У меня аж рот открывается от удивления.
– Господи! – Я поворачиваюсь к Райдеру. – Мы летели на самолете Прозза Рачности.
По крайней мере, понятно, почему там все белое.
– Он вообще крутой чувак, – заверяет Алекс. – Я вас потом познакомлю. Сначала я хочу узнать, какие у тебя новости.
Мы не виделись с отпуска на Тахо, но разговаривать под грохочущую музыку непросто, так что большую часть времени мы просто орем друг другу на ухо. Райдер меж тем стоит рядом, потягивая принесенный официантом виски. Я заказала скотч с содовой, отчего он заулыбался, но ничего не сказал.
– Так вы вместе, – констатирует Алекс, – указывая наманикюренным пальчиком то на Райдера, то на меня.
– Да, – киваю я, закатив глаза.
– А ты высокий, – сообщает она ему.
– Э-э-э… спасибо.
– Это просто наблюдение, не комплимент.
Райдер фыркает.
– И вы оба играете в хоккей, – продолжает она, а потом принимается хихикать. – У тебя просто фетиш на хоккеистов.
– Нет у меня фетиша, – отмахиваюсь я со смешком.
– Разве прошлый не был тоже хоккеистом? – Райдер тут же опасно сощуривается, но Алекс беззаботно откидывает назад волосы и похлопывает его по руке. – Не волнуйся, ты гораздо симпатичнее. И выше.
Внезапно моим вниманием завладевает знакомое лицо в одной из кабинок. Сообразив, кто это, я ахаю.
– Это же Мак из шоу «Интрижка или судьба!» – восклицаю я. – И он не с Самантой! О господи, надо срочно написать Диане. И папе. – Я поспешно достаю из сумки телефон.
Я: Осторожно: спойлеры насчет финала «Интрижка или судьба». Если не хотите ничего знать, выходите из чата.
Диана: Расскажи!
Папа: Подписываюсь.
Я: Даже если Мак и Саманта на следующей неделе окажутся вместе в финале, сейчас они точно не вместе.
В подтверждение я прикрепляю пиксельный снимок Мака, который как раз засунул язык в глотку какой-то девице. И даже не заметил, что я его фотографирую.
В конечном счете Алекс утаскивает меня на небольшой танцпол. Мне неудобно, что я бросаю Райдера, но он только отмахивается. Когда же я в какой-то момент поворачиваюсь, он болтает с Проззом Рачность. Жаль, что у меня телефона при себе нет – я бы увековечила этот момент. Вот только телефон остался в сумочке, которая прямо сейчас висит на мускулистой руке Райдера.
Я успешно превратила ворчливого плохиша и капитана хоккейной команды Брайара в бойфренда, который готов подержать даме сумочку.
Я захватила мир.
Мы берем паузу, по новой заказываем официантке напитки. На сей раз Алекс просит принести шампанского. Мы пьем, произносим тост, а потом она утаскивает Райдера потанцевать, хотя он умоляюще взирает на меня, надеясь, что я остановлю кузину. Впрочем, несмотря на мученическое выражение лица, он явно получает удовольствие всякий раз, когда ее тело потирается о него. Прямо сейчас я даже ревности не чувствую. Может, потому, что, даже танцуя с Алекс, он не сводит жаркого взгляда с меня.
Вернувшись, он снова поглядывает на телефон и хмурится, а потом засовывает его обратно в карман.
– Хватит проверять время, – укоризненно замечаю я.
Время близится к полуночи, когда со стороны лифта раздается громкий шум и народу в зале становится ощутимо больше.
Алекс поглядывает на вновь прибывших и смеется:
– А вот и ваши.
Я усмехаюсь в ответ:
– Наши?
– Хоккеисты.
Толпа приближается, сотрудники торопливо разводят гостей по отгороженным кабинкам, а полуголые девушки с бутылками бегут обслужить вновь прибывших и потешить их эго.
Вдруг раздается крик:
– Райдер!
И в следующее мгновение к нам на всех парах летит Оуэн Маккей. Они с Райдером абсолютно одинакового роста, так что вдвоем они производят пугающее впечатление – как две скалы.
– Привет! – Оуэн крепко и с чувством обнимает Райдера, а отстранившись, тут же замечает мою кузину. – Погоди-ка, а ты не?..
Алекс одаривает его ослепительной улыбкой, и взгляд у него слегка затуманивается.
– Господи! – Он снова поворачивается к Райдеру. – Так вот с кем ты теперь проводишь время на Восточном побережье? В компании супермоделей? – Он громко стонет, переводя жаркий взгляд с меня на Алекс.
Можете счесть меня поверхностной стервой, но до чего приятно, когда тебя причисляют к супермоделям!
– Что происходит? – сухо спрашивает Райдер. – Я даже не знал, что ты в городе.
– А я не знал, что ты в городе, – парирует Оуэн. – Что ты делаешь на Манхэттене? Ты же говорил, что проведешь праздники у кого-то из друзей в Бостоне.
Райдер берет меня за руку, притягивает поближе.
– Да, и вот этот друг. – После эффектной паузы он добавляет: – Моя девушка.
– Выкрутился, – вздыхаю я.
Оуэн, заметив, что мы держимся за руки, посмеивается.
– Господи, Люк, много же ты от меня скрывал. Так теперь у нас и девушка есть?
Райдер пожимает плечами.
– Джиджи, – представляюсь я, протягивая свободную руку. – Приятно познакомиться. Алекс ты, судя по всему, уже знаешь.
– Оуэн, – кивает он.
Он все еще пристально изучает меня, будто мое присутствие в жизни Райдера его озадачивает. И, когда взгляд синих глаз останавливается на моем лице, меня охватывает странное чувство. Дело в том, что глаза у него точно такого же оттенка, как у Райдера. Я, кажется, никогда не видела одновременно двух парней с такими темно-синими, сапфировыми глазами.
