Далее прокурор говорит о том, что поставлено на карту, на этом и на других судебных процессах над «семеркой Абу-Грейб», — а именно, о «чести армии»:
«Наконец, сэр, честь армии Соединенных Штатов и бесценна, и уязвима. Мы свято верим в армию Соединенных Штатов, в лучшую из всех армий, но при этом наша армия несет огромную ответственность и имеет власть, власть применять силу. И единственное, что отделяет нас от злоупотребления этой властью, от того, чтобы уподобиться нашим врагам, превратиться в толпу, в кучку головорезов — это чувство собственного достоинства. И оно основано на том, что наши действия правильны, что мы следуем приказам, которые нам даны, что наши действия благородны, а подобное поведение [злоупотребления и пытки в тюрьме Абу-Грейб] не соответствует этой цели. И нам, как любой другой армии, нужна твердая нравственная позиция, способная, кроме всего прочего, снова нас сплотить»[391].
Мое заключительное выступление на суде над Фредериком было спонтанным и неподготовленным. В нем я перечислил некоторые основные аргументы, которые будут приведены в этой главе. Это расширит рамки нашего положения, согласно которому эти злоупотребления стали возможными в результате действия мощных ситуационных и системных сил. Более того, после этого суда (состоявшегося в октябре 2004 г.) появились новые доказательства, подтверждающие соучастие в злоупотреблениях и пытках в блоке 1А тюрьмы Абу-Грейб многих военных руководителей. Вот текст моего выступления:
«В отчете Фэя и в отчете Тагубы указывается, что все это [злоупотребления] можно было предотвратить. Если бы вооруженные силы направили туда хотя бы часть ресурсов или внимания, которые сейчас уделяются этому судебному процессу, Абу-Грейб никогда не случилась бы. Но на Абу-Грейб никто не обращал внимания. Ситуация здесь никого не волновала, безопасность этой тюрьмы интересовала армию не больше, чем безопасность археологического музея в Багдаде [сокровища которого были разграблены после „освобождения“ Багдада, а американские солдаты безучастно за этим наблюдали]. Оба эти объекта имели низкий приоритет [с точки зрения военных], и в этих прискорбных обстоятельствах один из них „взорвался“. Поэтому я считаю, что этот суд — это суд над вооруженными силами, в частности над всеми офицерами, в подчинении которых находился сержант Фредерик. Они должны были знать, что происходит, должны были предотвратить, остановить все это, должны были положить этому конец. Именно их нужно судить. И даже если сержант Фредерик несет некоторую ответственность, каким бы ни был его приговор, я считаю, что он должен быть смягчен ответственностью всей структуры командования»[392].
В этой главе мы последуем в нескольких разных направлениях, и это поможет нам вытащить из-за кулис главных создателей драмы Абу-Грейб — режиссеров, сценаристов и ассистентов, поставивших эту трагическую пьесу. В некотором смысле охранники были просто статистами, «семью персонажами в поисках автора»[393] или хотя бы режиссера.
Наша задача — определить, какие системные давления имели место за пределами ситуации, сложившейся в «защищенном комплексе» центра для допросов Абу-Грейб. Мы выясним, кто именно, на всех уровнях иерархии, способствовал созданию условий, которые привели к деформации характера этих охранников. В последовательном рассказе об этих взаимосвязанных силах я буду уже не экспертом на стороне защиты, а обвинителем. Таким образом, я представляю новую, современную разновидность зла — «административное зло», создавшее условия для соучастия в злоупотреблениях и пытках политической и военной структуры командования[394]. И государственные, и частные организации, действуя в рамках закона, а не этики, могут нести людям страдания и даже смерть. С холодной рациональностью они преследуют собственные цели, следуют своему генеральному плану, соотношению затрат и прибыли или итоговой строке в годовом отчете. А в таких обстоятельствах цель всегда оправдывает средства.
Следствие по делу злоупотреблений в Абу-Грейб: вина системы
В ответ на многочисленные отчеты о злоупотреблениях — не только в Абу-Грейб, но и в других военных тюрьмах в Ираке, Афганистане и на Кубе, Пентагон провел не меньше дюжины официальных расследований. В процессе подготовки к роли эксперта на стороне защиты сержанта Айвена Фредерика я тщательно изучил примерно половину из них. В этом разделе я кратко изложу в хронологическом порядке некоторые самые важные отчеты и приведу выводы и некоторые цитаты из них. Это даст нам представление о том, каким образом высокопоставленные офицеры и государственные чиновники объясняют причины пыток и злоупотреблений. Все эти расследования, кроме одного, были проведены по приказу вооруженных сил, с особым указанием сосредоточиться на конкретных преступниках. Поэтому в большинстве из них нет обвинений против военачальников и политических лидеров, не упоминается об их соучастии в создании условий, способствовавших злоупотреблениям. Единственное исключение — отчет Шлезингера, созданный по приказу министра обороны Рамсфельда.
