Заглянув за рамки лабораторных исследований, Шарифф сравнил уровень преступности в десятках стран. Анализы регрессии показали, что количество убийств (самый надежный измеритель преступности) зависит от уровня бедности или разницы в заработке меньше, чем от религиозных убеждений. Это показал опрос почти 150 000 людей в шестидесяти семи странах. Исследования включали в себя отдельные вопросы о рае и аде. В некоторых странах люди больше верят в рай, чем в ад, и там количество убийств выше среднего. Обещание награды на небесах, очевидно, не отпугивает убийц. В других странах будто есть сверхъестественный сдерживающий фактор: чем сильнее вера в ад, тем меньше убийств.
Сила плохого распространяется из нашего мира в следующий, по крайней мере, когда речь заходит о сдерживании жестокости людей: ад сильнее рая.
Три века спустя после Джорджа Уайтфилда психологи-экспериментаторы получили свое собственное Великое пробуждение. Это произошло в 1950-х годах, когда исследование обучения животных стало главной темой почти всех областей американской психологии. Доминировали методы Б. Ф. Скиннера и другие формы подобных уроков с помощью ассоциаций. Один из известных принципов гласил следующее: награда и наказание должны быть незамедлительными.
Чтобы отучить животное от чего-то, его нужно наказать сразу после проступка, лучше всего за полсекунды.
Но потом молодой психолог по имени Джон Гарсия сообщил о странных вещах. Работая в лаборатории военно-морских сил США в Сан-Франциско, он исследовал эффекты радиации на крысах. Эта тема особенно интересовала всех после появления атомного оружия. Крыс помещали в комнаты с разными уровнями радиации. У них были пластиковые бутылки с водой, но Гарсия заметил, что вскоре крысы теряли желание пить из них. Он задумался, ассоциируют ли грызуны вкус воды из пластиковых бутылок с плохим самочувствием, вызванным радиацией. (Он сам был хорошо знаком с тошнотой. Во время Второй мировой войны он работал пилотом в армейской авиации, но ему пришлось отказаться от полетов из-за проблемы с движением и высотой.) Гарсия начал проверять реакцию крыс на разные вкусы, картинки и звуки. Он поил грызунов подсахаренной водой, которая им нравилась, прежде чем отправлять в радиационное помещение. Позже, подвергнувшись радиации, крысы больше не хотели сладкого напитка.
Первые открытия Гарсии вызвали сенсацию. Обучение с помощью ассоциаций должно было пройти через многочисленные круги закрепления (знаменитая «кривая обучения»), но крысы Гарсии стали избегать сахарной воды после одного плохого опыта. Более того, обучение должно было работать, только если подкреплялось через полсекунды, но грызуны Гарсии ненавидели сладкую воду, даже если негативное усиление – тошнота, вызванная радиацией, – появлялось только через несколько часов после питья. Многие эксперты считали результаты Гарсии ошибочными или фальшивыми, но дальнейшие исследования подтвердили так называемый «эффект Гарсии». Крысы действительно могли научиться, даже если подкрепление приходило с запозданием, но только если оно было негативным. Грызуны отвергали пищу, от которой несколько часов спустя им становилось плохо, но не начинали любить еду, которая через такое же время приносила комфорт.
Показали ли вкусовые рецепторы и человеческий мозг тот же самый уклон? Бельгийские ученые дали старшеклассникам выбрать жидкости с нейтральным вкусом, которые смешивали с сахаром (что им нравилось), или с невкусным, горьким напитком. Неделю спустя школьники попробовали и оценили другие напитки с нейтральным вкусом, но без сахара и неприятных примесей. В этот раз им не понравился вкус, который раньше горчил, но они и не предпочли напитки, в прошлом смешанные с сахаром. Как и крысы, они учились на плохом опыте, а не на хорошем. Этот эффект объясняет, почему люди навсегда отказываются, например, от рома и маргариты после одного неприятного опыта в молодости.
Баумайстер заметил похожее явление у своей дочери. Маленькой она любила есть все подряд, даже сырую рыбу. Однажды, когда ей предложили детскую еду, пока взрослые ели суши, она запротестовала: «Я не хочу это, я хочу суши». В четыре года она выполняла роль девочки с цветами на свадьбе одного из выпускников лаборатории родителей. Там подавали суши. Гости поражались, что такая малышка любит суши, и продолжали угощать ее ими. Но когда девочка съела слишком много, ей стало плохо. После того дня она больше никогда не хотела суши.
Одно из самых элегантных исследований наград – эксперимент с детьми и шариками. Участников эксперимента учили контролировать поведение, а шарики были стимулом. Некоторым детям в начале давали пустую банку, а шарик предлагали за каждый правильный ответ. Другие дети начинали с банкой, полной шариков, и теряли по одному за каждую ошибку. Награда и наказание были сбалансированы: если двое детей учились на одном уровне, у них оставалось одинаковое количество шариков, независимо от наполненности банки в начале. Но разница в обучении была.