Зародившееся подозрение тут же подтверждает сам Оуэн. Изогнув бровь, он спрашивает:
– И давно ты встречаешься с моим братом?
Глава сорок четвертаяРайдерЯ хочу быть для нее героем
– Оуэн Маккей – твой брат.
Голос у Джиджи сухой и недовольный, и это первые ее слова с того момента, как мы, едва волоча ноги, ввалились в три утра в номер отеля. Мы переночуем в номере у ее кузины-супермодели. Разумеется, в пентхаусе.
Я все ждал, когда же она что-нибудь скажет, и рад, что она сумела сдержаться. Оуэн и не подозревал, как ошеломил ее, а я видел, что у Джиджи миллион вопросов. Однако в клубе с грохочущей музыкой, да еще и в канун Нового года, не было возможности поговорить даже о мелочах, не то что вести глубокомысленные беседы. Когда она не стала давить, я испытал облегчение, но знал, что она просто выжидает. Остаток вечера она неловко поглядывала то на Оуэна, то на меня.
Ну, может, и не весь вечер. Еще мы провели немало времени на танцполе. Я не столько танцевал, сколько позволял ей тереться о меня своим телом, пока часы не пробили полночь, и после мы тискались на танцполе в окружении супермоделей, профессиональных спортсменов и рэпера по имени Прозз.
Ну и ночка.
После всю нашу толпу забирает личный водитель Алекс – и Оуэна тоже. Они с Алекс скрылись в ее комнате, и, хотя кузина Джиджи посмеивалась над ней за любовь к хоккеистам, прямо сейчас она точно выкрикивает имя одного из них.
Я закрываю дверь, пытаясь отгородиться от звуков секса, доносящихся с другого конца апартаментов.
– Ладно, давай поговорим об этом, – со вздохом киваю я.
– Ты солгал мне, – безо всякого выражения произносит она.
– Я тебе не лгал, – кусаю губы, стараясь не отводить взгляда. В глазах Джиджи все больше злости, так что я торопливо продолжаю. – Я сказал тебе, что знал Оуэна по Финиксу, просто опустил тот факт, что он мой брат.
Джиджи прислоняется к двери, скрестив на груди руки.
– Это обман по умолчанию. – Она неодобрительно покачивает головой. – Я только что познакомила тебя со своей семьей, а ты не мог мне сказать, что у тебя брат есть?
Я закусываю губу до крови, потом заставляю себя расслабиться и сделать глубокий вдох.
– Я не держал это в тайне намеренно, – наконец признаюсь я. – Впервые речь о моем знакомстве с Оуэном зашла в ту пору, когда я еще не рассказал тебе про своего отца и не был готов к тому, что все это дерьмо выйдет наружу. Так что я сделал вид, что мы просто друзья со времен Финикса. А потом, честно говоря, забыл.
– Забыл, – недоверчиво вторит она.
– Так ведь мы никогда больше не поднимали эту тему, никогда не говорили об Оуэне, – напоминаю я.
– Верно, и почему же?
Я сажусь на край кровати, запустив обе руки в волосы.
– Потому что говорить о прошлом я ненавижу. И ты об этом знаешь.
– Но ты сказал, что постараешься, – в отчаянии произносит она.
– Знаю. Прости меня. Просто… мне подобное плохо дается. – Я вздыхаю, и на меня накатывает сожаление. – Мы сводные братья. Отцы у нас разные.
Только общая мертвая мать.
Я торопливо сглатываю ком в горле.
Джиджи, будто почувствовав, насколько болезненным становится для меня разговор, садится рядом. На ней до сих пор сверкающее серебристое платье, от которого я весь вечер не мог отвести глаз.
– Почему же ты оказался в приемной семье? – недоуменно спрашивает она. – У тебя ведь есть сводный брат. И Оуэн за вечер неоднократно упоминал своих родителей. Почему его семья тебя не приняла?
К горлу подступает тошнота.
– Не приняли, и все.
– Насколько он старше?
– На два года. Когда умерла мама, ему было восемь. Но он с нами тогда уже не жил, – объясняю я. – Мама развелась с его отцом, когда Оуэну был всего год. Потом встретила моего отца и почти сразу забеременела мной. До ее смерти Оуэн жил с нами почти год.
– Вы были близки?
– Мы были лучшими друзьями. До сих пор лучшие друзья. – Я демонстрирую запястье. – Это он тот друг, насчет которого ты меня любишь поддразнивать. Обзавелись этими гребаными браслетами в шестнадцать, и они до сих пор не развалились.
Она улыбается, и я чувствую, что ее гнев отступает.
– Думаю, это хороший знак.
– Так или иначе, когда Оуэну было семь, его отец снова женился. На очень приятной женщине по имени Сара. У нее уже была дочь от предыдущего брака. Расс, отец Оуэна, хотел, чтобы они стали одной семьей, так что он бился с моей мамой за право полной опеки. Сказал суду, что может обеспечить сыну более благоприятные условия. У него был выше доход, он жил в хорошем районе. Мама не могла позволить хорошего адвоката, чтобы с ним биться, и в конечном счете уступила. Он, конечно, не пытался полностью исключить ее из жизни Оуэна, просто хотел, чтобы Оуэн основную часть жизни проводил у него. Мама согласилась, и Оуэн приходил к нам по выходным и на праздники. Для нее, конечно, все это было очень болезненно. Она по нему скучала. – Эмоции сдавливают мне горло. – Мы оба скучали. Он переехал к папе и мачехе, а я остался со своими родителями. Год спустя мой отец всадил маме пулю в лоб.