Кажется, говорит он искренне. Может, он и придурок, но вряд ли жестокий придурок.
Впрочем, я его почти не знаю.
– Я не собирался ровнять тебя с землей. Я всегда честен в том, что касается хоккея. Я и сам постоянно оттачиваю навыки, прорабатываю слабые места. Думаю, я просто забыл, что не каждый хочет услышать такой совет. – Райдер несколько медлит, и выражение лица у него становится почти мучительным. – И прости, что намекнул, будто ты всего добилась только благодаря отцу. Я же смотрел матч. Ты играла феноменально.
Несмотря на волну тепла, прокатившуюся по телу от комплимента, чувствую отголоски сомнения.
– Ты все это говоришь, чтобы мне не было так плохо?
– Я ничего не говорю просто так.
И это, подозреваю, чистая правда.
– Что ж, спасибо. Пожалуй, я даже ценю это, – неохотно добавляю я. – Ты и сам очень хороший игрок.
– Я не говорил, что ты играла очень хорошо. Я сказал, что ты играла феноменально.
– А я говорю, что ты очень хороший игрок.
Райдер едва слышно усмехается и машет рукой в сторону букета у меня в руках.
– В любом случае ты получила мою оливковую ветвь. Шейн сказал, что маргаритки нравятся девушкам и их нельзя истолковать превратно.
– Превратно – это как? Будто ты пытаешься со мной сблизиться? Будто занимаешься подхалимством, чтобы я замолвила за тебя словечко перед отцом? Ты ведь поэтому вчера явился на игру, да?
– Да, – без обиняков отвечает он. – Но ты четко сформулировала свою позицию на этот счет, так что больше я просить не буду. Я не из таких. – Он пожимает плечами. – Ну ладно, не буду тебя задерживать.
Вижу, что он уже готов уйти, и выпаливаю:
– Мне нужен совет.
Взгляд у Райдера откровенно настороженный.
– Второй раз я на эту удочку не попадусь, Жизель.
– Нет, серьезно. Я вчера была в паршивом настроении, только потому на тебя и набросилась. Я ведь такая же, как ты: вечно совершенствую свою манеру игры. – Встречаю серьезный взгляд синих глаз. – Если бы ты мог дать мне совет, что бы сказал?
Явно сомневаясь, он снова принимается взлохмачивать волосы.
– Прошу тебя. Что надо делать за сеткой?
– Не нужно так стараться активно выбраться оттуда, – наконец отвечает он. – Если научишься владеть этим пространством и эффективно его использовать, перед тобой откроется множество возможностей, и забить гол будет легко.
– Большой риск, большой приз?
Он кивает.
– Оказавшись за воротами, уходи в наступление, и ты вынудишь и вратаря, и защитника команды соперника сосредоточиться на этом участке. А когда все их внимание переключится на этот клочок льда, они перестанут следить, что творится перед воротами.
Я пытаюсь не обращать внимание на внезапно появившееся раздражение.
– Но там, за сеткой, я вечно теряю контроль за шайбой. Там так мало места!
– Как я уже сказал, научись владеть им. Иногда, если повезет, сможешь отвлечь сразу обоих защитников. Если у них еще и с коммуникацией дерьмово, то оба попытаются перекрыть тебе путь, и тогда у кого-нибудь из твоих сокомандниц, может, даже у нескольких, возникнет идеальная возможность для того, чтобы забить гол. – Он пожимает плечами. – А дальше что хочешь, то и делай.
С этими словами Райдер уходит, оставив меня стоять с букетом перед общежитием.
Я смотрю на маргаритки, провожу большим пальцем по шелковистому белому лепестку. Они невероятно красивые. И мне все равно, украл он их или нет. Потом перевожу взгляд на удаляющуюся спину Райдера, оцениваю мускулистые руки, уверенный шаг…
– Райдер! – вырывается у меня.
Он поворачивается.
– Что?
У меня появляется идея, и я обдумываю ее так и этак, пока иду ему навстречу.
Он, засунув руки в карманы, ждет, когда я подойду.
– У меня есть предложение, – объявляю я.
В глазах у него мелькает огонек веселья.
– И что за предложение?
– Ну, скорее, наверное, услуга за услугу. Ты поможешь мне, а я помогу тебе.
Лукавство тут же перерастает в заинтересованность.
– Насчет хоккейного лагеря моего папы… Он очень придирчиво выбирает помощника тренера. И, врать не буду, он о тебе не самого высокого мнения. Не знаю, давно ты произвел такое впечатление или нет. Зато знаю, что он уже несколько лет за тобой наблюдает. Он следит за всеми хорошими игроками в студенческом хоккее.
Райдер мрачнеет.
– Хочешь сказать, он точно не возьмет меня помощником.
– Этого я не говорила. Но он упоминал, что у тебя скверное поведение. Так что да, думаю, я могла бы замолвить за тебя словечко. Насчет твоих лидерских качеств или чего-то еще. Мы с ним постоянно болтаем по телефону, а в следующие выходные я поеду домой навестить родных. Если хочешь, каждый раз буду тебя нахваливать. Хотя нет, не каждый, а то отец что-нибудь заподозрит. Но я скажу ему, что мы дружим, и сделаю так, чтобы твою кандидатуру он обязательно рассмотрел. – Пожимаю плечами. – Мое мнение многое для него значит.
