льзуйтесь аналогией с одеждой: плотно сидящие вещи показывают с лучшей стороны наши формы, над которым мы столько трудились, но свободная одежда удобнее, когда условия меняются.
Важно, что выбор более узкого или свободного фрейма определяется не только внешними обстоятельствами. Также имеет значение жесткость ограничений. Если они не могут быть полезным для дела образом смягчены, это сокращает количество доступных вариантов и решений. Фрейм, у которого практически ни одно ограничение нельзя изменить, может очень близко соответствовать обстоятельствам, но практически не давать полезных вариантов. Тем самым он не только сужает выбор, но и ослабляет восприятие себя как существа, обладающего свободой воли и властью над ситуацией. Таким образом, при прочих равных обстоятельствах, лучше выбрать фрейм с большим количеством изменяемых ограничений, даже если он хуже соответствует задаче. Недостатки худшего соответствия компенсируются дополнительными вариантами, которые он позволяет сгенерировать, и чувством силы, свободы воли и контроля над ситуацией.
Наконец, трудно определить наиболее подходящий момент для рефрейминга. В абстрактном случае решение вопроса о времени тривиально: существующий фрейм должен быть заменен, если обстоятельства существенным образом изменились. В таком случае можно изменять сколько угодно ограничений ради раскрытия новых гипотетических вариантов – и этого все равно не будет достаточно. Такое может произойти, если первоначальные цели изменились, а новые в рамках избранного фрейма не могут быть достигнуты. Или окружающие условия и контекст изменились фундаментально при том, что цели остались прежними. Вкратце суть рефрейминга заключается в переключении на новый фрейм в точности тогда, когда изменились обстоятельства, не раньше, и конечно, не сильно позже. Но когда в существующую ментальную модель вложено много умственных сил, безошибочно выбрать верный момент перехода тяжело.
Полезный урок можно извлечь из истории экологичного транспорта. В 1900 году треть всех автомобилей были электрическими. Но из-за быстрого развития двигателей внутреннего сгорания электромобили вскоре утратили популярность. Больше столетия ментальная модель автомобиля неизбежно включала в себя бензиновый двигатель. Были изобретатели и предприниматели, пытавшиеся воскресить электромобиль, но их попытки заканчивались крахом. Ускорение, скорость и пробег на одной заправке для электрической машины не выдерживали никакого сравнения с конкурентом. Она годится для аттракционов и гольф-клубов, но не для дорог – таково было господствующее мнение.
Затем компания Tesla вдохнула во фрейм электромобиля новую жизнь. На этот раз момент был подходящим: эффективность электромотора значительно возросла, технология производства батарей шагнула вперед, а компьютеры в своем развитии уже достигли того момента, когда могли управлять электромобилем. Более того, изменилось восприятие бензинового автомобиля в глазах широкой публики. Если во второй половине XX века автомобиль был синонимом личной свободы, то в начале XXI он уже воспринимался как фактор разрушения окружающей среды. Сдвиг в контексте создал идеальные условия для рефрейминга в исполнении Илона Маска: автомобилю вовсе не обязательно двигаться на бензине, он может быть «зеленым» и выглядеть круто.
Но гордые немецкие автомобилестроители – Daimler, BMW и VW – сопротивлялись рефреймингу. Окопавшись в традиционном фрейме, они утверждали, что только бензиновый автомобиль может называться настоящим автомобилем, и с удовольствием указывали на недостатки электромобиля. Директоры этих компаний провозгласили, что у двигателя внутреннего сгорания долгое и светлое будущее. В то время как другие автомобилестроительные компании пошли на рефрейминг, автомобильные инженеры в Вольфсбурге, Штутгарте и Мюнхене держались за хорошо знакомое. Ведь немецкая инженерия лучше всего видна в красоте и эффективности двигателя внутреннего сгорания, не так ли? Разве не был этот фрейм источником процветания многие десятилетия?
Это было заблуждением. Когда компании наконец трезво взглянули на вещи и приняли электрический фрейм, время было почти упущено. Слишком долго они сосредотачивались на типе двигателя, который теперь воспринимался как неправильный, слишком долго держались за то, что превратилось в устаревший фрейм. В результате понадобились дорогостоящие программы, в рамках которых национальные автогиганты пересмотрели подход к своему бизнесу, спроектировали новые автомобили, провели структурные изменения, обновили инженерный корпус. Выбор времени имеет значение, и чем больше ментальных усилий вложено в существующий фрейм, тем труднее проходить через рефрейминг.
Рефрейминг возможен только при условии успешного преодоления названных препятствий. К счастью, существуют методики, упрощающие этот шаг. Например, переключиться на новый фрейм необходимо в случае фундаментальной смены обстоятельств. Чтобы убедиться, что это действительно так, нужно понимать контекст, цели и свойства существующего фрейма. Время, потраченное на рассмотрение своих ментальных моделей и обстоятельств, тратится с пользой, потому что улучшает навыки рефрейминга.
