— И как вас зовут? — поинтересовался я.
— Простите, не представился, — он протянул руку, — Борис Михайлович Немчин.
Я пожал его твердую ладонь, тоже представившись и подумав, что знакомство с агрономом не помешает на будущее, когда тоже заведу себе дом с участком, как у Антона, и буду сажать что-нибудь на огороде. Потому похвастался:
— А знаете, я один из тех, кто сегодня обеспечивал переход эвакуируемых. И тут все очень сложно. Надеюсь, что с вами уже проводили собеседование?
— Нет, пока только выдали жетон с номером для питания в столовой и назначили беседу в НКВД на завтра. Они не успевают. Нас эвакуировалось из села почти три тысячи человек, — сказал он.
И я выдал:
— Понимаете ли, это место представляет собой каверну по отношению к 1941 году. Некий пузырь пространственно-временного континуума. То есть, здесь иное пространство и иное время, хотя власти по привычке придерживаются пока прежнего календаря. Впрочем, я думаю, что постепенно жизнь и здесь наладится. Удачи вам!
Глава 11
Доев ужин, я вышел из-за стола, оставив своего собеседника в глубокой задумчивости. Сегодня у меня вечер выдался свободный. Но, идти никуда не хотелось. После пережитого меня до сих пор корежило, словно по всему телу пробегали какие-то остаточные токи, да и судороги время от времени возникали в мышцах. Несильные, но все-таки чувствительные. Потому я завалился на койку в бараке общежития, подумав о том, что неплохо бы немного вздремнуть, пока мои соседи по комнате еще не пришли с работы. Они работали во вторую смену, а потому я еще ни с кем из них не пересекся. Вчера я заснул раньше, чем они явились. А сегодня ушел на работу раньше, чем они проснулись.
Но, повалявшись немного на жесткой деревянной кровати, застеленной серой застиранной простыней поверх обычного сена, используемого вместо матраса, уснуть я не смог. Перед глазами снова и снова всплывали картины боя: немцы, падающие под ударами топоров, синелицые, простреливаемые насквозь пулями и не чувствующие боли, и эти их яростные, почти звериные глаза… Поняв, что поспать не смогу, я вышел на свежий воздух и уселся на лавку возле стены барака, глядя, как снуют люди между деревянными строениями, поспешая куда-то по своим делам. Несмотря на вечернее время, суета и не думала прекращаться. После недавней эвакуации большого села «с той стороны», население городка при крепости заметно прибавилось.
— Ты уже отработал? — услышал я сбоку знакомый голос.
Это тихонько подошла Лена, тоже присаживаясь на лавку.
— Недавно вернулся с выезда, — пробормотал я.
— Я слышала, что вы сегодня снова немцев видели, — неожиданно сказала она.
— Да. И не только их, но и синелицых! Но, как же ты могла узнать? — удивился я.
— Так я же медсестра. Меня сразу, как попала сюда, в здешнюю больничку определили. Теперь дежурю в приемном отделении. Вот и слушаю разные сплетни, — улыбнулась она. — Сегодня беженцы больные и раненые к нам поступили. Уж они-то про немцев порассказали всякие ужасы! Вот я и предположила, что и ты немцев видел, раз всем этим беженцам проход сюда обеспечивал.
Я коротко рассказал ей о произошедшем. И девушка слушала, широко раскрыв глаза.
— Значит, эти синелицые вполне реальные викинги? — прошептала она.
— Очень даже реальные, — кивнул я. — Только неизвестно пока, откуда именно они сюда приходят.
— И что теперь? — спросила Лена.
— Не знаю. Но что-то мне подсказывает, что это только начало больших приключений, — сказал я.
Из-за угла барака напротив вышли две молодые женщины. Одна полноватая брюнетка, а вторая — стройная шатенка с хорошей фигурой. Обе были в зеленой старомодной форменной одежде. Вернее, это для меня выглядело все старомодным, поскольку я не совсем привык еще ко всему здешнему. Они же просто были одеты по форме медицинского персонала Красной армии: в гимнастерки с карманами на груди, подпоясанные широкими солдатскими ремнями, и юбки до верха кирзовых сапог. На головах у них сидели пилотки, а на левом рукаве у каждой красовались белые повязки с красным крестом. А еще и брезентовые сумки у них имелись. Тоже с нашитыми красными крестами. Заметив Лену, обе направились в нашу сторону.
Полноватая улыбнулась, громко сказав еще издали:
— Ой, Ленка! Не ожидала увидеть тебя возле мужского общежития! Познакомишь нас со своим ухажером?
— Сережа сейчас на дежурстве в народной дружине. А это наш с ним общий знакомый Алексей, — представила Лена меня девушкам.
И они бесцеремонно уселись к нам на лавочку, правда, со стороны Лены. И тут же представились мне:
— Я Люда, санинструктор, — сказала полноватая.
— А я Наташа, тоже санинструктор, — улыбнулась стройная.
— Ты откуда такой будешь, Леша? — сразу спросила Люда.
За меня ответила Лена:
— А он, девочки, из 2025 года. У Вайсмана работает. Новенький, всего пару дней здесь.
— То-то я смотрю, что его штаны и обувки на твои, Ленка, похожи. Ты же у нас тоже оттуда, из будущего. А там у вас, получается, все так одеты.
