Я соскальзываю с кровати на пол, беру его в рот, и его вкус захватывает все мои органы чувств. Просто потрясающе. И я в восторге от издаваемых им звуков. Каждый из них – музыка для моих ушей. Иногда он матерится. Иногда шипит. Иногда стонет. А в какой-то момент называет меня хорошей девочкой. До этого дня я и не подозревала, что у меня есть подобное пристрастие.
Я поднимаю взгляд и начинаю сосать глубже.
Он не сводит с меня глаз.
– Я хочу тебя трахнуть. Ты позволишь трахнуть тебя, Джиджи?
Я только поскуливаю в ответ. Моя киска, распухшая, стонущая от желания, пульсирует.
– Пожалуйста.
Он вздергивает меня на ноги и подводит обратно к кровати. Его тело теплое, могучее, и он так аккуратно опускается, оказавшись сверху. Мы целуемся, и я чувствую, как он тянется к ящику тумбочки. И вдруг замирает.
– О черт. Не знаю, есть ли у меня презервативы. – Он переводит взгляд на меня. – Можно мне воспользоваться одним из пятисот твоих?
– Отвали, – я начинаю смеяться. Он ухмыляется. – У тебя правда нет презерватива?
– Есть, конечно. Просто хотел обратить внимание на твою привычку покупать их пачками.
– Я же сказала, это не…
Он заглушает меня поцелуем. Потом хватает презерватив – у него обычная, нормального размера упаковка. Раскатывает его и направляет член между моих ног. Когда головка касается моего входа, я ахаю.
– Ты в порядке? – хрипло спрашивает он.
– Да, просто давненько этим не занималась.
– Я буду нежен, – уверяет он, хотя голос у него в этот момент далек от нежности. Таким только камни перемалывать. От его тела исходит такая сила, а он все равно остается верен данному слову. Он так мягко входит в меня, что я начинаю потеть от предвкушения.
– Господи, – сдавленно произносит он. – Ты… ты просто потрясающая.
Очень медленно он толкается глубже. Дюйм за дюймом, пока не входит в меня полностью. Его размеры обескураживают. Кажется, никогда в жизни я не чувствовала себя такой наполненной. Я чувствую, как он контролирует себя, с какой заботой двигается во мне, стараясь не сделать больно. Чувствую, как дрожат его плечи.
Я провожу ногтями по мускулистому торсу.
– Почти уверена, что мне обещали лучший секс в моей жизни, – напоминаю я, и он сдавленно смеется.
А потом шепчет мне на ушко:
– Для тебя все что захочешь, Жизель.
Он начинает двигаться медленно. Такой нерасторопный темп – истинная пытка. Он неспешно скользит внутрь и наружу, а все мои внутренние мышцы отчаянно сжимаются, желая заполучить его обратно и не выпускать.
– Жадная девчонка, – снова шепчет он.
– Еще какая жадная, – бормочу я, и голос мой переходит в стон, когда он резко толкается обратно.
От секса с ним захватывает дух. Это пытка и предвкушение одновременно, потому что темп сводит с ума.
– Ты можешь вот так кончить? – Бедра его по-прежнему двигаются. Губы заняты – он изучает мою шею. Зубы впиваются в плечо, пока он мнет мою грудь, ласкает, поигрывает тугими сосками.
– Вряд ли, – признаю я. – Надо коснуться клитора.
– Тогда так и сделай. И позволь мне посмотреть.
Он меняет положение, встав на колени. И, хотя мне не хватает жара его груди, нет ничего сексуальнее, чем открывшееся мне зрелище: мы слились воедино, а он восторженно наблюдает за мной сверху.
– Давай, – просит он. – Покажи мне.
Я опускаю руку между ног. Медленно потираю подушечками пальцев набухший комочек нервов, уже готовый взорваться.
Он обвивает мои бедра, напрягает ноги. Наблюдает, как трахает меня. Наблюдает, как я касаюсь себя.
– Ты так кончаешь, когда ты одна?
Я киваю.
– Только клитор? Без пальцев?
– Обычно без.
– А что, если я как-нибудь приду и помогу тебе? Буду трахать пальцами, пока ты потираешь свой клитор.
– А что насчет… – Дышать становится тяжело. – Почему не член?
– И до него дойдет. Я дам тебе все что захочешь. То, что нравится, – все твое.
– Мне нравится такой Райдер, – заявляю я, сбиваясь на стон, когда он подается вперед. – Райдер, который так говорит. И слова мне нравятся.
Слабо улыбаясь, он начинает вбиваться снова и снова, и с каждым разом задевает то самое заветное местечко, подводя меня все ближе к краю.
Благодаря нашему положению мы оба видим, как его член то полностью исчезает во мне, то скользит наружу.
– Ты так хорошо принимаешь меня, – одобрительно шепчет он.
Внутри меня рождается острое, невыносимое чувство. Я приподнимаю бедра, пытаюсь потереться о него.
– Если так и будешь продолжать, я кончу, – предупреждает он. Я только улыбаюсь в ответ. – Это угроза?
Он склоняется вперед, полностью накрыв меня своим телом, и бедра его начинают работать в лихорадочном темпе. Угол при этом меняется, и меня окатывает блаженство. При каждом толчке он задевает животом мой клитор, а его член входит все глубже, и я чувствую приближение оргазма, чувствую, как все тело пронзает искра.
