— Нет. Я бы предпочла, чтобы это сделал ты.
Он подносит экран телефона ближе к себе, чтобы я смогла лучше его разглядеть.
— Я хочу, чтобы тебе было комфортно разговаривать с членами семьи, — говорит он. — Ты должна преодолеть неприязнь.
— По сути, это не неприязнь, — я украдкой щелкаю резинкой на запястье, чтобы он не увидел. — Я знаю свои возможности. Семейные разговоры — это слишком.
— Да, ты права. Эта твоя привычка нервно откашливаться действительно действует людям на нервы.
Я сардонически ухмыляюсь.
— Вот спасибо.
Он улыбается.
— Это же ты ценишь честность. Я с радостью скормлю тебе лестную ложь.
Я качаю головой и продолжаю.
— Возможно, что они кого-то упустили? — под «они» я имею в виду детективов, назначенных для расследования убийств по делу Делани год назад.
Он изгибает бровь. Он чертовски привлекателен, полностью соответствуя стереотипам о брутальном агенте ФБР. Если бы он не заботился так сильно о раскрытии дел и исправлении ошибок, он мог бы сняться в своем собственном телешоу об уголовном правосудии.
— Это всегда возможно, — подтверждает он. — Мне придется самому обойти всех соседей и наведаться на место работы. — Он долго выдыхает. — Это много человеко-часов.
Быстро, надеясь, что он не заметит, я оглядываю пустой, если не считать Лилли, дом. — Я могу быть там сегодня вечером. Мои человеко-часы стоят всего ничего.
Он выдает свой самый презрительный взгляд. Федеральное бюро расследований компенсирует затраты на переезды, но именно Рису приходится заполнять безбожно большую пачку документов.
— Я мало что смогу сделать из Миссури, — добавляю я. — Нам действительно нужно снова всех опросить и выяснить, не пропустили ли местные копы что-нибудь в первый раз. — Как это, да не в обиду будет сказано, обычно случается с полицейскими маленького городка. Все дело в политике. Недостаточно людей, недостаточно средств, для расследования такого убийства.
Рис уступает.
— Это может занять максимум неделю, — на его лице мелькает выражение сочувствия и он, наконец, говорит о том, что его реально беспокоит в этой поездке. — Это Флорида, Хейл. С тобой все будет в порядке?
В голове снова всплывает картинка покачивающихся лотосов, но я ее подавляю. Заставляю вернуться в темную глубину, из которой они пришли.
— Все будет хорошо. Кроме того, Флорида — большой штат. Западный Мельбурн находится примерно в сотне миль от всего этого.
Все это.
Мое убийство. Моя смерть.
Так и не пойманный убийца.
Рис обеспокоенно кивает.
— Тогда договорились. Увидимся вечером. Будь осторожна.
Я быстро собираюсь. Бронирую билет, заказываю такси и звоню пожилой соседке, чтобы узнать, сможет ли она присмотреть за кошкой. Она сможет, и поэтому я глажу Лилли на прощание и ухожу, как раз, когда солнце скрывается за горизонтом.
В аэропорту я перебираю ключи, ожидая посадки на рейс. Крутя серый брелок вокруг кольца, я смотрю на USB-флешку, которую держу на цепочке для ключей. Незаконченная рукопись — книга — зашифрованная в цифровом коде. Она постоянно находится со мной. После того, как мой случай признали «висяком», я подумала, что, если не смогу раскрыть свое убийство, то хотя бы могу рассказать свою историю. Рассказать и забыть. Очистить лепестки, как лотос.
Но, чем больше я думала о той ночи, тем больше понимала, как мало у меня фактов. Хуже того, мои воспоминания так и не восстановились. Память превратилась в лоскутное одеяло из грустных и жутких моментов, которые привели к тому событию.
То событие.
Мой редактор права. Я даже сама от себя дистанцируюсь, когда говорю о жестоком нападении, которое оборвало мою жизнь на шестьдесят семь секунд.
Таким образом, я не смогла закончить свою историю, потому что понятия не имела, почему меня выбрали целью и кем был преступник. Вместо этого я погрузилась в криминальные романы, основанные на реальных событиях, и читала чужие истории. Тихо радуясь за остальных жертв, чьи дела закрыли.
Завершение. Я жаждала этого.
Это побудило меня начать собственное расследование других нераскрытых дел, и цифры были ошеломляющими. По статистике, треть убийств остаются нераскрытыми. Телевидение и кино заставляют общественность поверить в обратное.
И, может быть, это не так уж и плохо. Потенциальный убийца дважды подумает, прежде чем совершить преступление, если он или она посчитает, что это не сойдет им с рук.
Однако к напавшему на меня это не относится.
Этот человек застал меня в момент уязвимости и слабости.
В груди расцветает знакомая боль. Вызванная мыслями мышечная память о порезанных связках и костях. Раны зажили, но разум не позволит мне забыть. Фантомная боль, пробуждаемая беспокойством, стрессом. Злостью.
Вероятно, это самая главная причина, по которой я не могу раскрыть свое дело. Я слишком эмоционально связана с ним. За то время, что мы с Рисом работали вместе, я помогла раскрыть шесть «висяков». Один из них стал романом-бестселлером. Через шесть месяцев выйдет еще один. Но стоит мне заглянуть в прошлое, я словно надеваю шоры.