— Ну, не все, а просто те, кто сюда попадает из нашего времени, одеты в такую одежду из-за того, что на природе так ходить удобнее. Их же всех в сельской местности молниями бьет… — сказал я и осекся, поняв, что сболтнул лишнее. Откуда они могут знать подробности попаданий? А вдруг информация об этом секретна?
— Как это молниями бьет? И что же, не умирают они? — удивилась Наташа.
— Ну, я, как видите, девочки, не умерла. И Леша тоже жив-здоров, — сказала Лена.
— Так вы сюда от удара молниями попали, что ли? — спросила Люда.
Лена кивнула. Я — тоже. А Наташа вдруг сказала:
— А мы шашлык кушать идем. Нас доктор Пал Палыч к себе пригласил. Пошли с нами!
— Шашлык, говорите? Тогда я не против, — принял я предложение, хотя и понимал, конечно, что приходить незваным гостем неприлично.
Но, шашлыка мне отведать очень хотелось. А еще подумал о том, что завести знакомства с врачами тоже не помешает.
— Ладно, пошли, — согласилась Лена. — Представляю, как Палыч удивится, когда вместо двух гостей ему придется кормить шашлыком четверых.
— Да он добрый дядька, переживет, — хихикнула Люда.
И мы пошли в сторону боковых крепостных ворот.
— Надо только успеть вернуться до комендантского часа, — сказала Наташа.
— Он начинается с темнотой, сразу после заката, — объяснила мне Лена.
— И что, нас не пустят обратно в крепость? А как же я вчера спокойно пришел с дежурства в народной дружине? — спросил я.
— Так ведь то в дружине! Тех, кто по службе ходит в темноте, часовые пускают без вопросов, только в журнал номер жетона запишут в своей караулке, и все. А вот если без уважительных причин в темноте гулять, то могут быть неприятности, — проговорила Наташа.
Но, до этого времени было еще далеко. Ведь летом темнело поздно. Потому мы вышли из крепости и пошли по тропинке вдоль реки. И в этой стороне я еще не был. Между тем, река, изгибаясь излучиной вокруг крепости, уходила вдаль. От нее веяло прохладой, а низко над самой водой летали стрекозы. Течение не было быстрым, а ширина водной глади между берегами составляла метров сорок-пятьдесят, не больше. Но все-таки это была вполне себе полноценная река, а не малюсенькая лесная речушка.
Пока шли, девушки, словно забыв про меня, разговаривали между собой о работе в госпитале, который Лена назвала мне «больничкой». Они, как оказалось, все вместе служили в сводной медчасти, несмотря на то, что Ленка была попаданкой, а Люда и Наташа эвакуировались в каверну из сорок первого года. Обсуждали приток новых беженцев, пострадавших от немцев. А я помалкивал и просто смотрел по сторонам.
Пока девушки общались друг с другом, я украдкой рассматривал их на предмет того, чтобы познакомиться поближе. Ленки это не касалось, ее я уже видел много раз. И не сказал бы, что она мне сильно нравилась. Хотя, похоже, сам я ей чем-то нравился, раз общалась со мной с удовольствием. А просто так ничего не бывает.
Люда явно была не в моем вкусе. А вот Наташа вполне даже ничего, если некрасивую мешковатую форму с нее снять. Поджарая и длинноногая, чуть выше среднего роста, с грудями приличного размера, улыбчивая, с ямочкой на подбородке, с хорошеньким носиком, с голубыми глазами и с волнистыми локонами кофейного цвета, коротко стриженными, но выбивающимися из-под пилотки. Ничего так девка. Да и молодая совсем. От восемнадцати до двадцати лет на вид, не больше.
Мы прошли мимо солдатских палаток, где размещались караулы внешнего периметра крепости, и отошли уже от крепостных стен, наверное, почти на полкилометра, когда впереди у реки показался какой-то хутор.
— Вот уже и дом Пал Палыча виден! — воскликнула Люда.
— Он чего, получается, отдельно живет? И синелицых не боится? — удивился я.
— А чего ему бояться? Он же военврач второго ранга, начальник всей нашей санчасти. При нем два денщика с оружием, — объяснила Люда.
— Хм, я и не знал, что к птице такого высокого полета идем в гости, — проговорил я.
— Да, неплохо Палыч устроился. Вон какой домина у него на берегу речки! Как дача какого-нибудь богатея в нашем времени, Леша, не хуже! — воскликнула Лена, когда впереди из-за деревьев на повороте речного русла показался высокий двухэтажный терем из толстых тесаных бревен, обнесенный высоким забором, и с собственной деревянной пристанью.
— Он нас давно зазывал в гости, да мы все не шли, скромничали. А вот теперь решились. Чего нам терять? Мы — девки одинокие, — высказалась Люда.
И только тут до меня дошло, что этот Палыч, наверное, пригласил к себе молодых девушек на шашлыки, чтобы с ними развлечься на своей фазенде! Значит, мы с Ленкой получались совсем уж лишними.
Хутор доктора Палыча оказался даже более солидным, чем я ожидал. Высокий бревенчатый дом с резными наличниками и ставнями, крытый тесом, больше напоминал усадьбу какого-нибудь боярина, чем временное жилье военного врача. За забором виднелись аккуратные грядки, сад плодовых деревьев и даже небольшая банька у самого берега. У причала покачивалась на воде небольшая лодка-долбленка, а рядом на кострище уже дымились угли — видимо, тут уже вовсю готовились к приходу гостей.