Район, в котором жила Ирина, был одним из самых непрезентабельных в городе: старые, облупившиеся штукатуренные хрущевки, грязные дворы, засаженные одними тополями. К тому же неподалеку располагался завод химреактивов, и при западном ветре район накрывала волна зловония.
– Ну, приехали. Может, хоть телефончик оставите? Вдруг заскучаете, муж в командировку надумает поехать или еще что? – Водитель ей подмигнул.
– Не оставлю. – Аня расплатилась и открыла дверцу такси.
– Жаль, жаль. Ладно, прощайте, прекрасное мимолетное создание в розовом бельишке на босу ногу.
– Всего хорошего. – Аня в раздражении изо всех сил хлопнула дверцей.
Глава 3
Звонить пришлось долго. То ли Ирина так крепко спала после ужина при свечах с продолжением, то ли ее вообще дома не было.
Наконец за дверью послышались шаркающие недовольные шаги.
Господи, ну зачем она вообще приехала к Ирине, как объяснить ей теперь свое сумасшедшее появление ранним утром да еще в таком виде? И наверняка она не одна.
– Кто там? – Голос Ирины был таким же невыспавшимся, недовольным, как и ее шаги.
– Телеграмма, – ни с того ни с сего брякнула Аня. «Дурной пример заразителен» – подумала она, вспоминая дурака-таксиста. Но тут же спохватилась. – Это я, Ир, открой, пожалуйста.
Ирина, заспанная, в халате, накинутом на ночную рубашку, открыла дверь.
– Ты?! Боже мой! Что случилось?
– Да вот к тебе заехала, – Аня растерянно улыбнулась. – Больше-то ведь не к кому.
– Заехала? В пять утра? Но почему… – начала Ирина, но тут, разглядев Аню, перепугалась ни на шутку. – О, черт! Заходи скорее. Да на тебе же сухой нитки нет. Ты что, всю ночь под дождем бродила?
– Не всю. – Аня шагнула в квартиру и закрыла дверь на ключ. – Только под конец.
– Но почему в таком странном… В ночной рубашке! Боже мой! Ты сумасшедшая, Анька! Ты так и бродила по городу?
– Я на такси приехала.
– На такси? В ночной рубашке? Да что же такое происходит? Ну, пойдем, пойдем скорее, расскажешь. Дрожишь вся, замерзла, наверное, совсем. Боже мой, боже мой. Ты, Анют, меня просто с ума сведешь. Новый идиотизм выдумала? Ты же простыть могла и… Да как тебя в милицию не забрали? – Ирина схватила Аню за руку и потащила на кухню. – Я сейчас чайник поставлю, тебе надо срочно что-нибудь горячее. Садись.
– Прости, я тебя разбудила и… и вообще.
– О чем ты говоришь! – Ирина поставила на газ чайник и вышла из кухни. Вернулась она с шерстяным красно-черным пледом. – Возьми, завернись. А куртку сними.
– Спасибо.
– Не за что. – Ирина вздохнула. – Что ты ищешь? Сигареты? Вон там, на подоконнике.
– Слушай, я тебя не очень напрягаю, Ириш?
– В смысле?
– Ну там… может, ты не одна. Ты говорила, ужин и все такое.
– А, ты это имеешь в виду. Одна, одна. Не срослось. – Ирина зло рассмеялась. – Представляешь, из ресторана подвез до подъезда, поцеловал в лобик, пожелал спокойной ночи и смылся.
– Да-а. – Аня сочувственно покивала головой.
– Ну и черт с ним! – Ирина вытащила из пачки сигарету, тоже закурила. – У тебя-то что стряслось?
– Да видишь ли… В общем…
Она, конечно, опять не поверит, не надо было к ней приезжать.
– Ну? Не тяни, рассказывай.
– Хорошо. Только… Ладно, попробую.
Ирина слушала молча, ни разу не перебила, а когда Аня кончила рассказывать, долго, задумчиво смотрела куда-то в сторону.
– Ну, и что ты думаешь по этому поводу? – наконец не выдержала Аня.
– Что тут можно думать?
– Но все-таки?
– Анют, ты только не обижайся. У тебя раньше подобных видений не было?
– Нет, конечно!
– Ты уверена? – Ирина пристально на нее посмотрела.
– Ну… То было не совсем так. Вернее, совсем не так. И давно.
– Но все-таки было?
– Да не было ничего! Просто… В восьмилетнем возрасте у меня умерла бабушка, ну и… некоторое время, совсем недолгое, я боялась… Вот и все.
– Анют, ты не думай, я вовсе не считаю тебя сумасшедшей, но… Это, скорее всего, обычное нервное расстройство, но… Обернуться это может в дальнейшем очень серьезными вещами.
– Какими вещами? Считаешь, с глузду съеду?
– Необязательно, но…
– И что ты предлагаешь?
– Может быть, обратиться частным образом, никто ничего не узнает, в какую-нибудь… Я считаю, тебя нужно показать хорошему врачу.
– Значит, ты не веришь, что старуха… ну, то есть…
– Анют, как я могу в это верить?
– Но… Видишь ли, я и сама сначала думала, но… Слишком уж все это было ярко. И осязаемо. И… я ведь чувствовала запах. От старухи запах.
– Обонятельные галлюцинации.
– Нет, нет.
– Ну и чем же она пахла?
– Я ведь тебе уже говорила, вчера, по телефону. Дорогие французские духи, совершенно неуместные при всем ее облике. Она пахла дорогими духами, понимаешь?
– Ну, слава богу, хоть не серой. – Ирина усмехнулась.
