– И, Райдер, я повторюсь. Ответ на твой вопрос – нет. Когда я смотрю на тебя, я не вижу в тебе его, я вижу тебя. Ты мой младший брат, и я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю.
Некоторое время мы сидим в тишине, допивая кофе. Над горизонтом Манхэттена встает солнце.
– Тебе стоит подготовиться, – в конечном счете произносит Оуэн. Он смотрит на меня с улыбкой.
– К чему?
– К тому, что однажды ты женишься на этой девчонке.
Глава сорок пятаяДжиджиМы были лучшими подругами
В конце января мы с родителями собираемся поужинать после игры с Бостонским университетом. Обычно всю команду сразу после матча собирают в автобусе, но тренер Эдли специально разрешил мне задержаться. Готова поклясться: Эдли, не моргнув глазом, удовлетворит любую мою просьбу, если она касается моего отца. Он махнул рукой, бросил «до завтра» и был таков. Завтра у нас домашняя игра против Университета Провиденса, и я жду ее с нетерпением. Мы не виделись с Бетани Кларк и остальными девицами из их команды с того самого осеннего товарищеского матча. Конкуренция будет страшная – это просто неизбежно.
Уайатт уже вернулся в Нэшвилл, так что дома стало тише. Мы с родителями заказываем китайскую еду навынос и едим за стойкой в кухне, пока я слежу за соцсетью, где в режиме реального времени выкладывают информацию о сражении нашей мужской команды с Университетом Коннектикута.
Раздраженно скривившись, листаю ленту новостей:
– Почему нельзя было транслировать ее по телевизору?
Вообще-то игра невероятно важна для турнирной таблицы, потому что «Коннектикут» опережает «Брайар» всего на одну игру, так что у наших ребят есть все шансы их обогнать.
– «Коннектикут» хорошо идет в этом году, – замечает папа. – Коннелли поспорил, что в этом году они выиграют «Замороженную четверку». Не говори Дженсену.
– Думаешь, у «Брайара» шансов нет?
– Почему же, у них есть все шансы, – признает он. – Меня прямо-таки впечатляет, как они встали на ноги после начала сезона.
– Удивительно, что Райдер с Кейсом до сих пор так слаженно играют, хотя за пределами катка Кейс его игнорирует.
Отец удивленно посматривает в мою сторону.
– Кейс не разговаривал с Райдером больше месяца, – признаюсь я. – С тех самых пор, как мы с Райдером перестали скрывать свои отношения. Кейс недоволен. Он бо́льшую часть прошлого года пытался меня вернуть, а теперь наконец осознал, что этого не случится.
– И тебя все устраивает? – осторожно спрашивает папа.
– В смысле?
– Выбор, который ты сделала.
Я вздыхаю.
– Слушай, я знаю, что тебе нравится Кейс. И он неплохой парень, но я бы к нему не вернулась, даже не появись на горизонте Райдер. Мы бы ни за что не сошлись снова.
Отец слегка хмурится.
– До сих пор не могу понять, почему ты вообще с ним рассталась, Стэн. В этом не было никакого смысла…
– Потому что он мне изменил.
Папа остается сидеть с открытым ртом – впрочем, ненадолго. Осмыслив мои слова, он тут же заводится, и я спешу остудить его гнев.
– Не надо. – Я предупреждающе поднимаю руку. – Вот поэтому я тебе не хотела ничего говорить. Я не хотела, чтобы ты плохо о нем думал.
– А как я могу думать иначе? – свирепствует он.
– Он ошибся. Честное слово, он нормальный парень. Просто психанул, потому что отношения стали слишком серьезными. Типично же, как у всех парней.
Вот только… Райдер совершенно не психовал по этому поводу.
Он сказал, что любит меня. Признался первым. Ему и страшно не было, и он не убежал прочь с воплями, когда я ответила взаимностью.
Не знаю, любил ли меня Кейс на самом деле. Дело не только в измене. Дело в том, что мы оба совершенно спокойно встречались почти два года, и никто из нас не произносил слов «я люблю тебя».
– Типично. Как у всех парней, – со смешком повторяет отец.
– Да. Такое ощущение, что, как только у них возникает ощущение, будто они попали в капкан, сразу же появляется неистребимое желание броситься на все четыре стороны и начать повсюду разбрызгивать свое семя.
– Стэн, пожалуйста, никогда больше не произноси в моем присутствии фразу «разбрызгивать семя».
Я фыркаю.
– Суть ты понял. Поэтому ничего бы не получилось.
– Ясно. – Он качает головой, грустно улыбаясь. – Скажи ты мне об этом несколько месяцев назад, я бы отстал.
– Да? То есть просто взял бы и заткнулся?
– Конечно. – Он обходит стойку и приобнимает меня за плечо.
Мама, вернувшись в кухню, застает эту картину, и в глазах ее появляются смешинки.
– Что тут творится?
– Кейс изменил Джиджи, – тут же объявляет папа.
Мама ахает.
– Не может быть!
– Может, – заверяю ее я, – но теперь все это уже неважно, потому что я люблю другого парня. Так что давайте просто двигаться дальше.
Папа заходится кашлем.
– Любишь другого парня, вот как, – поддразнивает мама, а потом поворачивается к папе: – Видишь? Я же говорила.
У отца такой вид, точно его вот-вот стошнит.
– Это же надо было из всех мужчин…
– Да ладно тебе. Райдер замечательный, – уверяю я папу.
