Это огромный прорыв. Это единственная связь с жертвами, которая пока имеет смысл. Одно «но»:
— Думаешь Челси на это способна? — У меня были с ней проблемы — связанные с университетом, с парнем… Но я никогда всерьез не считала ее способной на убийство.
Мне она всегда казалось слишком банальной для этого.
Никогда никого не недооценивайте.
Рис сказал мне об этом во время нашего первого дела. И все же у меня это в голове не укладывается. Потому что я слишком пристрастна. Я не столь объективна, как Рис.
Он роняет травинку и стряхивает пыль с брюк.
— Раскаяние, — просто отвечает он. — Я не говорю, что наш преступник не является психопатом, но, чтобы намеренно остановить себя от причинения вреда ребенку Кэмерон в разгар действа, он должен испытывать некоторое раскаяние. Как будто ее убийство было вызвано необходимостью, а не желанием. Итак, у нашего преступника есть метод и цель. Все это не случайно. — Он смотрит на меня. — То есть, если дела связаны.
Кое-чего не хватает — один большой пробел: я.
— Но какая была необходимость убивать меня?
Он смотрит как волны набегают на берег.
— Вот в чем вопрос.
— Нам нужно допросить Дрю, — по логике, это следующий шаг. Связать дела. Кэм изменила показания, и Дрю единственный кто может подтвердить их или опровергнуть. И это он обеспечил Челси алиби.
В ответ на мои убеждения связаться с Дрю, Рис прочищает горло и встает. Предлагает мне руку.
— Пока рано. Я должен кое-что обдумать, — я беру его за руку, и он помогает мне подняться. — Почему бы тебе не вернуться в отель? Ты можешь вести машину? Хочу больше надавить на Риксона. Попытаюсь заставить его поговорить о том, где находится Торренс, или выяснить, имеют ли они какое-либо отношение к Челси, прежде чем за него возьмется Вейл. Риксон может знать о своем брате больше, чем предполагает.
Хороший план. Допрос Торренса пойдет на пользу нашему делу. Тем не менее, в соленом воздухе чувствуется тревога.
Рис что-то скрывает от меня.
Он засовывает руки в карманы.
— Я думаю… нам нужно получить еще один образец почерка.
Я согласна.
— Нам нужны образцы от всех.
— Нет. Нам необходимо письмо, Хейл. То, которое ты получила перед отъездом из Сильвер-Лэйк.
— Это невозможно, — признаюсь я. — Я его уничтожила. — Но, как только я воспроизвожу в памяти слова, то понимаю, что почерк был тот же. — Я почти уверена, что обе записи написал один человек, — твердо говорю я Рису.
Рис выглядит неуверенно, но он доверяет мне. Он всегда доверял мне, поэтому тот факт, что я знаю, что он скрывает от меня что-то, ранит еще больше.
— Встретимся в отеле через пару часов, — говорит он, поворачиваясь, чтобы вернуться в «Тики Хайв».
— Звучит здорово.
Он колеблется перед тем, как принять окончательное решение уйти, но все же решается. Он дает мне ключи от машины, и у меня появляется достаточно времени, чтобы начать собственное расследование.
Рис — по натуре защитник. Возможно, он временно скрывает от меня информацию, потому что считает, что она причинит мне боль, но партнерство работает не так.
Подойдя к седану, я вижу листок бумаги, засунутый под дворник. Меня охватывает страх: это не штраф за парковку. Я тянусь, чтобы щелкнуть резинкой, но останавливаюсь. Я взгляну страху в глаза.
Я разворачиваю письмо.
«Встреться со мной».
Записки становятся короче, конкретнее. Автор теряет терпение.
Садясь за руль, я думаю о доске убийств Риса на песке. Пройдет время, волны смоют ее, и она исчезнет. Поиск моих собственных ответов также зависит от времени.
Глава 25Пробуждение
Лэйкин: Сейчас
Я останавливаюсь через дорогу от красивого дома в стиле испанской колониальной архитектуры.
Это всегда был его любимый стиль.
Мокрые от пота руки чуть не соскальзывают с руля, когда я смотрю на дом. За решетчатым ограждением патио сбоку от дома движутся две фигуры.
Я не видела его с тех пор, как…
Когда был последний раз? Я видела его фото в Интернете, сделанные, когда его допрашивали в связи с расследованием. Но когда я действительно видела его в последний раз?
В вечер драки.
В тот день, когда у его двери появилась Челси.
Дрю не навещал меня в больнице. К тому времени, когда я пришла в себя, он уже стал подозреваемым — главным подозреваемым. Естественно, его адвокаты не хотели, чтобы он появлялся рядом со мной. Тем не менее, я всегда считала, что с его стороны это было очень жестоко — для него я была мертва.
Но делает ли это его убийцей?
В теоретическом, космическом смысле мы все убийцы. Можно поспорить с философией эффекта бабочки, где каждое действие имеет противодействие — причину и следствие. Я могу свернуть на светофоре не туда, тем самым непреднамеренно отправив другую душу на неправильный путь, создав цепную реакцию, которая могла привести к смерти другого человека.
В данном случае мы все эмпирики, и наше знание мира основано на опыте. Нам неизвестно о нашем участии в данной смерти. Это слишком далекое, абстрактное событие. А есть человек, который идет против естественного порядка и решает взять судьбу в свои руки, совершив акт убийства. Этот человек хочет получить опыт из первых рук. Они жаждут контроля над своей жизнью и жизнями других.
