сказать, у вас же нет времени, ну и…
– Да, судя по всему, справляешься неплохо. Я весь день тебе звонила. Где ты была?
– У Ирины.
– У Ирины? Весь день? Первый раз я звонила около девяти, ты что же, с самого утра к ней поехала?
– Ну да. – К чему она клонит? С каких это пор Раису Михайловну стало интересовать, как она проводит время? – Я была весь день у Ирины, да сейчас она и сама…
Договорить Аня не успела. Звонок в дверь оборвал ее на полуслове.
– Ты ждешь гостей? – Раиса Михайловна, казалось, чему-то обрадовалась.
Аня повернулась и пошла открывать.
– Как ты тут, не умерла со страха? – зашептала Ирина, закрывая замок на защелку.
– Нет, ничего. У меня…
– Идем в комнату или на кухню, под дверью лучше не разговаривать.
– Хорошо. У меня, – Аня кивнула в сторону гостиной, – Раиса Михайловна.
– Да? – Ирина удивленно округлила глаза.
– Да. Но не надо ей ничего рассказывать, ладно?
– Конечно, если не хочешь.
Раиса Михайловна вышла из комнаты.
– Здравствуй, Ириша. – Она ей приветливо улыбнулась. – Я смотрю, ты взяла шефство над нашей Анютой? Спасибо.
– Да какое там шефство, Раиса Михайловна. У меня сегодня свободный день, а Аня… ей ведь скучно одной.
– Долог день до вечера, коли делать нечего, – пробормотала сквозь зубы свекровь и снова ласково улыбнулась Ирине. – Ну, раз ты здесь, мне, пожалуй, можно со спокойной совестью уходить.
– Может, чаю выпьем? – Аня решила подольститься.
– Спасибо, в другой раз. – Раиса Михайловна посмотрела на нее ледяным взглядом. – Проводи меня, Ириш. Мне нужно с тобой поговорить. Наедине. Это очень важно.
– Хорошо. – Ирина недоуменно пожала плечами.
– Это касается… – Раиса Михайловна бросила насмешливо злой взгляд в сторону Ани, подхватила под руку Ирину, и они вышли.
– До свидания, Раиса Михайловна, – растерянно пробормотала Аня, когда закрывалась входная дверь, но та ее, видимо, не услышала.
Зачем она приходила? Что означает ее фраза: «Кирилл просил за тобой присматривать»? Что значит «присматривать»? В каком смысле присматривать? Неужели Кирилл считал, что, как только он уедет, она пустится во все тяжкие, заведет любовника, ну или еще чего-нибудь отмочит в этом роде? Не мог он так думать. С чего ему так думать? Вероятнее всего, это Раиса Михайловна так думает, и присматривать – личная ее инициатива.
Вот ведь дура, ей-богу!
Нет, она не дура, совсем не дура. И потому думать так не может. Зачем же тогда она приходила? Пришла, чтобы тут же уйти. Зачем? И зачем увела Ирину? Поговорить. О чем поговорить? Если не о том, где Аня провела этот день, то о чем же тогда?
О том, почему вид у нее такой сумасшедший, – вот о чем. А вид у нее наверняка сумасшедший, и, конечно, это уже бросается в глаза. Даже посторонним. Раиса Михайловна – самый посторонний, самый чужой человек, но и она что-то такое заметила.
Заметила, потому что очень хотела заметить, ждала чего-то подобного. И все они ждали, все знакомые и родственники Кирилла ждали, с самого начала ждали. И Ирина ждала, потому-то с такой готовностью начала развивать идею ее безумия. А теперь с готовностью и радостью поделится своими мыслями и наблюдениями с Раисой Михайловной, у них-то всегда были прекрасные отношения, еще с университета: Ирина была ее любимой студенткой. Как они теперь все обрадуются: жена Кирилла, эта дурочка, сошла с ума!
Зачем она приехала к Ирине, зачем ей все рассказала? Даже сон свой дурацкий рассказала.
Потому что ехать-то больше было не к кому, а не рассказать означало действительно сойти с ума, одной ей было не справиться.
А вот теперь они справятся с ней. Легко и просто справятся: объявят сумасшедшей и запрут в психбольницу. Расстараются побыстрее дельце обделать, до приезда Кирилла, чтобы того уже перед фактом поставить и восклицать злорадно: видишь, твоя дурочка сбрендила-таки, а мы ведь с самого начала понимали, что ваш брак не кончится добром, выбирать жену нужно себе в пару, а не обольщаться на фарфоровых куколок, фарфоровые куколки, знаешь ли, бьются.
Черта с два! Она им так просто не дастся. Нужно доказать, что с ума она не сошла. Только как доказать? Если бы старуха пришла и сегодня, когда Ирина ночует, было бы все просто. Но, конечно, она не придет. За квартирой следят, это ясно, увидят, что Ирина осталась, какую бы конспирацию она ни соблюдала.
Да и какая конспирация! Вся конспирация сошла на нет одними хождениями взад-вперед.
Но ведь если старуха не придет, это и будет доказательством ее реальности. Галлюцинациям наплевать, один человек ночует или нет, это реальным преступникам необходимо застать жертву в одиночестве и беззащитности.
Очень здравая мысль. Надо высказать ее Ирине. Странно, почему ей самой, такой разумной и взрослой, это в голову не пришло.
…Ирины не было минут двадцать. А когда она вернулась, нарочито веселая и беззаботная, стало совершенно ясно, что разговор, тот самый, про внезапное сумасшествие, имел место.
– Ну что, Анют, приступим к поиску улик? – весело спросила Ирина, прямо и открыто глядя ей в глаза. – Или сначала по чайку с сигареткой?
