Ольга думала, что придется пройти некоторое время, но совсем не была готова к увиденному. Артель в ее памяти осталась небольшим, но все же городом, живым организмом. Сейчас же здесь стояли обугленные трубы печей и разваленные пустые дома. Лес почти проглотил когда-то людное место.
– Все, откуда уходит человек, умирает, потому что только душа создает жизнь, – сказал молодой человек, видя, как испугана Ольга. – Как только в этих приисках золото закончилось, так артель и опустела, но говорят, что все началось с того, как здесь дом сгорел с двадцатью девками, вот они артель и прокляли.
– Ты лопату взял, как я велела? – спросила она, справившись с накатившим на нее ужасом.
Все было, как и сказала Сонька. Эвенк быстро и на удивление легко отодвинул камень и нашел там то, что осталось от ее Николеньки.
– Похоронить надо – сказала Ольга своему проводнику. – Но не здесь, давай в тайге.
Тот, не задавая лишних вопросов, сделал все, как она и просила, похоронив останки под деревом. Единственное, что парень отказался делать, так это вырезать на дереве православный крест.
– Нехорошо, дерево живое, – уговаривал он Ольгу, – больно ему.
– Если живое, то оно меня поймет, – сказала она и сама, ломая ногти и раня пальцы, вырезала на стволе, как могла, крест.
– Как тебя зовут? – спросила она эвенка после, рыдая на могиле любимого.
– Так Колей зовут, – сказал парень.
– Ну вот, – вздохнула она, – круг замкнулся. Слышь, Николенька, – назвала она его ласково, – залезь на дерево и вон в то дупло положи сойку. – Ольга протянула ему маленькую заколку в виде птички.
– Зачем? – поинтересовался тот.
– Волшебная она, исполняет любые желания, – призналась вдруг Ольга, видимо, от усталости.
– Так зачем же тогда ее в дупло? – удивился Коля.
– Затем, что теперь она будет здесь мое главное желание исполнять, – сказала она, вновь вздохнув.
Эвенк быстро взобрался на дерево и положил в дупло заколку, постеснявшись задать следующий вопрос, что это за главное желание.
Через несколько месяцев Ольга стояла на коленях в центральном соборе Ист-Сайда и молила Бога принять ее Николеньку под свою опеку и простить непутевую Соньку Золотую ручку, как прощает ее она.
А как же сойка?
Она теперь будет вечно охранять души канувших в горящем Сонькином пупу.
Глава 21
Странности
Все стаи когда-нибудь распадаются.
Закон стаи
Хабаровск, июнь 2014 год.
Неделю дня спустя.
За столом уютной кофейни Келди, где со стен понимающе-задумчиво смотрела Фрида Кало, сидели шесть человек. Назавтра они все разъезжались в разные стороны и, возможно, навсегда. Они сами не понимали, хотят они этого или нет, шок от произошедшего с ними за последние несколько дней еще не прошел. Как не прошла и эйфория от внезапно вспыхнувших чувств. У Федора и Аллы все было более-менее понятно, у них был общий ребенок и они взяли это как знаменатель в новых отношениях, отдав все тревоги одной мысли – как познакомить сына с папой так, чтобы все прошло безболезненно. Федя поставил себе на экран смартфона его фото и периодически любовался. У Дениса и Кати же все было не гладко. На следующий день, Дену позвонил подполковник и сказал совершенно спокойным тоном, что все документы нашлись в целости и сохранности, и если он хочет продолжать работать, то ему надо в понедельник как штык быть в МУРе. Катя же ехать в Москву отказывалась.
– Я сыта ей, – говорила она грустно, когда они, похожие на двух полярных медведей, закутавшись в белые махровые халаты, встречали рассвет на террасе Галкиного коттеджа. – Не хочу никуда, я сюда вернулась и поняла, что дома. Устроюсь на работу, пока Галя разрешила пожить у нее, даже сказала, может попробовать меня у себя, тексты отзывов набирать. Я уговорила ее перестать множить зло, как говорил Кондрат, а создавать действительно качественный контент, с честными, но интеллигентными мыслями, не опускаясь на дно, и она согласилась. Я попробую начать все с начала здесь.
– А я? – спрашивал Денис, и от вопроса у него першило в носу.
– А ты… – отвечала Катя. – Ты сохранишь меня как воспоминание. Поверь, ты любишь меня здесь, в декорациях ранней юности, а когда я перемещусь в твою привычную жизнь, то буду смотреться инородным телом. Ты начнешь мной тяготиться, приходить позже домой и отводить глаза на вопрос, где ты был. В спорте есть такое понятие – уйти на пике, я предлагаю тебе сделать тоже самое.
– Всю жизнь гадая, получилось бы у нас или нет?
У Дениса на электронной почте уже лежал билет в Москву на завтрашний рейс и он, не отпуская ее руки даже за столом в кофейне, уговаривал себя, что Катя права и они все делают правильно, но почему-то сердце от этих мыслей ныло еще тоскливее.
– Сегодня опять был в полиции, – сказал Толя. – Дело забрали себе хабаровцы, и это хорошо. Анализ ДНК останков, найденных в железном коробе под камнями, подтвердил, что это Валька. Его брат почти сразу же прилетел в Хабаровск, как только узнал о нашей страшной находке. Родители прилетят позже, на похороны, я им оплачу перелет.
