Она кидает мешок обратно Шелдону, который с ослепительной улыбкой поворачивается к нам.
– Меня зовут Шелдон. И я люблю чизкейк.
– Видите, как просто? – Нэнс улыбается так широко, что челюсть ее вот-вот расколется надвое. – Ладненько, начнем.
Первым мешок получает парень из «Брайара». Бун Вудроу.
Обычно тихий второкурсник прочищает горло.
– Ну. Мое имя Бун, но все зовут меня Вуди.
– Ой, так даже веселее, чем я думал, – перебивает его Шелдон, кивая Нэнс. – Если у вас есть прозвища, ребята, назовите их тоже. Продолжай, Вуди. Что тебе нравится?
– Я, ну… – Вудроу пару секунд прикидывает, что сказать. – Я люблю хоккей.
Прежде чем он успевает бросить мешок кому-то еще, Нэнси принимается помахивать пальчиком.
– Нет-нет, Вуди, ты сможешь гораздо лучше. Думаю, можно с уверенностью сказать, что хоккей тут любят все, раз уж вы все здесь собрались и все в команде по хоккею.
– Да, Капитан Очевидность, – фыркает Тим Коффи.
Вудроу кривится.
– Ладно. Еще мне нравится бейсбол. Весной я играю подающим за Брайар, – он поглядывает на роботов в пастельном, пытаясь понять, прошел ли их тест.
– Замечательно, – кивает Шелдон. – Что до остальных, больше мы никому не позволим говорить в ответе про спорт.
– Ой, пошел ты, Вуди, – бормочет Трагер. – Взял и отжал себе лучший ответ.
– Попробуем расширить свои горизонты, – советует Шелдон. – Копните глубже.
– Хорошо, Вуди, – щебечет Нэнс. – Кидай дальше, не мешкай с этим мешком!
За такую фразу ее арестовать мало.
Вудроу бросает мешок Остину Поупу.
– Меня зовут Остин. – На мгновение первокурсник задумывается. – Я люблю видеоигры, – он кидает мешок Патрику Армстронгу.
– Так. Я Патрик, или «Парень из Канзаса». Я люблю собак. – Он кидает мешок Шейну.
– Шейн Линдли. Я люблю гольф, и мне плевать, что вы просили не выбирать спорт, потому что я действительно люблю играть в гольф. – Он кидает мешок Беккетту.
– Беккетт Данн. Я люблю секс.
По залу разносятся приглушенные смешки. Что до меня, по какой-то причине эффект полностью противоположный. Внезапно я отчетливо вспоминаю, как Беккетт засовывал язык Джиджи в глотку, и у меня в груди все сжимается.
Черт побери, я же не ревнивец.
Я никогда не ревную. Ревновать – значит дорожить чем-то или кем-то до такой степени, что хочешь оставить это только себе, а я мало чем дорожу.
– Скажем так: будучи полными жизни американскими хоккеистами, вы все получаете удовольствие от секса, – любезно отмечает Шелдон. – Выбери что-нибудь еще.
Беккетт поджимает губы.
– Ладно. Мне нравятся путешествия во времени.
Нэнс хлопает в ладоши.
– Вот это уже интересно! Я бы с радостью послушала об этом чуть больше.
Уилл Ларсен с любопытством поглядывает на Беккетта.
– Ты любишь поговорить об этом? Теории строить?
– Все. И обсудить, и покрутить теории, и кино посмотреть. Фантастику и документалки…
– Не существует документалок о путешествиях во времени, потому что и самих путешествий не бывает, – в отчаянии бормочет Шейн. – Сколько можно об этом говорить.
– Как бы то ни было, – продолжает Беккетт, игнорируя Шейна, – вот что мне нравится. Путешествия во времени.
Он кидает мешок Уиллу.
– Уилл Ларсен. Я бы назвал путешествия во времени, потому что тоже ими увлекаюсь. Но тогда, может, научно-фантастические фильмы? – Он перебрасывает мешок Кейсу.
– Кейс Колсон, – представляется мой сокапитан. – Я люблю ходить в походы.
Я тут же понимаю, куда этот мешок отправится дальше. Колсон кидает его с силой, так что мне в руки эту штука прилетает со шлепком.
– Люк Райдер, – бормочу я. – Я люблю исторические документальные фильмы. О Второй мировой и тому подобное.
– Вот ненормальный, – откликается Трагер. Я в ответ только глаза закатываю.
Вся эта пытка продолжается до тех пор, пока все не назвали свои имена и какую-нибудь ерунду, которую любят. После Нэнс хлопает в ладоши и объявляет:
– Это было потрясающе!
Шелдон неистово кивает в знак согласия.
– Следующее наше упражнение называется…
– «Убейте меня кто-нибудь», – заканчивает за него Трагер, и парни снова смеются.
Вот только смешками делу не поможешь. Честно говоря, я понятия не имею, сможет ли эта команда когда-нибудь объединиться. Да и как это сделать, когда один капитан заявляется домой ко второму и утаскивает оттуда свою бывшую девушку, которая посмела с нами пообщаться? Для Колсона мы до сих пор враги и, подозреваю, останемся ими навсегда.
Так что, пожалуй, не стоит говорить, что завтра вечером я снова собираюсь встретиться с его бывшей.