Райдер не просто замечательный. Он для меня – все.
За суровым фасадом скрывается человек, быть с которым – честь для меня. Человек, которому я доверяю настолько, что не боюсь показаться уязвимой. Человек, который прислушивается, когда я указываю ему на его недостатки, и пытается вести себя лучше. С ним я отчаянно счастлива даже в те моменты, когда мне грустно.
– Ладно, Джиджи, остался час до закрытия торгового центра, – объявляет мама. – Я поеду забирать подарок Элли на день рождения, ты вроде бы хотела присоединиться.
– Конечно, – киваю я, и мы отправляемся по делам.
В торговый центр приезжаем к половине девятого, прямо перед закрытием.
Мама заходит в ювелирный – забрать кулон, который заказала моей тетушке на день рождения, а я, примостившись у кадки с пальмой, пишу сообщения Райдеру, который умудряется тайком отвечать мне в перерыве.
– Джиджи?
Я поднимаю голову и застываю. Все мое тело напрягается, потому что ко мне направляется Эмма Фэрли собственной персоной.
Что ж такое-то! Только ее мне не хватало. В последний раз мы виделись на вечеринке, которую устраивала наша общая подруга, – было это в то самое лето, когда я поступила в колледж. Мы с Эммой всю ночь простояли в разных концах дома. Ни ей, ни мне не хотелось общаться. Странно, что ей вдруг вздумалось поболтать.
Она, как всегда, шикарно выглядит. Блестящие волосы. Идеальные брови. Пухлые губы обильно намазаны розовым блеском. Дизайнерская одежда плотно прилегает к идеальной фигуре.
Эмма стремительно сокращает расстояние между нами. На локте у нее болтается пара фирменных пакетов – должно быть, тоже ходила по магазинам.
– Эмма, – настороженно приветствую я. – Не знала, что ты в городе.
– Да, приехала на выходные к папе.
От напоминания о ее отце меня скручивает от раздражения. Можно подумать, он помрет, если примет хоть какое-то решение о составе национальной сборной. Все это тянется бесконечно, и я уже устала ждать новостей.
– Он же возглавил сборную США, представляешь, как круто? – щебечет она.
Она, кажется, искренне гордится им, и это слегка обезоруживает.
– Чудесные новости, – киваю я. – Он отличный тренер и прекрасно справится с назначением.
– А ты как? У тебя все хорошо?
– Да, знаешь, занята, как обычно. Слышала, ты получила роль в пилотной серии телесериала? Круто.
Глаза ее недобро вспыхивают.
– Канал не стал снимать дальше.
– Вот как. Очень жаль это слышать.
– Правда, что ли?
Я с трудом сдерживаю вздох. Началось.
В голосе Эммы тут же прорезаются ледяные нотки.
– Уверена, ты только рада узнать, что ничего не вышло.
– Так, ладно, не перекладывай все на меня, – прошу я, отступая. – Мне совершенно не интересно, чем ты там занимаешься в Лос-Анджелесе. Я просто пыталась проявить вежливость.
Она краснеет. Эмма страшно не любит, когда от нее отмахиваются, а именно это я и делаю.
– Мне пора. Мама ждет.
Не успеваю сделать и двух шагов, как она огрызается мне вслед:
– Да ты настоящая стерва, знаешь ли.
Я поворачиваюсь, безрадостно ухмыляясь.
– О, я-то стерва, да?
– Нечего разговаривать со мной так, будто я жвачка, прилипшая к подошве ботинка. Мы были лучшими подругами, Джиджи.
Я преодолеваю расстояние между нами в несколько шагов.
– Да, Эмма. Мы были лучшими подругами.
– И мы должны были защищать друг друга, – выпаливает она с безумным блеском в глазах. – А ты позволила своему брату унизить меня.
Невероятно просто. Я таращусь на нее, как на ненормальную.
– Ты что, серьезно? И как же, скажи, он тебя унизил? Бросил на глазах у всех посреди вечеринки? Сказал, что любит, а потом трахнул другую? Как? Если я все правильно помню, ему хватило мозгов встретиться лично, усадить рядом и объяснить, что долгие серьезные отношения его не интересуют. Это ты не справилась с собой и решила разрушить жизнь всей моей семьи.
– Да ладно тебе драматизировать. Ничего я не разрушила.
– Вот как. Что ж, так чего же ты пыталась добиться, когда заползала голой в кровать к моему отцу? Доказывала, какой ты чудесный друг?
Ей хватает совести смутиться.
– Слушай, я же за это извинилась.
– Вообще-то нет. – Она меня просто поражает.
– Да, извинилась, – настаивает она.
– Нет, Эмма, ты не извинилась, и, сколько ни переписывай историю, ничего не изменится. Ты ни за что не извинилась. Ты просто с катушек слетела и стала поливать нас дерьмом. Публиковала личную переписку, всем в школе рассказала о том, чем я поделилась с тобой по секрету. Клеветала на меня в соцсетях. А теперь ты стоишь тут и говоришь, что это я виновата? Да ты ни разу не выказала и капельки сожаления!
Черт, до чего меня все это раздражает. Я заставляю себя сделать глубокий вдох, внезапно осознав, что совершенно не хочу и дальше с ней стоять. Я не обязана с ней беседовать. Я ей ничем не обязана. В голове у меня раздается голос Райдера, напоминая, что я имею право на любые чувства, даже если речь идет о ненависти.