Кроме того, мы знаем, что переключиться на другой фрейм из нашего репертуара – самый простой путь, вслед за ним по сложности идет поиск фрейма из другой предметной области для перепрофилирования. Таким образом, целесообразно начать рефрейминг с перебора собственного репертуара или приспособления существующей ментальной модели к своим задачам, вместо того чтобы пытаться создать новую с нуля. Таким образом снижается когнитивная нагрузка и повышаются шансы на успех.
Кроме того, лучше производить рефрейминг пореже, хотя это и противоречит здравому смыслу. Существует искушение проделывать его стремительно и часто. Оно основано на мысли, что, если рефрейминг не сработал, проблему можно быстро решить, повторив его, и так скакать от одного фрейма к другому, пока не будет найден нужный. Тем не менее это глупость. Каждый акт рефрейминга весьма затратен. Чтобы оставить нечто хорошо нам известное, при этом изобрести что-то новое и овладеть этим настолько хорошо, что его станет можно применять на практике, требуются дополнительные затраты умственной энергии. Следовательно, постоянно менять фреймы невозможно. Это как со сменой направления: стоит начать делать это слишком часто, и вы заблудитесь.
Смена фреймов требует затрат и сопряжена с риском. Но создавая новую точку зрения на вещи, она показывает нам варианты, которые мы иначе могли бы не заметить. Переключение на другой фрейм создает потенциал открытий, но поскольку люди не слишком хорошо владеют этим искусством, мы можем никогда не раскрыть этот потенциал полностью. С другой стороны, оставаясь в рамках фрейма и аккуратно ограничивая контрфактическое мышление, можно быстро и эффективно найти подходящие варианты решений. Благодаря этому нам удается действовать вовремя, а кроме того, с помощью практики этим навыком люди чаще всего владеют хорошо.
Таким образом возникает четкое разделение между двумя аспектами фрейминга: использовать рассуждения и перебор вариантов внутри фрейма, если важнее эффективность, и переключаться на другой, если нужно в корне изменить видение ситуации.
На практике же разница между этими путями не обязательно будет такой явной. Например, широкий фрейм дает некоторую свободу для игры с ограничениями и создания более широкого набора гипотетических вариантов. Это не так уж далеко от переключения на относительно похожий фрейм. С достаточно широким фреймом не нужно прибегать к рефреймингу, когда меняются внешние условия: может быть достаточно воспользоваться гибкостью, которую дает смягчение ограничений и получение таким путем более подходящих гипотетических вариантов.
Чтобы понять, как это работает на практике, вспомните поразительные изменения в экономике Сингапура за последние сорок лет и стратегию, стоявшую за ними. В 1980-е годы азиатский город-государство превратился в главный порт на пути между Европой и Азией. В этой роли он был исключительно успешен. Тем не менее, когда условия изменились, Сингапуру понадобился новый план, и в 1990-е он превратился в производственную базу для электронной промышленности. В начале 2000-х город снова изменил приоритеты, став центром финансов, профессиональных услуг и информационной экономики. В последние годы он снова преобразился, став центром туризма и игорного бизнеса. Теперь там находятся два крупнейших в мире игорно-развлекательных курорта, богатеющих за счет состоятельных гостей из Китая и Индонезии.
Другими словами, Сингапур все время придерживался одного и того же фрейма, но видоизменял его компоненты. Широкий фрейм, принятый им, был достаточно гибок, чтобы эксплуатировать конкурентное преимущество, вытекающее из более чем скромных ресурсов страны: географического положения, высокого образовательного уровня рабочей силы, политической стабильности и этоса свободного рынка. Всякий раз это был один и тот же шаблон, который приспосабливался к новой реальности.
Опыт Сингапура показывает, что, когда обстоятельства меняются, но существующий фрейм достаточно широк, у нас есть выбор. Мы можем либо продолжать работать в рамках прежнего фрейма, либо переключиться на другой. Оставаться в рамках фрейма может быть проще с когнитивной точки зрения, но генерация подходящих контрфактических предположений потребует значительного времени в силу большого пространства поиска, присущего широкому фрейму. Переключение на другой фрейм может дать результаты быстрее, но сопряжено с куда большим риском, – можно, в конце концов, оказаться с неверным фреймом и вообще без работоспособных вариантов.
Здесь важно вот что: во многих, хотя и далеко не во всех ситуациях мы можем выбирать стратегию, которую хотели бы применить. Делается это в зависимости от контекста (например, насколько быстро нужно принять решение, насколько широк существующий фрейм) и личных предпочтений (например, насколько мы склонны к риску).