Так как внимание авторов этих отчетов направлено вниз, а не вверх по цепи инстанций, они носят ограниченный характер и не являются настолько независимыми и объективными, как нам бы хотелось. Однако они станут отправной точкой наших обвинений против всей цепи инстанций, всей структуры командования армии и правительства. Мы дополним их свидетельствами СМИ и информационных агентств, а также показаниями самих солдат, принимавших участие в пытках. (Полная хронология злоупотреблений в Абу-Грейб и отчетов следственных групп по делу приведены на одном из веб-сайтов[395].)
Первый отчет (6 ноября 2003 г.) был подготовлен главой военной полиции генерал-майором Дональдом Райдером по приказу генерала Санчеса. В августе 2003 г. Райдера назначили руководителем группы экспертов согласно приказу подразделения уголовных расследований армии США. Это подразделение отождествляется со Штабом объединенной оперативной группы (Combined Joint Task Force, CJTF-7), находящейся в подчинении министерства обороны многофункциональной группы, в состав которой входят представители армии, флота, морской пехоты, военно-воздушных сил и гражданские служащие министерства обороны.
В отчете Райдера проводится анализ всей системы тюрем в Ираке и даются рекомендации по ее улучшению. В конце Райдер приходит к выводу, что имели место серьезные нарушения прав человека. Персонал не был должным образом обучен, сотрудников не хватало, и эти проблемы были названы «системными». Отчет также поставил вопрос об отсутствии четкого разделения полномочий между военными полицейскими, которые, как предполагалось, должны были только охранять заключенных, и командой военной разведки (MI), в обязанности которой входили допросы задержанных. В отчете отмечается, что сотрудники военной разведки пытались вовлекать военных полицейских в действия, направленные на «подготовку» задержанных к допросам.
Путаница в полномочиях между военной полицией и военной разведкой возникла ко времени войны в Афганистане, когда военные полицейские сотрудничали с военной разведкой, «создавая благоприятные условия для последующих допросов». Этот эвфемизм описывает методы, позволяющие сломать волю заключенных. Райдер рекомендовал создать процедуры, «определяющие полномочия солдат военной полиции… ясно отделяя действия охранников от действий сотрудников военной разведки». Отчет Райдера должен был быть доведен до ведома всех, кто отвечает за систему военных тюрем.
Журналист Сеймур Херш писал, что, несмотря на эти важные выводы, «Райдер преуменьшает серьезность своих предупреждений, поскольку приходит к выводу, что ситуация еще не достигла кризисной точки. По его мнению, некоторые процедуры неэффективны, но он не обнаружил, что „подразделения военной полиции преднамеренно применяли недопустимые методы обращения с заключенными“». Следует отметить, что этот отчет появился в разгар самых скандальных злоупотреблений в блоке 1А, осенью 2003 г., но еще до того, как специалист Джо Дарби доложил о фотографиях (13 января 2004 г.). В статье Херша в журнале The New Yorker (5 мая 2004 г.), посвященной скандалу, делается следующий вывод об отчете Райдера: «Его расследование в лучшем случае оказалось необъективным, а в худшем было просто прикрытием»[396].
В январе 2004 г., когда печально известные фотографии легли на стол высокопоставленных военных руководителей и команды уголовных расследований, генерал Санчес был вынужден пойти дальше попыток маскировки фактов, предпринятых в отчете Райдера. Он поручил генерал-майору Антонио Тагубе провести более полное расследование обвинений в злоупотреблениях по отношению к задержанным, недокументированных побегов заключенных и множества фактов, указывающих на отсутствие дисциплины и ответственности. Тагуба проделал замечательную работу и провел подробное, обширное расследование. Отчет о нем опубликован в марте 2004 г. Этот отчет должен был остаться секретным, потому что в нем содержатся прямые обвинения в халатном отношении к своим обязанностям в адрес офицеров, а также серьезные обвинения в адрес других официальных лиц. В качестве иллюстраций отчет содержал некоторые фотографии. Все это было слишком скандально, чтобы не просочиться в СМИ (вероятно, за немалые деньги).
Отчет Тагубы попал в редакцию журнала The New Yorker, и его основные результаты и фотографии были опубликованы в статье Херша, но это произошло только после того, как фотографии появились в программе «60 минут II», 28 апреля 2004 г. (Как вы помните, эта история началась для меня именно с этой программы.)