И поэтому я здесь. Сейчас.
Чтобы вернуть контроль.
Мне нужно знать, насколько Дрю замешан в моем убийстве.
Вызвал ли мой запретный роман с профессором цепную реакцию, в результате которой я оказалась на дне озера, — или это был выбор одного конкретного человека?
Чтобы узнать правду о Дрю, мне нужно посмотреть ему в глаза — чего я избегала последние несколько лет. Так же я смотрю в глаза каждому подозреваемому в каждом деле и знаю, что смотрю в глаза убийца.
Я вынимаю ключи из замка зажигания и открываю дверь машины. Сжав руку в кулак, я распределяю ключи между костяшками. Импровизированное острое оружие. Средство защиты, если что-то пойдет не так. У Риса есть служебное оружие. Мы всегда работаем вместе. Он обучил меня самообороне, но подходя в одиночестве к дому Дрю, я чувствую себя незащищенной и уязвимой.
Когда я перехожу улицу, сердце подскакивает к горлу. Я чувствую, как каждый шаг пульсирует в венах, в ушах стучит, заглушая окружающий мир. Я иду по длинной подъездной дорожке, и меня накрывает волной дежавю.
Я подавляю беспокойство и обхожу дом. Челси замечает меня первой.
Она все такая же потрясающая, как и в последний раз, когда я ее видела. Длинные светлые волны волос, золотистый загар. Честно говоря, я немного удивлена, что они до сих пор вместе. Но, в конце концов, у них родился ребенок. Несмотря на разгульность Дрю, они постараются наладить отношения. Это ждет от него семья.
Ее глаза расширяются, когда узнает меня.
— О боже, Дрю. Эта сумасшедшая вернулась. Скорее вызывай полицию.
У меня сбивается шаг. Я крепче сжимаю ключи, и от шока у меня подгибаются ноги.
— Что?
Дрю встает рядом с ней, как всегда, завоевывая все внимание. Его присутствие ошеломляет, и я снова превращаюсь в жалкую, восторженную студентку, стоящую перед профессором.
Пока он не заговаривает.
— Синтия?
Услышав, как он язвительно произносит мое имя, я прихожу в ярость и выхожу из оцепенения.
— Я здесь, чтобы задать несколько вопросов, — говорю я, переводя взгляд с Дрю на Челси. Она вцепилась ему в руку и выглядела потрясенной.
Удивление Дрю быстро проходит.
— Что теперь? Сначала появляется этот чертов агент ФБР, теперь ты.
Я хмурюсь. Когда это Рис успел… Затем меня осеняет. Рис уехал в Куантико. В одиночестве. Нет, он приехал сюда. Чтобы увидеть Дрю. Зачем?
— Агент Нолан? — спрашиваю я, чтобы подтвердить подозрения.
Дрю встает перед Челси.
— Ага. Он все эти годы не оставлял меня в покое. А теперь я скажу тебе то же самое, что сказал ему. — Он делает шаг вперед. — Оставь меня, черт возьми, в покое.
Ключи болтаются в руке. Я смотрю на зеленую упругую траву. Густую траву. Ту, что продают в магазине. Я могу разглядеть швы, где участки соединялись вместе.
Оглядываясь по сторонам, я понимаю, что в их живописной жизни чего-то не хватает. В голове мелькает мысль. Где игрушки? Следы хаоса, который всегда царит там, где живут дети?
Где ребенок?
Я сдерживаю смутные мысли.
— О чем тебя спрашивал агент Нолан?
Черты лица Дрю — заметно постаревшего — кривятся от раздражения. Он проводит рукой по коротко остриженным волосам, смягчаясь.
— Что-то о другой девушке, которую убили. Каждый раз, когда происходит что-либо, хотя бы отдаленно связанное со смертью молодой девушки, агент Нолан стучит в мою дверь. Он хуже, чем чертов Даттон.
Его злые слова хлещут меня как кнут.
— Ты знал жертву? — давлю я. Злящегося человека всегда трудно прочитать. Это такая односторонняя эмоция. Без всякого диапазона. Кроме того, я знала его. Испытывала к нему глубокие чувства. Он легко мог обмануть меня своими манипуляциями.
Такое со временем не проходит.
Что ж, если ярость — единственное чувство, с которым мне придется иметь дело, пусть так. Я разозлю его до такой степени, что он выдаст мне то, ради чего я пришла.
Правда.
Он тоже не мог остаться ко мне равнодушным.
— Я ее не знал, — говорит он. — К тому же, как я сказал тому агенту, у меня есть алиби. Дело закрыто.
Я киваю пару раз.
— У тебя всегда все так просто. Дело закрыто. С глаз долой, из сердца вон.
Кажется, мои слова проделывают маленькую брешь в его обороне.
— Послушай, мне очень жаль, что с тобой такое случилось, Синтия. Честно. Но это было очень давно. Тебе нужно двигаться дальше. — Он смотрит на Челси, а затем говорит. — Ты должна позволить нам двигаться дальше.
Я поднимаю голову.
— Где ты был вчера вечером? — требую ответа я.
Об убийстве Кэм еще не сообщали. Я переключаю внимание с Дрю на Челси, анализируя их ответы. Челси неверяще качает головой. Дрю просто поднимает руку.