыслью, что все конечно.
– Пойдем к ней? – Ваня дергает Лику за юбку, но она не отвлекается. Сложно бороться с музыкой, с ударами битов, которые синхронизируются с сердцем. Тусовка сама по себе – наркотик, вход в другое пространство, в другие правила.
Ваня понимает, что он безоружен и все придется делать самому. Та самая девушка носится где-то на задворках, тогда, в Новый год, она носилась так же. Наверняка она какой-то менеджер.
Наступает ночь. Включается подсветка. Инфернально красный. Музыка становится громче. Мир становится импрессионистским. Двигаться становится сложнее. Будто они не в реальности, а только во впечатлении от реальности.
Он пробирается сквозь толпу и на секунду видит девушку в белом платье и с косичкой. Где-то в груди приятное чувство узнавания, которое бывает, когда в час пик видишь кого-то знакомого.
– Ливчук! Ливчук! – он машет ей, но она не откликается. Разговаривает с какой-то блондинкой.
И он вспоминает, что Ливчук уже давно нет. Что он сам выбирал ей могильный камень и ставил свечку на аватарку. Сознание еще держит ее образ, он по привычке узнает ее в ком-то другом.
Смерть – это лишь переход из реального в воображаемое.
Он вспоминает о своей Миссии и наконец-то догоняет суетливую барышню.
– Подожди! Подожди! Я тебя знаю!
Марго не реагирует, потому что здесь ее никто знать по определению не может.
– Олеся Ливчук. Последняя вечеринка «Мяса». Вы были там? Что с ней на самом деле случилось?
Марго останавливается как вкопанная. Медленно оборачивается к нему. Он кажется таким яростным, но каким-то по-детски яростным. Марго тысячи раз представляла множество людей на его месте: Глеба со вспухшими венами на висках, какое-нибудь квадратное лицо полицейского или судьи, лицо матери Олеси, опухшее и заплаканное.
Тайно Марго желала возможности сознаться, и вот наконец-то она появилась.
– Спроси у Глеба Фадеева.
Ох, он был счастлив. Есть же все-таки та высшая точка удовольствия, когда его идея воплощается в жизнь. Когда ад, который существовал в его голове, начинает оживать и затягивать туда все больше людей. В такие моменты ощущаешь себя едва ли не Богом, поражаясь, насколько материальна мысль.
Он салютует уже почерневшему небу.
– Спасибо, волшебное Бали. Спасибо за такой шанс. Спасибо за все.
Его детская обида за все те страдания наконец-то уходит, замещается искренним, святейшим чувством благодарности. Бали кажется милым и ласковым божеством, порой суровым и жестоким, но всегда справедливым. Его наказания были из любви, страстные удары плеткой – чтобы усилить удовольствие.
Разумеется, внутри него гнездилась тоска, но тоска эта была исключительно правильной. Он расстанется с «Мясом» как надо. Ему не страшно их отпускать. Он давно уже потерял себя в других людях и наконец-то начинает собирать себя по кусочкам. Он знал, что первое время будет страшно, он станет по привычке искать Марго и ее заменителей, но у него есть Иоланта. И самое потрясающее в Иоланте – она беспомощна.
Наконец-то он почувствует себя спасателем. Вот его форма искупления за все годы, когда он манипулировал остальными. Не из выгоды. Нет-нет. Если бы не он, выглядел бы Сева так? Играл бы Леша свою музыку? Была бы работа у Марго? Нет. Его манипуляции были подарком, уникальным шансом и возможностью реализовать себя. Но так бывает, что из человека пропадает весь потенциал, а старые техники только калечат. Это и произошло. Нужно двигаться дальше. Развиваться дальше.
Он прогуливается по экспозиции ада, ожидая, когда Иоланта отойдет от Гуру. Да, сейчас нужно быть осторожным, но он готов подождать. Скоро он ее заберет. Он ее спасет. Определенно спасет.
Тело на пуфике извивается, лениво, словно медуза. Молодая девушка. Расширенные зрачки и открытые, блестящие от слюны губы.
Он вспоминает. Он вспоминает.
– Кто принес на тусовку кетамин? – орет Марго.
– Кошачий кайф… Тут в любой аптеке вырубить можно, – суетливо отвечает он, отчетливее и отчетливее чувствуя наступающий трип.
Оставив испуганную Марго позади, он начинает пробираться сквозь лес обдолбанных тел.
– Кто я? Кто я?! – жутким, демоническим голосом кричит один из парней, рассматривая собственные руки.
Они не понимают, что происходит. Кто они и где находятся. Один Глеб знал правду.
Кетамин пронес он. Эта идея принадлежала ему, но никто не должен был знать об этом.
Февраль. Асфальт. Шутка. Это была шутка? Манипуляция? Что это было?
– Ты принял? – спрашивает его кто-то. Может, Сева, может, Марго, может, статуя Светозара. – Ты что-то принимал? Скажи?
– Я взял Бали и положил его под язык, – шепчет Глеб. – Это все магия Бали. Эффект Бали. Здесь ЛСД в составе кислорода, тут по-другому нельзя.
Время качается рывками, будто соитие. Один пласт времени насилует другой. Это был уголок перед туалетом. Губы у нее были блестящие. Капала слюна.
– Ты это сделал? – Кто его спрашивает? Кто это?
В его голове – акт терроризма. Все эти люди – они умирают. Умирают, как когда-то умерла она. Все сейчас умирают. Каждый. Каждый. Все.
– В этом не было моей вины, честно, я не знаю, я просто сглупил, тогда я не делал этого намеренно… Я случайно перепутал кислоту и кетамин. Я был пьян тогда. Она ничего не поняла. А потом все это случилось…