Райдер выжидающе смотрит на меня:
– Что ты хочешь взамен?
– Помоги мне справиться с проблемами за сеткой. Может, несколько раз потренируемся вместе. Один на один, – ухмыляюсь я. – Знаешь, я ведь, наверное, даже кое-чему смогу тебя научить.
– Не сомневаюсь. У тебя немало приемов.
– Видишь? Польза для обоих. Ты поработаешь со мной, а я поработаю ради тебя. Мы оба останемся в выигрыше. – Смотрю ему прямо в глаза. – Ну как, согласен?
Он думает так долго, что я уже гадаю, не откажет ли он мне. Это, конечно, будет глупо и совершенно бессмысленно, потому что…
– Я в деле, – отрывисто кивает он. – Напиши мне, когда и где пройдет первое занятие, я приду.
Райдер уходит, а я остаюсь пялиться ему вслед и гадать, на что же подписалась.
Глава одиннадцатаяРайдерЧад Дженсен, королева драмы
Жизель пишет мне на следующий вечер и спрашивает, смогу ли я прийти завтра на наше первое индивидуальное занятие. До чего странно видеть ее имя на экране моего телефона. Может, странно видеть имя «Джиджи» – я несколько лет мысленно называл ее Жизель. Наверное, мой телефонный справочник должен этому соответствовать, так что я нахожу ее номер и меняю имя, посмеиваясь про себя: знай она об этом, ее бы это жутко взбесило.
Я: Мне удобно завтра. Но придется договориться с Дженсеном или Эдли, чтобы каток был свободен.
Жизель: Вообще-то у меня есть свое местечко, где можно потренироваться. Ты не против туда пойти? Но туда можно только вечером, после восьми.
Я: Понял. Я должен оставаться твоим грязным секретиком.
Жизель: В твоих устах это звучит двусмысленно.
Я: Зато правда.
Она снова принимается печатать. Уверен, собирается объяснить, почему ее не должны видеть в компании врага. Я, не дожидаясь ответа, отправляю следующее сообщение.
Я: Ничего, если Беккетт тоже придет? У меня на уме есть парочка упражнений, но нам понадобится третий, лучше защитник.
Точки исчезают, потом появляются снова.
Жизель: Ладно. Если ты считаешь, что это поможет.
Я: Не волнуйся, я позабочусь, чтобы он не выдал наш грязный секретик. Мы же не хотим запятнать твою репутацию хорошей девочки.
Жизель: Завтра напишу подробнее.
Очаровательно поболтали, как всегда!
Ухмыляясь, хватаю из холодильника пиво. Откручиваю крышечку и присоединяюсь к ребятам в гостиной. На дворе вечер пятницы, но никто никуда не пошел. Шейн развалился на диване, и на коленях у него сидит темноволосая чирлидерша. Встретил он ее только сегодня утром, во дворе, где она с подругами загорала топлес, а теперь она исследует языком его рот с такой тщательностью, будто намерена найти там золотую жилу. Когда я вхожу в комнату, они меня даже не замечают.
Беккетт сидит в кресле и играет в видеоигру. Заметив, куда я смотрю, он подмигивает:
– Я все прошусь к ним третьим, но…
Фыркаю, устраиваясь на другом конце нашего разборного дивана, – как можно дальше от целующейся парочки. Краем глаза наблюдаю, как Беккетт стреляет зомби на экране. Когда орда живых мертвецов припирает его к забору из проволочной сетки, он терпит поражение и теряет уровень, после чего откладывает пульт и берется за телефон. Что-то проверяет.
– Списков все еще нет, – замечает он.
Я киваю. Занятия в тренировочном лагере закончились сегодня утром, но финальный состав так и не сообщили. Дженсен сказал, они опубликуют два списка – список полного состава и список из девятнадцати человек стартового состава, которых он планирует тренировать для нашей первой игры.
Я откровенно волнуюсь за некоторых своих товарищей по «Иствуду». Кое-кто из парней явно не пройдет отбор, и смириться с этим будет непросто.
– Я-то думал, они сделают рассылку на электронную почту в конце дня, – продолжает Беккетт. – Знаешь, в разумное рабочее время.
В ответ я отхлебываю пива.
– Может, этот хрен любит драму.
Бек фыркает.
– О да. Чад Дженсен, королева драмы.
С другого конца дивана раздается тихий стон. Оказывается, Шейн уже запустил руку чирлидерше под рубашку.
– Эй! – окликает их Беккетт. – Найдите другое место.
Шейн отлипает от девицы. Взгляд у него немного помутнел, но в глазах определенно мелькает ирония.
– И это говорит главный эксгибиционист из всех моих знакомых, – подначивает он Бека.
– Ладно, согласен.
– Кроме того, тебе нравится представление.
– Конечно, мне нравится представление! – ворчит Беккетт. – Кара, что ты вообще делаешь с этим придурком? Я же явно лучше него.
Девица Шейна соскальзывает с его колен и садится рядом с ним на диван. Я краем глаза замечаю, как он стратегически поправляет брюки, как будто мы впервые видим подобную картину. С тех пор как Шейна бросила девушка (ах нет, простите, с тех пор как они