Ученики, которые теряли шарики, учились быстрее и успешнее, чем те, кого награждали.
Родители и учителя переживают, что наказание огорчит детей, но психолог Джозеф Форгас обнаружил удивительные преимущества плохого настроения. Например, ваша память улучшается. Это показали эксперименты, на которых людей просили вспомнить, что они видели в магазине или просто описать событие. Люди в плохом настроении оказывались точнее и, очевидно, были внимательнее, а еще лаконичнее. Они выдавали нужную информацию без излишеств и мелочей. Когда их просили оценить качество чужой работы, на них меньше влияли поверхностные впечатления о внешности человека. В экспериментах на способность определять лжецов несчастные люди угадывали чаще счастливых. Плохое настроение делало их менее доверчивыми.
Неудача вызывает плохие чувства, но дает больше информации, чем успех. Попытки понять, почему вы получили хорошую оценку за тест, не такие информативные, потому что вы постарались в каждой части. Но анализ плохой оценки заставляет сосредоточиться на том, что вы сделали неправильно. В европейской военной истории самыми сильными армиями были те, что проиграли предыдущую войну. Поражение вдохновляло их на реорганизацию и стратегические инновации, а победители расслаблялись.
Награда заставляет вас сосредоточиться на себе, а наказание – взглянуть на окружающий мир повнимательнее и внести изменения.
Плюсы адаптации к плохому показали лабораторные эксперименты, которые учили людей предугадывать раздражающие громкие звуки. Если участники могли предотвратить шум, то уделяли этому больше внимания, чем в случаях, когда шума было не избежать. Эти плюсы демонстрировались и в изучении стимулов, которые подталкивали людей к переменам. Многие хотят потерять вес, но мотивирует их в первую очередь страх показаться толстыми, а не надежда выглядеть стройными. Большинство людей хотят помогать другим, но скорее сделают это в ответ на негативный, а не позитивный стимул. В одном полевом опыте исследователи, работая с Красным Крестом, выдвинули два разных призыва к донорам крови. В позитивном людей просили помочь другим, и удалось уговорить сдать кровь несколько человек. Но желающих было на 60 % больше, когда они услышали призыв не дать больным умереть. Десятки других исследований показали, что люди, особенно женщины, скорее ответят на сообщение о здоровье – например, призыв пройти проверку на рак или болезни сердца, – если оно основано на страхе.
Как подметил доктор Джонсон, перспектива смерти хорошо помогает сконцентрироваться.
Эти данные не снизили всеобщее желание верить, что морковка эффективнее кнута. Вместо того, чтобы признать ценность наказания, родители и учителя двигались в обратном направлении, прочь от жестких методов, бывших когда-то нормой. Результат стал катастрофой для многих учеников, особенно мальчиков из проблемных семей. Истеблишмент образования, как и истеблишмент основных церквей, продолжают проповедовать добросердечие, несмотря на его неэффективность.
В педагогических университетах учителей натаскивают хвалить детей, а не указывать им на ошибки, а школы неохотно критикуют как педагогов, так и учеников за неудачи.
Такую философию частично спровоцировало движение в защиту самооценки 1970-х, а это одна из самых печальных ошибок в истории психологии. Исследователи заметили, что высокая самооценка связана с личным успехом во многих начинаниях. Поэтому сделали вывод, что продвижение самооценки поможет ученикам процветать. К несчастью, исследователи неправильно поняли причины: успех действительно поднимает самооценку, но высокое самомнение не поможет вам стать успешным.
Теория самооценки вскоре была дискредитирована психологами-исследователями, но сохранилась среди многих учителей и экспертов по детскому развитию. Принятое постановление, как оно часто называется в руководстве для учителей – Best Practice, призывает «обращать меньше внимания на соперничество и оценки» в пользу командных заданий в «атмосфере дружбы и обоюдной поддержки».
Поэтому дети играли в игры, в которых все получали трофеи, и ходили в школы, где редко сталкивались с неудачей. Многие школьные округа проводят политику «социального продвижения», позволяя все большему числу учеников заканчивать старшую школу без базовых навыков чтения или арифметики. Подоплека этого метода – попытка избежать ухудшения самооценки детей. Но это ли в действительности происходит? Психолог Герберт Марш проверил теорию, наблюдая за учениками немецкой средней школы много лет и оказывая особое внимание тем, кого оставляли на второй год. Оказалось, что их самооценка тогда не пострадала. Наоборот, она поднялась вместе с оценками, и это улучшение продолжалось много лет. То же самое показало исследование учеников начальной школы во Флориде.
Конечно, учиться с ребятами младше себя – смущает, но к ним привыкаешь, а материал точно становится легче во второй раз. Поэтому оценки растут, а с ними и уверенность, и человек оказывается лучше подготовлен к материалу следующего класса, чего не происходит, если его пожалели.