«Пока она с тобой - ты в эйфории,
Пока она не голодна - ты рад.
Но день настанет - без анестезии
Твой дар будет раздавлен и размят!
Насмешливо и жутко улыбаясь,
Воткнёт в него кинжал и провернёт.
Все чувства она выпьет, наслаждаясь,
И лишь тупую боль тебе вернёт.
Ты будешь гнать её, и клясть сердечно,
Забыть пытаться, думать, что пройдёт.
Но в памяти она твоей навечно
И ни куда оттуда не уйдёт».
А больше всего убивала последняя строчка, от которой Артём едва сдерживался, чтобы ни начать рвать на себе волосы:
«…Она убила нежно,
Жестоко и небрежно.
И имя её режет слух…
Любовь».
В тот день, заметив странную реакцию друга на звучащую песню, Миша попытался отвлечь его, но Арт выглядел так, будто в этот момент находился не здесь… не с ним. Когда же пресловутая машина уехала, он обречённо вздохнул и снова повернулся к озадаченному Михаилу.
- Её ошибка в том, что она так и не научилась мне доверять, - каким-то обречённым тоном, попытался объяснить Артём. Сейчас его и без того подавленное состояние приняло ещё более мрачную форму. – Ведь она могла бы хотя бы позвонить мне, после того как встретилась с Оксаной. Но предпочла поверить полуголой блондинке, которую первый раз видит. К тому же вся эта ситуация стала для бедной Алечки отличным поводом с чистой совестью отчалить в Милан, да ещё и выставить меня виноватым.
Ответить на это Мише было нечего. Ведь фактически всё выглядело именно так. После этого разговора об Алине они больше не упоминали ни разу, да только в мыслях Артёма она всё равно вертелась постоянно. Несколько раз он набирал её итальянский номер и в последний момент сбрасывал. Ему хотелось её видеть, слышать её голос. Он был готов забыть всё, лишь бы только она снова была рядом.
Поворотным моментом во всей этой бездне отчаянья стал неожиданный звонок капитана Сергеева. Игорь Иванович сообщил, что его супруга, наконец, определилась с интерьером и готова начать ремонт. Тогда-то в голове Артёма и родилась идея создать фирму, которая бы занималась чем-то подобным. Эту мысль он озвучил Мише, и… пошло поехало.
Арт снова начал рисовать. Для начала это были эскизы для госпожи Сергеевой, затем просто какие-то наброски. И в итоге, набралась довольно приличная коллекция образцов, которые предприимчивый Миша практически сразу перенёс в электронный вид и начал демонстрировать потенциальным клиентам.
В итоге, к моменту выписки Жаркова из больницы, они уже имели на руках документы на ИП, какие-то лицензии, и несколько заказов, а Артём, наконец, решился поставить жирную точку в истории с его потенциальной супругой и её огромным приданым.
Пока старенькая Тойота Мишкиного отца мчалась к «Лагуне», Арт продолжал молчать. И пусть он хорошо подготовился к предстоящему разговору: заручился поддержкой Оксаны и Мишки, снял со своих карт всё, что позволил кэш-лимит, заполучил в союзники Горышева, и теперь осталось лишь сыграть сам спектакль… Вот только Артём всё равно не был до конца уверен, что поступает правильно.
Сейчас он фактически отказывался от безбедной жизни в угоду каким-то своим принципам. Он понимал, что больше не будет бесцельного и бессмысленного просаживания за ночь огромных сумм, не будет пьянящей вседозволенности и абсолютной свободы действий. На смену всему этому придёт жизнь, ограниченная рамками. Ему придётся самому зарабатывать, самому решать свои проблемы. Он фактически останется один на один с этим огромным миром. Так стоит ли оно того?!
Когда машина остановилась у входа в главный корпус «Лагуны», Михаил помог Артёму вылезти из салона и подал ему трость. К сожалению, пока передвигаться без этого предмета Арт не мог. Перелом оказался более чем серьёзным и врачи до сих пор сомневались, сможет ли он вообще нормально ходить. Но Тёма не отчаивался… Сейчас, на фоне всех его проблем, хромота вообще не казалась чем-то существенным. Тут бы с собственными родственниками разобраться, да свободу не потерять.
В кабинете управляющего его уже ждали. Артём заранее договорился об этой встрече с отцом и братом. Точнее не договорился, а просто сказал, что хотел бы с ними поговорить, а те уже сами выкроили в своём плотном расписании время для встречи.
Семён Дмитриевич был даже рад, что сын решил проявить участие и сам настоял на разговоре. Он давно думал, что пора уже, наконец, сообщить Артёму про контракт и про необходимость женитьбы. Но Тёма сам намекнул, что хочет обсудить нечто важное. Почему-то его отец даже не сомневался, что до младшего уже дошли слухи о столь выгодной невесте, и он сам решил проявить инициативу. А что ему, в сущности, терять?! Он молод, смазлив, свободен, к тому же его драгоценная Алина так легко променяла Тёмочку на карьеру.
- Рад видеть тебя на ногах, - поприветствовал Артёма отец, стоило ему показаться в дверях кабинета. – Надеюсь, в коляску ты больше не вернёшься.
- Я тоже на это надеюсь, - отозвался Арт, ровным тоном. А потом добавил с нескрываемой иронией: – Спасибо, что нашли для меня время.
- Ну что ты, сынок, - возмутился Семён Дмитриевич, откидываясь на спинку кожаного кресла. – Для тебя мы всегда свободны.
