Отец кашляет.
– Джи!
– Прости, но ты понимаешь, о чем я. Конфетно-букетный период закончится. Нас поглотят привычки и рутина, и, наверное, раз в пару дней у нас будет возникать желание поубивать друг друга. Но это неважно. Я хочу пройти через все именно с ним – я его выбрала. Как ты выбрал маму.
Он кивает, и выражение его лица застает меня врасплох. В его глазах – не покорность, а согласие, и это уже большое достижение. Я гадаю: неужели он правда принял ситуацию?
– Так ты поэтому повел себя как придурок? – уточняю я. – Из-за того, что был зол и шокирован?
– Нет. Сначала я решил, что дело только в этом, но потом осознал, что было еще кое-что. Твой поступок ранил меня, – хрипло добавляет папа.
– Ранил, – эхом откликаюсь я, и внутри против воли поднимается вина. Мне совершенно не нравится мысль, что я причинила ему боль.
– Я всегда представлял, как поведу тебя к алтарю. – От его признания у меня сжимается сердце.
Черт. Теперь я понимаю, почему мама никогда не может долго на него злиться. Все потому, что он возьмет и скажет что-нибудь этакое – прямо как сейчас.
– Будем реалистами, – продолжает он. – Твой брат никогда не женится…
– Сердцеед до самой смерти, – соглашаюсь я.
– Но я считал, что хоть с тобой у меня есть шанс. Ты никогда не увлекалась тем, что нравится другим девочкам, но я слышал, как однажды вы с мамой говорили о свадебных платьях. Я думал, у тебя оно будет такое белое, пышное. Ты, конечно, была бы красива в любом, и я так ждал, когда увижу тебя невестой. Представлял, как веду тебя к алтарю. Как мы будем танцевать с тобой на свадьбе. – Внезапно папа смотрит на меня с такой надеждой. – Знаю, вы уже заключили брак, но вам стоит все-таки сыграть свадьбу. Твоя тетя Саммер убьет всех на своем пути за право спланировать для тебя торжество, это уж точно.
Я тихо фыркаю.
– Тебе придется поговорить об этом с Райдером. Он не каждому расскажет, что ел на ужин. Думаешь, он согласится повторить наши клятвы перед несколькими сотнями человек? Мы с тобой оба знаем, что в списке гостей будет не меньше пятисот приглашенных.
– Что поделать, если у меня есть друзья. Подумаешь, – посмеивается папа, но лицо его тут же принимает серьезное выражение. – И ты ошибаешься на его счет. Думаю, ты удивишься, на что этот мужчина готов ради тебя.
Некоторое время мы молчим, а потом я поворачиваюсь и кладу голову ему на плечо.
– Прости, что разочаровала тебя, – говорю я.
– Ты не разочаровала. Я сам себя разочаровал. – Он замолкает. – Я люблю тебя, ты ведь знаешь?
– Конечно. Я тоже тебя люблю.
Мы снова замолкаем.
– Меня ввели в Зал славы.
– Знаю. – Сама я его не поздравляла, но просила маму передать поздравления, потому что я все-таки не совсем бессердечная.
– Через неделю в выходные пройдет торжественная церемония. Я буду рад, если вы с мужем придете.
Помолчав, я киваю и сжимаю его руку.
– Почтем за честь.
Глава пятьдесят третьяДжиджиПросто момент времени
В костюме Райдер – ходячий секс, и мне приходится призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы не трахнуть его в туалете прямо во время церемонии в Зале славы. Я и не осознавала, как трудно, когда твой муж – сексуальный хоккеист ростом шесть футов и пять дюймов. Мне постоянно хочется заняться с ним любовью, и это уже серьезная проблема.
Впрочем, сегодняшний вечер устраивается в честь моего отца, так что я стараюсь настроиться на нужную волну: благопристойно держу мужа за руку и считаю часы до того момента, когда мы окажемся в постели.
Сама церемония оказалась гораздо эмоциональнее, чем я ожидала. Я даже поплакала. И меня переполняла гордость за папу, когда бывший главный тренер «Бостона» зачитал изумительную речь в его честь. После официальной части началась вечеринка, и, к сожалению, пока нам приходится заниматься тем, что я ненавижу больше всего в мире: вести светские беседы с гостями. К счастью, страдаю я не в одиночестве – со мной Райдер и Уайатт. Мама у меня, кажется, не против такого общения. А может, за все эти годы она уже столько раз присутствовала на светских мероприятиях – и благодаря собственной карьере, и благодаря папиной, – что научилась притворяться.
– Грег, познакомься с моими детьми, Джиджи и Уайаттом. – Папа подводит к нам пожилого седого мужчину, смутно знакомого, а когда отец представляет его, оказывается, они вместе играли один сезон двадцать лет назад, когда папа был новичком, а Грег – своенравным ветераном. – А это мой зять Люк.
Папа меня просто поражает: прошло меньше месяца, а он уже так легко произносит слово «зять», будто Райдер много лет является частью нашей семьи.
– О, этот парень в представлениях не нуждается, – ухмыляется Грег, пожимая Райдеру руку. – Люк Райдер! Эх, парень, я следил за твоей карьерой с молодежного чемпионата. Жду не дождусь, когда же ты начнешь играть за «Даллас» и наворотишь там дел.
– Я тоже, – произносит Райдер.