– Кто же все-таки убил Кондрата? – вздохнув, сказала Галя.
– Следствие идет, – пожал плечами Денис, – но версий у них пока никаких. Стрела самодельная, отпечатков на ней нет. Зацепиться им пока не за что.
– Мне сегодня звонила его мать, плачет, просит прийти, а я не могу. Сходите кто-нибудь со мной, – попросила Галина, но все стыдливо отвели глаза.
Что можно сказать матери, у которой убили сына, да к тому же еще обвиняют его в убийстве другого человека. Чем утешить? Все понимали, что ничем.
– Давай я с тобой схожу, – вдруг вызвался Денис. – Из-за специфики работы я сталкивался с этим, не обещаю, что найду слова, но я попробую.
– И не надо, – обрадовалась Галка, – мне чтоб только не одной там быть.
– Я тоже пойду, – вздохнул Толя. – Я теперь всю жизнь этот груз нести буду.
– Да идемте уже тогда все, – пожал плечами Федор, и Алла согласно кивнула.
– Ребята, спасибо вам огромное, – Галка вскочила и расцеловала всех по очереди.
– Видели, мы теперь звезды местного разлива, – Федор показал свой смартфон, где на экране мелькал сюжет про происшествие на Гилюй-реке и даже показывались их фотографии.
– Где такую фотку плохую взяли? – скривилась Алла. – Вот уроды. Испортили минуту славы, ведь меня тут даже не узнать. Не дали, сволочи, почувствовать, что такое популярность.
– Это да, – признала Катя. – Хотя я почувствовала, вчера позвонила мамина подруга, телефон через полицию, говорит, нашла, племянник у нее там, эффект небольшого города. Простите, ребята, я не могу поехать с вами к матери Кондрата. Мы с ней договорились встретиться у часовни на главной алее и вместе сходить к матери на могилу. Я, к своему стыду, там всего пару раз была, пятнадцать лет назад, кладбище-то здесь огромное, боюсь, сама уже и не найду.
– Хочешь, я с тобой поеду? – предложил Денис Кате на ушко, когда они прощались. – Вон у Галки сколько провожатых нашлось.
– Все нормально, мне достаточно будет маминой подруги. Господи, еще бы узнать ее, все-таки столько лет прошло. – Катя посмотрела на часы: – Мне уже пора. Увидимся у Гали дома, я думаю, вы даже быстрее меня управитесь.
Квартира директора школы встретила их мраком, тишиной с сильным запахом пыли. Возможно, такой эффект давали книги, которых здесь было множество. Надежда Николаевна плакала, причитала и сокрушалась. Вспоминала, каким хорошим мальчиком рос Кондрат и ни разу в жизни не опозорил ее, пока учился в школе, да и потом, когда работал на телевидении, если не обращать внимания его внешний вид, он был порядочным и достойным человеком. Денису было неприятно видеть, что мать больше переживала о том, что сын стал убийцей, чем о его смерти. Он видел многих матерей, в том числе убийц и даже маньяков, и они до последнего не верили в вину своих сыновей, а если уж их вере в ребенка приходилось разбиваться об доказательства, они продолжали просто, чаще молча любить свое нерадивое дитя. Такое чувство, что Надежда Николаевна осталась больше учителем, директором, чем матерью.
Разливая гостям чай по тонким фарфоровым чашкам, стоящим на белых блюдцах, бывшая директриса грустно рассуждала, что это очень хорошо, что она уже на пенсии, потому как не может человек, вырастивший убийцу, заниматься воспитанием других детей.
Денис не хотел чая, не хотел слушать ее рассказы и потому, пока ребята вчетвером сидели и, опустив глаза в чашки с жидким напитком, слушали ее, он стал ходить по большой гостиной, рассматривая полки с книгами.
На одной из них, задвинутые за книги стояли кубки. Они были настолько инородны здесь, в этом царстве литературы, что Денис от удивления спросил:
– А это что?
– Кондрат занимался стрельбой из лука, я, конечно же, была против, но кружок вел мой брат, и они вдвоем меня уговорили. Звезд он с неба не хватал, какие-то места на городских соревнованиях получал, но это почти всегда были вторые или третьи.
Денис выразительно посмотрел на ребят и хотел спросить что-то еще, но тут во входную дверь позвонили.
Надежда Николаевна вышла в коридор, прикрыв за собой дверь в гостиную, и слышно было лишь приглушенный мужской голос, беседующий с хозяйкой.
– Ребят, – сказала шепотом Галя виновато, – я слышала от Кондрата однажды, что он ходил на секцию по стрельбе из лука, но у меня это как-то вылетело из головы.
– Надо сообщить в полицию, – сказал Толя. – Мне кажется, это не может быть совпадением.
– Конечно, нет, – хмыкнул Федор. – Но неужели кто-то из его детского кружка поехал за ним на Гилюй из Хабаровска, чтоб там убить? Слишком сложная схема, да и зачем. Что он такого мог сделать товарищу по секции?
Но порассуждать они не успели, в гостиную вернулась Надежда Николаевна, неся в руках коробку с тортом.