- Рад это слышать, - Тёма осторожно присел напротив отца и медленно вытянул больную ногу. Он старался не показывать, насколько тяжело ему это даётся, но даже несмотря на абсолютно непроницаемое лицо, его с лихвой выдавали глаза.
Когда сегодня утром Артём выписывался из больницы, врачи настоятельно рекомендовали ему ещё как минимум неделю постельного режима и никаких прогулок на собственных ногах дальше, чем на несколько шагов. Но как бы ему ни было больно, Арт не мог себе явиться сюда в инвалидном кресле. Гордость не позволила.
- Так о чём же ты всё-таки хотел нам сообщить? – поинтересовался отец с довольной улыбкой.
- Я женюсь, - ровным тоном ответил ему Арт. И если Семён Дмитриевич только сильнее расплылся в улыбке, то Виталик, наоборот, с силой вцепился в спинку кресла родителя, за которой стоял.
- Признаться… это несколько неожиданно, - растягивая слова, изрёк Семён Дмитриевич, почти не показывая собственного удивления. – И кто же твоя избранница? Надеюсь, она нам понравится?
- Конечно, пап. К тому же, не так давно ты сам имел честь с ней беседовать. Она кстати осталась в неописуемом восторге от вашей встречи. Все уши мне прожужжала, какой мой отец – щедрый и мудрый человек, - спокойно рассказывал Тёма и даже пытался улыбаться. Вот только в душе у него в это время набирала обороты сама настоящая буря.
- И когда свадьба? – с довольной ухмылкой уточнил хозяин империи Жарковых.
Арт неопределённо пожал плечами.
- Пока не решили. Думаю, через пару месяцев, - сказал он, с самым счастливым выражением лица, на которое сейчас был способен. – Пока срок ещё маленький, врачи рекомендовали моей невесте поменьше напрягаться и избежать стрессов. А свадьба это в любом случае – нервы и переживания.
- Так она что беременна?! – воскликнул мужчина, во все глаза глядя на сияющего счастьем сына. Виталик же напрягся ещё сильнее. Он считал, что в отличие от родителя, знает Тёму куда лучше, и уже догадался, что это игра, причём её финал им явно не понравится.
- Да, пап, беременна, - кивнул Артём. – Срок пока маленький – всего четыре недели. Но мы оба очень хотим этого ребёнка и сделаем всё, чтобы сохранить беременность.
- Так это же замечательно! – Семён Дмитриевич встал с кресла и подошёл ближе, поздравить сына. – Думаю, Оленька будет отличной матерью! – выпалил он, легонько хлопая Артёма по плечу.
- Конечно, будет. Только не Оленька, а Оксаночка.
Эта фраза Артёма стала для его отца сродни прогремевшему рядом взрыву. Он замер на месте, не в силах поверить собственным ушам.
- Ты ведь шутишь, - только и смог сказать он, глядя прямо в глаза сыну.
- Нет, пап. Не шучу. Извини, если каким-то образом вёл тебя в заблуждение. Но я думал, что ты обрадуешься, - продолжал разыгрывать свою партию Артём. - У Виталика будет жена и ребёнок и у меня теперь тоже. Разве это не замечательно?!
- Ты в своём уме?! – закричал вдруг отец. – Ты… ты… Она же шлюха!
- Да, согласен с тобой. Но теперь это в прошлом, - спокойно отвечал ему сын.
- Это даже не твой ребёнок!
- Возможно, - так же ровно реагировал Арт.
- И что?! Ты женишься?! На женщине, которая беременна от другого?! Которую перетрахало полгорода?! Ты с ума сошёл?! – вопил Семён Дмитриевич.
- А если вдруг я её люблю?! – казалось, ничего не может покоробить спокойствие младшего Жаркова. Он выглядел так, будто ему перед этим вкололи лошадиную дозу сильнейшего успокоительного.
- Ты?! Любишь?! Да ни за что не поверю! – продолжал возмущаться мужчина. – Ты по определению не способен любить никого кроме себя!
- Тем не менее… я намерен на ней жениться.
- Нет! – отрезал отец.
- Да, - уверено парировал Артём.
- Это идиотизм! Ты поступаешь, как тряпка!
- Нет, пап, как тряпка я бы поступил, если бы после всех твоих ухищрений согласился жениться на Савельевой. Если бы закрыл глаза на то, что вы фактически забрали у меня единственную девушку, которая была мне дорога. Если бы продолжил плясать под твою дудку, - впервые за всё время их разговора в голосе Артёма появились хоть какие-то эмоции.
- А я сказал, что ты женишься на Ольге! – Семён Дмитриевич стукнул по столу кулаком и наклонился к сыну. – Как миленький женишься. Сам пойдёшь просить её руки. Ползать у её ног будешь, пока ни согласится! А иначе…
- Что? – с усмешкой перебил его Тёма. – Денег меня лишишь? Так давай, пожалуйста, - с этими словами он вытянул из кармана три свои платиновые банковские карты, взял со стола ножницы и принялся методично кромсать на тонкие полосочки столь дорогой сердцу пластик. – Мне больше ничего от тебя не нужно. Ни деньги, ни связи, ни ты сам. Человек готовый продать своего сына не может быть моим отцом, - он собрал из остатков карт небольшую кучку и снова повернулся к родственникам. В его взгляде снова была тихая жуткая пустота. – Поздравляю вас Семён Дмитриевич, сегодня наступил тот замечательный день, когда вы, наконец, избавились от столь проблемного сына, как я. Искренне желаю вам всем забыть о моём существовании. Можете быть уверены, что я именно так и сделаю.