Они еще пару минут болтают, а потом мы двигаемся дальше – к очередному гостю. На сей раз это тренер из Детройта, которого в этом году тоже ввели в Зал славы – он раньше играл за «Ред Уингз»[65].
Папа знакомит его с Райдером, а потом, к моему удивлению, как ни в чем не бывало добавляет:
– Люк будет тренером в лагере «Короли хоккея» в августе. Так что вам предстоит работать вместе, вот и узнаете друг друга получше.
– Жду с нетерпением, – говорит Райдер, а я вижу, что он изо всех сил старается сохранить нейтральное выражение лица.
Едва Белов отходит, Райдер принимается сверлить папу взглядом.
– Что? – невинно спрашивает тот.
– Это вы так предлагаете мне стать тренером у «Королей хоккея»?
– А надо было прислать официальное приглашение? Я решил, что ты согласишься.
Уайатт фыркает.
Я потягиваю шампанское. Кажется, я впервые в жизни смогу получить удовольствие от такого мероприятия. Разумеется, именно в этот момент вселенная решает вмешаться и все испортить.
К нам направляется Брэд Фэрли.
– Черт, – бормочу я себе под нос.
Райдер замечает, на кого я смотрю, и тут же берет меня за руку.
Папа, увидев нового гостя, начинает заверять меня, что все будет хорошо.
Сначала все и правда идет неплохо. Фэрли пожимает отцу руку, поздравляет, упоминая, какая это честь. Потом поздравляет нас с Райдером с победой наших команд на чемпионате. Я стараюсь скрыть горечь, пока они с папой обсуждают грядущий чемпионат мира по женскому хоккею. Он состоится через две недели, и то, что я вполне могла бы принять в нем участие, действует на нервы. Мне по-прежнему кажется, что я потерпела поражение, хоть и стараюсь напоминать себе, что сказал Райдер. Это просто один момент из моей жизни. Будут и другие.
Все ведут себя вежливо и дружелюбно, пока Фэрли не заговаривает о своей дочери. Начинается все вполне безобидно: он рассказывает маме, что Эмма ходит на прослушивания на Западном побережье, о каких ролях мечтает. Потом он с суровым выражением лица поворачивается ко мне.
– Эмма говорила, вы виделись этой зимой.
Я киваю.
– Столкнулись в магазине.
– Она вернулась домой очень расстроенная, – тон у него по-прежнему осторожный, но в глазах – обвинение.
– Жаль это слышать, – так же осторожно отвечаю я.
На мгновение повисает пауза. Потом Брэд отпивает шампанское, опускает бокал и вздыхает.
– Честно скажу, я ожидал, что из вас двоих ты, Джиджи, поведешь себя более сознательно. Могла бы проявить к ней немного доброты.
Да что ты говоришь!
Примечательно, что опасаться ему стоит вовсе не моей реакции. Он только что назвал меня незрелой и безжалостной в присутствии моего мужа, брата и отца, которые готовы вцепиться в глотку любому, кто меня обидит. Так что этого уже достаточно.
Однако еще он умудрился потревожить главную тигрицу нашего семейства.
– А я вот так не считаю, Брэд, – резко произносит мама. – При всем уважении – и тебя я действительно уважаю – не пытайся воспитывать моего ребенка. Займись воспитанием собственной дочери. Это у нее проблемы, и ей надо заняться их решением.
Глаза его сердито вспыхивают.
– Эмма не сделала ничего дурного.
– Эмма забралась голой в мою постель и пыталась переспать с моим мужем, – вежливо отвечает мама, пока Уайатт отчаянно пытается замаскировать смех кашлем (неудачно).
Фэрли застывает, но тут же поворачивается к моему отцу, который кивает.
– Истинная правда.
– Господи, Гаррет… – Он пристыженно поглядывает на мою маму. – Ханна. Я понятия не имел… Я прошу прощения за свою дочь.
– Нет, Брэд, тебе не за что извиняться, – отмахивается папа, потому что в конечном счете сам Брэд Фэрли ничего дурного не сделал. Он просто пытался быть хорошим отцом, компенсировать ребенку отсутствие матери и в процессе страшно избаловал свое чадо. – Просто, будь любезен, не разговаривай с нашей дочерью о том, чего сам не знаешь.
– Понял, – Фэрли кивает, явно сгорая от стыда, и поспешно отчаливает, на ходу глотая шампанское.
Я, вздохнув, смотрю на родителей.
– Необязательно было говорить ему, что натворила Эмма. Я чувствую… – Тут я делаю паузу, вспоминая все, что посоветовал мне Райдер, а потом пожимаю плечами и с улыбкой поворачиваюсь к мужу. – А хотя, знаете что, я совершенно не чувствую себя виноватой. Она получила по заслугам.
Райдер ухмыляется.
– Вот и прекрасно.
Глава пятьдесят четвертаяРайдерТы слишком сильно меня любишь
Шейн решил устроить самому себе прощальную вечеринку, что, если задуматься, довольно жалко, но у меня нет времени на размышления: я трахаю свою жену в ванной первого этажа прямо во время пресловутой вечеринки.
Перегнувшись через тумбу и задрав юбку до самой талии, она держится за край раковины, а я вбиваюсь в нее сзади и одновременно наблюдаю за ней в зеркало: трахаемся мы быстро и жестко, и на лице Джиджи написано чистое блаженство.