– В том-то и дело! Я знаю, как пахнет сера, – очень серьезно начала объяснять Аня, – и почудиться запах серы мне мог, в галлюцинациях или еще как. А запаха этих духов я никогда не знала.
– Это ничего не доказывает. – Ирина задумчиво покачала головой. – Может, ты просто знала раньше, в детстве, например.
– Вряд ли. И потом… дело не только в этом запахе, все, все было так ярко, так… Фотография, она была старая, потрескавшаяся. Когда я держала ее в руках, я ощущала неровности и трещины. Я прекрасно помню эти ощущения. Ну и наконец бегун, то есть тот, кто за мной бежал. В этот раз он был в спортивном костюме и изображал спортсмена, а в прошлый – пришел чуть ли не во фраке. Если бы он был галлюцинацией, так бы и бежал в своем черном представительском костюме, не стал бы переодеваться. – Аня рассмеялась нервным смехом. – Представь, переодевающаяся галлюцинация.
– Не знаю, не знаю. – Ирина озабоченно на нее посмотрела. – Чайник закипел. Что будешь, чай, кофе?
– Мне все равно.
– Тогда чай. Я лично намереваюсь еще поспать, у меня сегодня свободный день, на работу не нужно идти.
– Это намек? Ты хочешь меня выставить?
– Ну что ты! Я и тебя собираюсь спать положить, на диван, в большой комнате. Не бойся, теперь я тебя от себя не отпущу. Поспим пару часиков, а потом и подумаем, что делать.
– В каком смысле «что делать»? – Аня с подозрением посмотрела на Ирину. – Что ты имеешь в виду? Ты хочешь меня сдать… Ты хочешь… Ты думаешь, я сумасшедшая?
– Успокойся, Анют. – Ирина погладила Аню по плечу. – Успокойся. Чего ты так всполошилась? Никуда я тебя сдавать не собираюсь и сумасшедшей не считаю. Небольшое нервное расстройство, это бывает, ничего страшного. Мы немного поспим, а потом я позвоню одному знакомому, у него брат психоаналитик. Заметь, не психиатр. Договоримся, подъедем к нему, он с тобой поговорит, посоветует, к кому дальше обратиться. Но если ты не захочешь…
– Я не захочу! Не поеду я ни к какому твоему психоаналитику.
– Глупости, Аня, тебе обязательно нужно показаться специалисту.
– Они тоже тогда говорили про специалиста. – Аня истерически рассмеялась. – Я только вот не поняла, кого они имели в виду – психиатра или художника.
– Ты о чем, Анют?
– Ни о чем! Не нужен мне никакой специалист.
– Это очень серьезно, пойми. Кто знает, чем все может кончиться?
– Нет, я не сошла с ума и ни к какому специалисту не пойду. Я в милицию пойду, к следователю Булатовичу. Жалко, что вчера не пошла. Эта старуха и этот ее прихвостень, бегун, – они же преступники. Они хотят меня запугать, им что-то от меня нужно.
– Ну что ты говоришь, Анют? Что им от тебя может быть нужно? Если бы они хотели убить, давно бы уже убили. А просто так пугать-то зачем?
– Вот пусть в милиции и разбираются. Я знаю только одно: с ума я не сошла, мне ничего не мерещится, и раньше со мной ничего подобного не было, бабушка не в счет, это обычные детские страхи, у любого ребенка могло возникнуть нечто подобное.
– Анют, подумай сама, если ты расскажешь в милиции то, что рассказала мне, тебя же прямо из кабинета следователя в дурдом заберут.
– У меня есть доказательство. Фотография. Она лежит на одеяле.
– Наверняка уже не лежит, потому что… Вчера она у тебя тоже где-то лежала, а утром исчезла.
– Хорошо! – Аня вдруг оживилась. – Мы туда съездим. Вместе съездим и проверим. Ты говорила, у тебя сегодня свободный день, можешь со мной поехать?
– Могу, конечно, только… Фотография никаким доказательством не является, даже если мы ее и найдем. Что такое фотография? Ты могла ее взять где угодно.
– На ней, наверное, остались отпечатки пальцев старухи.
– Ну и что! Если она нигде не засветилась, эти отпечатки ровным счетом ничего не дадут.
– А если засветилась?
– Ладно, Анют! Сделаем так. – Ирина на минуту задумалась. – Сейчас мы поспим, поспать все-таки надо, а потом поедем к тебе и проверим. Если то, что ты мне рассказала, происходило на самом деле, должны остаться какие-нибудь следы, не только фотография, но и что-нибудь еще. Переночуем сегодня у тебя и… – Ирина опять задумалась. – Подъедем на такси не к самому подъезду, а где-нибудь за углом выйдем. Войдем по отдельности: сначала ты, потом я. Спокойно поднимайся к себе, пусть видят и слышат, что ты вернулась. А через некоторое время я тихонечко прокрадусь. Заночуем и проверим. Если у тех, кто тебя терроризирует, есть какой-то сценарий, они его не изменят, потому что не будут знать, что ты не одна.
– Так ты веришь, что они существуют в действительности?
– Ну… я думаю, надо проверить. Во всяком случае, к завтрашнему утру мы точно узнаем, куда следует обратиться: к психоаналитику или в милицию. Как тебе такой план?
– Ничего, только… Нет, все нормально, так и сделаем.
– А что только?
– Если они тебя все же увидят и поймут, что я ночую не одна? Они же тогда не станут ничего в эту ночь предпринимать.
– Тогда я и завтра у тебя останусь. И послезавтра. Сколько понадобится, столько и буду ночевать.
– Ну… хорошо. Мне неудобно тебя напрягать своими проблемами. – Аня улыбнулась.