Аня выскочила на балкон и накинула крючок. Что делать дальше? Позвать на помощь? Или попытаться пробраться в спальню по карнизу через окно и разбудить Ирину?
Балкон выходил во двор. Прижавшись к перилам и перегнувшись, Аня посмотрела вниз. Стояла глубокая ночь. На улице не было ни души, фонарь тускло освещал скамейку у подъезда. Звать на помощь некого, да и в спальню не перебраться, слишком высоко, и карниз узкий, а зацепиться не за что. Но здесь не так страшно. В крайнем случае, можно просидеть до утра.
Вдруг балконная дверь дернулась, задребезжало стекло. Аня обернулась – огонек похоронной свечи был здесь, и очертания старухи хорошо просматривались. Привидение пыталось открыть дверь.
Забившись в угол, инстинктивно прикрыв голову руками, Аня закричала, дико, пронзительно, неестественно тонко. Она все кричала и кричала. На балконах соседнего дома стали появляться люди, в окнах зажегся свет.
Балконная дверь ярко осветилась. Не поднимая головы, Аня сидела на корточках, плохо понимая, что происходит. В стекло постучали.
– Аня, открой! Впусти меня!
Нет, она не даст ей спастись, старуха. Сейчас она ворвется на балкон, хлипкий крючок не выдержит ее натиска.
– Открой, Аня! Это я, впусти меня.
Аня подняла голову – Ирина изо всех сил дергала ручку балконной двери.
Ирина. Ну конечно, это всего лишь Ирина. Она пришла ее спасти. Она разогнала ужас. А всего-то и нужно было – просто включить свет. Как просто.
Аня засмеялась. Ирина снова настойчиво застучала в стекло.
Нужно встать и открыть. Просто протянуть руку и откинуть крючок. Так же просто можно было избавиться от кошмара – включить свет и прогнать призрак. Ирина вон как легко справилась. Надо впустить ее, встать и открыть.
Но силы окончательно оставили Аню. Она никак не могла подняться. Она никак не могла протянуть руку и откинуть крючок. Она никак не могла перестать смеяться.
Ирина рванула дверь на себя – крючок наконец отскочил – и бросилась к Ане.
– Зачем ты сюда забралась? Почему так кричала? Что с тобой?
Глупая Ирина, какое смешное у нее, глупое, толстое лицо. И как по-дурацки она разевает рот, когда говорит. И как глупо выпучивает глаза. Чего это она так заботится, так суетится? От доброты сердечной? Глупая, добрая дурочка.
– И перестань смеяться! Это невыносимо. Успокойся, ну, пожалуйста, успокойся. Я не могу…
– Точно от доброты сердечной.
– Что? – Ирина в удивлении уставилась на Аню, и оттого лицо ее стало еще глупее. – Пойдем, Анюта, в комнату. Ну можно ли сидеть на камне? Ты простудишься. – Она попробовала ее приподнять. – Давай, Ань. Ты и так весь дом перебудила и, наверное, окрестные тоже. Нельзя же так. И не смейся, я не могу, я не могу этого вынести. Соседи вызовут милицию, если ты не перестанешь. Ты так ужасно кричала. Я спала, а ты вдруг так закричала.
– Туда, – Аня указала пальцем на балконную дверь, – я ни за что не пойду. Там… Я туда не пойду!
– Господи! Анюта! Ну что мне с тобой делать? Там нет никого, честное слово. Ну хочешь, я еще проверю.
– Проверь. – Аня усмехнулась. – Она стояла в том углу, у двери, со свечой в руке. А потом пошла на меня.
– Ну что ты говоришь, какая свеча? Вставай же, пойдем, вместе пойдем, ведь вместе не страшно, правда?
А она не такая и дура. Вместе не страшно – вполне разумная мысль. Вместе действительно не страшно.
– Ладно, пойдем. – Аня протянула Ирине руку, Ирина помогла ей подняться, толкнула балконную дверь, ввела в комнату.
– Вот видишь, видишь, нет никого. – Ирина сама была почти в истерике.
– Она стояла вон там, – упрямо проговорила Аня.
– Хватит, Анюта, хватит. Давай я уложу тебя и принесу успокоительного.
– Твое успокоительное, – Аня опять рассмеялась, – имеет прямо противоположный эффект. Не надо мне никаких таблеток.
– Господи! Господи! – запричитала Ирина. – Я не знаю, что делать. Твоя болезнь, это уже слишком серьезно. Эти таблетки очень хорошие, но раз они тебе не помогают, то я не знаю. Надо бы к врачу, Ань. Может, завтра…
– Ты думаешь, это болезнь?
– Конечно, болезнь, только болезнь.
– Все было так реально, понимаешь? Опять слишком реально. Я слышала, как потрескивает свеча, я чувствовала запах плавленого воска.
– Наверное, так и должно быть. При сильных расстройствах все ярко и реально.
– Я не хочу в психушку.
– Об этом никто и не говорит. Мы просто завтра съездим к Олегу, ну, брату моего знакомого, к психоаналитику, проконсультируемся, и все, я же не имела в виду, что сразу… Только консультация, частная консультация. И не у психиатра, а у…
– Не знаю. Посмотрим. – Аня вдруг зевнула и тяжело опустилась на диван.
– Давай я тебя уложу, Анют.
– Нет! – Аня сразу вскочила с дивана. – Я здесь одна не останусь.
– Ну хорошо, пойдем в спальню, ляжем вместе.