– О чем с тобой говорила Раиса Михайловна?
– Так, о газете, тебе это неинтересно.
– А обо мне она ничего разве не говорила?
– О тебе? В общем, нет, только спросила, где ты пропадала сегодня весь день, она никак не могла дозвониться, забеспокоилась и потому приехала.
– Забеспокоилась, значит? Ну-ну. Не хочешь, не рассказывай.
– Да и рассказывать нечего. Мы обсуждали чисто газетные дела. Не будь такой мнительной, Анют. Если что, разве я стала бы от тебя скрывать?
– Ладно, проехали. – Какой смысл устраивать допрос с пристрастием, все равно ведь будет молчать как партизан. – Пойдем выпьем чего-нибудь.
Они прошли на кухню. Аня достала из холодильника бутылку спрайта, разлила воду по стаканам.
– Что, сушит? – Ирина сочувственно покачала головой, наблюдая, как Аня жадно пьет. – Водка, что ли, плохая? Не понимаю. Мне ничего, я ведь ночью, после того, как романтический ужин мой так неромантически закончился, тоже хорошо приложилась. Для успокоения нервов.
– Я же вообще водку не пью. Может, поэтому?
– Может, все может быть. – Ирина потянулась и зевнула. – Ну что, пойдем на разведку, следы пребывания потусторонней силы искать?
– Пойдем, если хочешь. – Конечно, они ничего не найдут, привидения не оставляют за собой следов. И сегодняшней ночью ничего не произойдет, потому что охотятся они только на одиночек, им нужно общаться со своими жертвами тет-а-тет, третий присутствующий – всегда лишний, свидетели им ни к чему.
– Не слышу в голосе энтузиазма. – Ирина рассмеялась. – Поднимайся, пойдем.
– Что ты вообще надеешься найти, какие следы?
– Я совершенно уверена, что мы не найдем ничего. Но это и есть та самая находка – не найти ничего. Я хочу, чтобы ты убедилась, лично ты убедилась, что нет никаких следов, потому что некому их было оставить. Ты должна понять, что все твои страхи – только детская фантазия, вот и все. Понять и успокоиться.
– Следов мы никаких не найдем, но это ничего не доказывает.
– Почему не доказывает? Если, как ты считаешь, действуют какие-то таинственные преступники, то есть реальные люди, то следы очень даже могут быть.
– Какие следы?
– Ну, мало ли. А если это только твои видения, то, конечно, никаких следов не будет.
– Ладно, идем. – Аня поднялась и потянула Ирину за руку. – Начнем со спальни. Может, нам удастся найти фотографию, хотя теперь я и в этом сомневаюсь.
– Сомневаешься, что все происходило на самом деле?
– На самом деле… Нет, не в этом… Я… Я знаю, что не сошла с ума и все, что было… Нет, я не знаю, не знаю. Я… Все было так реально, но… Я не сошла с ума, но я не знаю.
– Ну успокойся, успокойся, Анют. Никто и не говорит о сумасшествии.
В спальне горел светильник – Аня забыла его выключить. Но фотографии не было. Нигде. Ни на кровати, ни под кроватью, ни на полу возле тумбочки – нигде.
– Я так и знала, – подавленно прошептала Аня. – И искать не стоило. В прошлый раз было так же.
– Посмотрим в другой комнате? – нарочито бодро спросила Ирина.
– Какой смысл? Мы ничего не найдем. Ни-че-го. Фотография была единственной вещью, которая… Но если и ее нет, то…
– Анют, я думаю, что фотография из той же серии, что и все остальное.
– Но она была реальна, осязаема.
– Да, ты говорила. Но ее нет. Видишь? Нет.
– И не было! Ты это хочешь сказать?
– Ты же сама все понимаешь. Так что, продолжим осмотр достопримечательностей вашей квартиры?
– Нет. Это же просто смешно. То есть тебе смешно, мне-то…
– Мне тоже не смешно. – Ирина серьезно посмотрела на Аню. – Слушай, Ань, а может, ты все это выдумала?
– Да ты что?! – От возмущения Аня просто задохнулась. – Зачем?
– Не знаю. Ты не обижайся, такое бывает, и довольно часто, даже у более взрослых девочек, даже у совсем престарелых девочек. Ну, скажи честно, выдумала?
– Ничего я не выдумала! А если ты не веришь… Я понимаю, я тебя достала уже со своими страхами, ты весь день на меня убила и ночь собираешься…
– Нет, нет, Анют, дело не в этом. Я тебя ни в чем не виню и вообще нисколько на тебя не в обиде, но, честно говоря… Мне было бы легче, если бы я узнала, что ты все выдумала, чем…
– Чем сошла с ума? Да? Ты это хотела сказать?
– Нет, не совсем. Совсем не это! – Ирина в раздражении хрустнула пальцами. – Ладно, оставим. – Она смогла взять себя в руки и улыбнуться. – Чем гостью думаешь развлекать? Я ведь твоя гостья.
– Ну, – Аня тоже ей улыбнулась, – можно телевизор посмотреть. Или видик.
– Правильно, прекрасная культурная программа. И для расстроенных нервов вполне подходящая. Пойдем.
Они прошли в гостиную. Ирина долго выбирала кассеты, присев на корточки перед низкой этажеркой, но так ничего и не выбрала.
– Не знаю даже. Может, по тивисету что-нибудь более суразное покажут? – Она ткнула в кнопку пульта. – Я вот о чем подумала, сейчас около одиннадцати, надо бы тебе на ночь какую-нибудь успокоительную таблетку выпить. Спиртное на тебя действует как-то странно, а таблетка самое то.