– О господи, Райдер, не останавливайся, – умоляю я, впиваясь ногтями ему в спину и содрогаясь в оргазме.
Он почти не отстает от меня, хрипло стонет мне в шею. Толчки становятся все более беспорядочными, и он, дрожа, кончает.
Почти уверена: у меня только что был лучший секс за всю жизнь.
Глава двадцать четвертаяРайдерГрязный секретик
Почти уверен: у меня только что был лучший секс за всю жизнь.
Сердцебиение приходит в норму далеко не сразу. Джиджи устроилась рядом и ласково, почти невесомо водит рукой по моей груди. Задержав дыхание, накрываю ее руку своей, переплетаю пальцы. Подобные нежности вообще-то не в моем духе. Честно говоря, я всеми силами избегаю подобного. Но ощущения приятные, так что стараюсь не задаваться вопросом, почему сейчас я поступаю именно так.
Я жду, когда же она заговорит. Когда начнет задавать вопросы. По опыту знаю, что в этот момент женщинам хочется поговорить. В крови еще бушует дофамин, весь организм затапливают приятные эмоции.
Однако Джиджи молчит.
– О чем думаешь? – сухо спрашиваю я.
Гребаный ад.
Я сам начал беседу. Добровольно.
Что вообще происходит и как это прекратить? Почему мне никак не остановиться? Мне всегда было достаточно затащить женщину в постель – нечего копать глубже, но прямо сейчас мне бы хотелось понять, что творится у Джиджи в голове.
– Да все думаю про эту историю со сборной США, – признается она, касаясь моих костяшек. – Папа предложил поговорить насчет меня с тренером, замолвить словечко.
– Я так понимаю, ты отказалась.
Все ее тело тут же напрягается.
– Разумеется.
Чем больше я ее узнаю, тем яснее, что ей отчаянно хочется отделиться от отца. Показать, на что способна она сама.
Джиджи, помолчав, немного расслабляется.
– Прости за резкость. Просто… – Она вздыхает, и ее дыхание теплом овевает мою грудь. – Ты некоторое время назад говорил про кумовство, и твои слова засели у меня в голове. Меня это мучает.
А вот теперь я ощущаю укол вины.
– Прости. Не стоило так говорить.
– Я всегда этого боялась. Думаю, ты просто заставил меня взглянуть проблеме в лицо, а я это просто ненавижу.
– Понятное дело. Смотреть проблемам в лицо – полный отстой.
Она поднимает голову и улыбается мне, но надолго хорошего настроения не хватает. Она укладывается обратно, и мягкие волосы щекочут мне подбородок.
– Еще мне ненавистно, что я в принципе оказалась в таком положении. Ненавистно, что приходится гадать, не намеренно ли Брэд Фэрли отказывает мне в такой возможности. Все вечно твердят, какой он хороший тренер. Объективный. Хотелось бы верить, что он и критиковал меня потому, что искренне хочет, чтобы я играла лучше, а не потому, что пытается удержать подальше от команды.
Я хмурюсь в недоумении.
– С чего вдруг?
– Из-за его дочери. Мы с ней в детстве были лучшими подругами.
Пальцы Джиджи застывают, и я медленно распрямляю их один за другим, пока ее ладонь не ложится мне на грудь.
– Вы поругались или что? – спрашиваю я.
– Можно и так сказать. В выпускном классе у нее начались отношения с моим братом, хотя я предупреждала, что Уайатт никогда не сможет хранить верность одному человеку. Ему не нужна была девушка. И до сих пор не нужна, а ведь уже три года прошло. Но Эмме нравилось обманывать себя, она делала вид, что ей вполне комфортно в отношениях, которые никого ни к чему не обязывают. А может, она и не обманывалась – может, она правда убедила себя в этом, только проблема в том, что люди вроде Эммы могут убеждать себя в чем угодно, а потом пару раз переспят с человеком и начинают свадьбу планировать. Так или иначе, как только она попыталась нажать на Уайатта и заставить его хранить верность, он сбежал. И Эмма начала мстить, да так, что живого места от него не оставила. Распускала по школе слухи. Рассказывала всем, какой ужасный он человек.
В голосе Джиджи смешивается грусть и неприязнь.
– Мы с Эммой со второго класса были не разлей вода, и вдруг она решает, что наша дружба ничего не стоит, сжигает все мосты. Начинает распускать слухи еще и обо мне. Публикует в Сети всякие унизительные посты, рассказывает о том, чем я с ней поделилась по секрету, вывешивает скриншоты старых чатов, где я признавалась, что мой парень Адам не слишком хорош в постели.
– Вот черт. – Я даже впечатлен. Женщины поистине овладели искусством ведения войны через соцсети.
– Так что Адам со мной порвал. И, разумеется, начал встречаться с Эммой. Все наши общие друзья от нее отвернулись, потому что увидели, какой она бывает злобной. Она начала писать в комментариях к чужим постам всякую гадость обо мне, Уайатте и обо всех, кто сбежал от нее в ту пору. Или сама постила всякую пассивно-агрессивную ерунду. – Голос у Джиджи становится жестче. Теперь она злится. – Но, честно говоря, все это мелочи. Детский сад. Плевать, что она попыталась вынудить меня выбирать между ней и Уайаттом. И что потом злословила в мой адрес. Украла у меня парня. Хуже то, что ей хватило наглости причинить боль моей маме.