– Да, да, вместе. – Аня ухватилась за Иринину руку. – Вместе пойдем. И… ты от меня никуда не уходи. А утром, если проснешься раньше, сразу меня буди, тебе на работу, я знаю, так вот и я с тобой пойду, посижу в каком-нибудь парке. Потому что… Я не останусь больше одна! Ни за что не останусь!
– Успокойся, Анюта, успокойся. Я никуда от тебя не уйду. Вместе так вместе.
– И завтра вместе. Я одна…
– Хорошо, хорошо. Только ты успокойся. Пойдем. – Ирина подхватила Аню под руку, и они вышли из гостиной.
– Свет не выключай! Пусть горит всю ночь.
– Как хочешь.
Так, под руку, они вошли в спальню. Ирина уложила Аню в постель и сама легла рядом. Аня, дрожа всем телом, прижалась к ней и крепко вцепилась ей в руку.
– Да не бойся, Анют, я никуда не уйду. Спи спокойно. Я здесь, я с тобой.
Наконец Аня успокоилась и уснула. Через некоторое время уснула и Ирина. Соседи, разбуженные криками, вернулись в свои постели. Дом затих. Нигде больше не светились окна, не раздавалось ни звука. Дом погрузился в сон.
И тогда в комнате, самой дальней, в библиотеке, скрипнула половица. Потом в коридоре послышались осторожные, крадущиеся шаги, тихонько захлопнулась входная дверь, и все окончательно стихло.
Проснулась Аня от надрывающего душу, самого ненавистного звука – звона будильника. Заткнув его, она села на кровати, приходя в себя и сбрасывая остатки сна. Потом повернулась, чтобы разбудить Кирилла, но тут сообразила, что его нет.
Кто же тогда поставил будильник?
В спальню вбежала Ирина, совершенно одетая, накрашенная и причесанная.
– Прости, я забыла выключить. – Она с виноватой улыбкой посмотрела на Аню. – Поставила на восемь, а проснулась раньше.
Ирина. Ну да, конечно. Они же ночевали вместе. А Кирилл еще не скоро вернется.
– Ничего, все правильно, мы ведь так и договаривались, что ты меня разбудишь. Ты на работу?
– Да. Мне сегодня обязательно нужно в редакцию. – Ирина опять извиняюще улыбнулась. – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально. – Аня встала, потянулась за халатом, оделась. Движения ее были медленными, немного заторможенными, она как бы прислушивалась к себе, проверяла, действительно ли чувствует себя нормально. Ночные события притупились, только остался неприятный осадок, как после дурного сна. – Да, я в порядке. Можешь спокойно идти на работу.
Толку-то от нее все равно никакого. Ну осталась она ночевать, ну и что? Плану преступников ее присутствие нисколько не помешало. Привидения не постеснялись свидетелей и не нарушили своего привиденческого сценария.
Но неужели Ирина ничего не видела и не слышала? Совсем-совсем ничего? Это странно, очень странно, квартира, конечно, большая, но все же это только квартира, вполне ограниченное пространство.
– Ир, ты вчера, когда в гостиную вошла, ну, ночью, сразу включила свет?
– Свет? Ты имеешь в виду, когда ты…
– Да. Сразу?
– Не помню. Кажется.
– А потом что ты стала делать? Включила свет и что?
– Мне трудно сейчас детально вспомнить. Я очень испугалась и не могла понять, где ты. И вообще со сна с трудом соображала.
– И ты стала искать меня по всей комнате, да? За диван заглянула, за кресла, за шторы? Так?
– Нет, по-моему… Да, за диваном я смотрела, в том закутке, между окном и подлокотником. Сначала подумала, что ты туда забилась. А дальше? Не помню. Кажется, после этого я и обнаружила тебя на балконе.
– Она могла стоять тем временем за шторой или сидеть на корточках за креслом, и ты, конечно, тогда бы ее не увидела. Вероятнее всего, так и было.
– Кого не увидела, Анют? – Ирина с беспокойством посмотрела на Аню. – Опять начинается, – пробормотала она как бы про себя. – Я боюсь тебя оставлять, не знаю, что делать.
– Не бойся, – Аня улыбнулась блуждающей улыбкой, – ничего не начинается. Я просто хочу понять одну вещь.
– Какую вещь? Ань, ты правда себя хорошо чувствуешь? Голова не болит?
– Немного, но это совершенно неважно. Я не могу понять, почему ты ее не видела. Старуху. Ты действительно ничего такого не видела?
– Господи, Ань, ну конечно, нет.
– Ну хорошо, допустим, она спряталась, когда ты вошла. В чужой квартире ты не сразу в темноте нащупала выключатель, значит, у нее было несколько секунд, может, даже минута. Но ведь ты должна была почувствовать запах. Запах свечи и духов.
– Да не чувствовала я никакого запаха. – Ирина начала терять терпение.
– А я до сих пор чувствую. Он в носу у меня стоит.
– Послушай, Анют. – Ирина взяла Аню за руку и усадила на кровать. – Мне очень не нравится твое состояние. И это ночное выступление, и сейчас, и то, что было раньше… Только ты не сердись и выслушай меня серьезно. Я думаю, тебя обязательно нужно показать специалисту. Я могла бы сегодня созвониться с Олегом и договориться.
– Не поеду я ни к какому твоему специалисту. Неужели ты не понимаешь, что это не то, не то…
– Ну хочешь, я договорюсь, он сам сюда приедет? Ты совершенно ничем не рискуешь, он просто поговорит с тобой, посоветует, к кому обратиться, тоже частным образом. Пройдешь курс лечения…