Чем я ближе к Флориде, тем сильнее становится боль. Привет из моей прошлой жизни.
Добро пожаловать домой.
Глава 3Книга Челси
Лэйкин: Тогда
Он хотел ее в той же степени, в какой я хотела быть ею.
Зависть — сильная и изнуряющая эмоция. Тормозящая и всепоглощающая. Ревность может превратить вас в изуродованное существо, склонное к самоуничтожению. Хотя в то время я чувствовала себя бессильной, словно чем крепче я держала, тем быстрее все тонкими струйками ускользало сквозь пальцы.
Я теряла Дрю.
Я видела это в его глазах. Когда он посмотрел на нее, назвал по имени. Он желал ее.
А я желала быть на ее месте. Сидя в трех рядах позади Челси, я расположилась так, чтобы видеть, как она отбрасывает свои светлые волосы, жует кончик ручки, как у ее висков появляются морщинки, когда она смеется над его шутками.
Она была фантазией любого мужчины. И кошмаром любой женщины.
Но это вышло за пределы ревности — я жаждала узнать больше… заглянуть под маску, которую она демонстрировала другим, и сорвать ее. Заглянуть внутрь и узнать, как она устроена. Как ей удавалось казаться такой открытой, заставляя всех вокруг одновременно любить ее и ненавидеть, бояться быть отвергнутым.
Она была моей полной противоположностью.
Я поступила в Университет Центральной Флориды, получив стипендию. Ее богатые родители сделали пожертвование. Я была на одном конце спектра, а она на другом — гораздо ближе к Дрю. Его семья пользовалась большим уважением, и знала, что его докторская степень, в конце концов, выведет его на тот уровень, когда ему больше не придется преподавать.
Я специализировалась в психологии. Учась на последнем курсе, Челси просто посещала лекции. Дрю сказал, что если я не перестану сравнивать себя с ней, то сойду с ума. Между ними ничего не было. Я все выдумала. Она была не в его вкусе. Он сделал ей комплимент, потому что их семьи вращались в одних кругах. Он должен быть вежливым. Кроме того, она — его студентка.
«Как и я», — хотелось ответить мне.
Мужчин привлекает уверенность в себе.
Но я ничего не могла с собой поделать. Не могла избавиться от навязчивых мыслей. Словно если буду думать об этом достаточно долго, то смогу предотвратить. Как и загадать желания на падающую звезду, эти мечты так и не сбылись.
Я знала, что она хочет его, как красивые девушки хотят мужчин, чтобы потом бросить их. Словно ставят на них печать, как на куске мяса: обработано.
С другой стороны, я верила, что у нас с Дрю было что-то особенное. Я не была общительной. Я была замкнутой, недружелюбной, но Дрю пробил мою защиту. Он проскользнул под щитами и осветил мой темный уголок. И страх потерять эту близость…
Я не могла потерять его или то, что у нас было. Этот страх выжигал меня изнутри, и я чувствовала себя больной и беспомощной.
Я ненавидела Челси за то, что она делала, но я в равной степени ненавидела и себя за то, что позволяю ей делать с собой, позволяю напоминать о своем прошлом, той девушке до эры Дрю. В каком-то смысле она напоминала мне мою кузину Эмбер, ее яркая, харизматичная личность так же привлекала к ней всеобщее внимание.
Я всегда была второй после Эмбер. Когда мы были детьми, она всегда хотела находиться в центре внимания. Но я любила ее, мою лучшую подругу, и была рада, по крайней мере, оказаться в ее тени. Я была застенчивой, но после ее ухода по-настоящему замкнулась.
Без света Эмбер я не хотела видеть мир.
Вот почему на этот раз я не могу позволить Челси победить.
Эмбер бы хотела, чтобы я постояла за себя.
Я подавляю нездоровые эмоции, глубже, еще глубже. Вдох. Дрю так сильно мне помог — он раскрыл меня, подарил неведомые ранее ощущения, и когда я, наконец, была готова сбросить скрывающую меня омертвевшую оболочку, на сцене появилась Челси, самовлюблённый смерч, сеющий хаос.
Класс отпустили, но я задержалась в дверях, делая вид, что проверяю сообщения. Я наблюдала, как она наклоняется над его столом, закручивает локон, ее пронзительный смех заглушил быстрые удары моего сердца. Я закрыла глаза.
Еще одна неделя.
Еще одна неделя, и мы с Дрю уедем на весенние каникулы. Вместе. Подальше от соблазнов и страхов. У меня будет все его безраздельное внимание. Я снова разожгу искру, которая за последние пару месяцев, казалось, угасла.
Чем дольше я наблюдала за ними, тем беспомощнее себя чувствовала. Они здорово выглядели вместе. Идеально подходящими друг другу. Мой фасад спокойствия дрогнул, и в образовавшиеся трещины скользнуло отчаяние.
Я должна помешать этому случиться.
Но мой собственный сон, все еще свежий в памяти, насмехался надо мной. Я уже видела, как все закончится.
Когда Челси прошла мимо меня, то отбросила волосы назад, хлестнув кончиками по моей щеке.