День выхода в эфир: 23.09
© The Sports Broadcast Corporation
ГАРРЕТ ГРЭХЕМ: Но хватит о профессионалах. Наш продюсер Зара собрала несколько действительно крутых фактов о грядущем сезоне студенческого мужского хоккея. Как оказалось, в этом году у нас десять команд, в которых по восемь, а то и больше первокурсников. Звание самой лучшей команды первокурсников получает Университет Сент-Энтони, совсем чуть-чуть от него отстает Университет штата Миннесота. Интересно будет посмотреть, как новички выйдут на лед с официальным началом сезона.
ДЖЕЙК КОННЕЛЛИ: А программы Д1 в этом году выбрали больше ста восьмидесяти человек для НХЛ. Невероятно!
ГРЭХЕМ: Однако, прежде чем копать поглубже, пара слов от нашего нового спонсора TRN. Этой осенью смотрите на TRN подборку абсолютно новых программ, включая шоу о свиданиях «Благословение», где все решают отцы. Вот такое нам с Джейком по душе, да, Коннели?
КОННЕЛЛИ: Вот уж точно, Джи.
ГРЭХЕМ: Обязательно включите TRN, если захотите посмотреть реалити-шоу. TRN. Все по-настоящему. Вся жизнь. Все время.
Глава девятнадцатаяДжиджиБеккетт ходит по рукам
Прошла всего пара недель с начала семестра, а у меня уже начинает накапливаться куча заданий по учебе, так что придерживаться еще и внеурочного графика трудно. Во вторник нам с Райдером удается выкроить время на тренировку в Мансене в районе шести, пока каток открыт для посещения.
С самого выхода на лед Райдер невыносим. Хотела бы я сказать, что он просто человек такой, но, судя по всему, словесных баталий еще больше, чем обычно. В том, что касается хоккея, он дает мне именно то, о чем я просила. Мотает меня по катку, прессует, заставляет играть активнее. Вот только сочетание бесконечных издевок и постоянного его присутствия в моем личном пространстве действует на нервы.
– Господи, до чего ты высокомерный! – огрызаюсь я, не сдержавшись. – Может, хватит все комментировать?
Глаза у него сверкают.
– Прорвись мимо меня, и я, может быть, перестану.
– Здорово, именно так все тренеры и делают. Я крупнее тебя, и я перестану вести себя как мудак, если ты внезапно прибавишь фут роста и нарастишь сто фунтов мышц.
Он в ответ ухмыляется.
– Ты что, улыбаешься? – возмущаюсь я.
И в этот самый момент раздражение меня покидает. Всякий раз, когда мне удается вытянуть из Райдера нормальную человеческую реакцию, а не сердитый взгляд, которым он обычно меня встречает, я будто выращиваю нежный цветок.
– Нет, – он зыркает на меня.
– Точно улыбался.
– Тебе померещилось.
Райдер пересекает каток, намереваясь взять со скамьи бутылку, но до меня все равно доносится смешок.
– А еще ты рассмеялся! – кричу я в восторге, устремляясь за ним. – Я всем расскажу.
– Давай. Тебе никто не поверит.
– Я по всему катку спрятала камеры.
– Правда? – Вид у него заинтересованный. – То есть мир увидит, как ты умоляешь врага о помощи?
– Я тебя не умоляю. У нас договоренность.
Райдер откручивает крышечку у бутылки.
– И когда же ты выполнишь свою часть?
– Уже, умник. Каждый раз, когда папа звонит, я упоминаю твое имя. А в выходные я поеду домой, так что разрекламирую тебя вовсю.
– Уж надеюсь.
– Может, мы свяжемся по FaceTime до выходных. Я исполню оду моему славному приятелю Райдеру. Расскажу папе, как мы вместе слушаем Дэна Греббса…
– Не надо так разрушать мою репутацию.
– Папа любит «Горизонты», – соблазнительно добавляю я и вижу, что Райдер колеблется. Вот это да. – Черт возьми, ты правда готов притвориться, что тебе нравится моя музыка для медитации, лишь бы подлизаться к нему! – хохочу я. – Да ты мошенник. А я не поощряю мошенничество.
Он снова смеется.
– Боже мой, ты дважды рассмеялся меньше чем за пять минут.
Райдер в ответ молчит, только подносит к губам бутылку. Мой взгляд тут же предательски устремляется к сильной линии его горла, я наблюдаю, как двигается каждая мышца, пока он пьет.
Знаю, что задавать следующий вопрос не стоит, меня это не касается, но любопытство берет верх.
– Так что это за соседка, с которой ты встречаешься?
Он медленно опускает бутылку и вытирает рот.
– Я ни с кем не встречаюсь.
– Серьезно? – Я изгибаю бровь. – Так почему же украшение Каррмы осталось у тебя в спальне?
Лицо его омрачает отчетливое раздражение.
– Думаю, она солгала на этот счет. У меня в спальне просторно и пусто, я бы заметил подвеску, оставь она ее там на самом деле. – Он пожимает плечами. – Мы однажды переспали, и я сказал, что повторение меня не интересует. Думаю, ей нужен был повод увидеться со мной.
– Ого. Кто-то здесь высокого мнения о себе.
– Что?
– Ты правда считаешь, что отказал женщине, и она отчаялась настолько, что пробралась к тебе в комнату, оставила там украшение, а потом притворилась, что нашла? А что, если ты пошел бы наверх с ней?
– Готов поспорить, она бы что-нибудь придумала. Вытащила бы кулон из кармана, пока я не вижу, а потом волшебным образом обнаружила бы его под кроватью или еще где.
– Или – послушай меня! – он правда выпал, когда она была у тебя, и оказался под кроватью.