Молодой боец закивал и бросился докладывать, а сержант снова повернулся ко мне:
— Ты как, ранен? У тебя кровь на шее.
— Нет, пронесло. Ничего особенного. Просто царапина от заточки, когда к горлу приставили, — сказал я, ощупывая порез пальцами, который неприятно свербел.
— Тогда идем с нами. Покажешь, где их видел, — велел сержант.
Я кивнул, но внутри все сжалось. Если Лиля и Николай будут пойманы — они наверняка расскажут о моем малодушии, да еще и справедливо решат, что это я их сдал, показав военным направление, в котором они скрылись. И тогда их угроза мне станет реальной. Убьют они меня, если такая возможность им только представится. Но, выбор я сделал, и потому побежал вместе с военными по следам беглецов. Земля после дождя была мягкой, и отпечатки их кроссовок четко виднелись на суглинке.
— Они явно не из наших и не из местных, — пробормотал сержант. — Отпечатки обуви незнакомые, а шаги неровные, петляют.
— Они из нашего времени, — сказал я. — Из девяностых. Вот, посмотрите, у меня на кроссовках похожий протектор, хотя я сам из времени на четверть века позже.
Я сильно топнул, отпечатав свой след на глине. И солдаты переглянулись.
— Опять эти… попаданцы, — пробормотал кто-то из них.
Сержант ничего не сказал, только ускорил бег. И вскоре тропа и следы вывели нас к крутому спуску к реке с обрыва. Внизу виднелась узкая полоска берега, а за ней — темная речная гладь, довольно широкая в этом месте. И следы беглецов спускались к самой воде, теряясь в зарослях камышей, разросшихся в заводи.
— Там! — один из солдат указал вдаль.
На другом берегу среди кустов мелькнула чья-то тень. А рядом с берегом стояла маленькая лодчонка.
— Успели перебраться… — сержант стиснул зубы.
— А лодка у них откуда? — спросил я.
Он предположил:
— Наверное, они украли долбленку у здешних рыбаков. Здесь же тоже люди рыбачат и лодки свои по берегам в камышах прячут.
Убедившись, что беглецы скрылись на противоположном берегу, а никакого плавсредства поблизости на нашем берегу не наблюдается, сержант сказал:
— Тогда все. Дальше не преследуем. За рекой уже территория Чуди. Если эти беглецы туда полезли, то считай, что сами себя убили.
Я посмотрел на противоположный берег. Лес там стоял густой и мрачный. И я подумал: «Вот же вы идиоты, Лиля и Николай! Вы действительно думали, что там будет безопаснее?» Но, ответом моим мыслям стал лишь порыв ветра, который расшевелил ветви деревьев на берегу, будто предупреждая: на другую сторону реки пока лучше не соваться.
Григория, который уже пришел в сознание, солдаты отнесли в госпиталь на носилках. И Ленка, которая как раз дежурила в приемном отделении, осмотрев его, заявила, что сотрясение мозга имеет место. Но, оно не слишком сильное. Так что отлежится боец пару дней — и будет как новенький. А мне Лена прижгла царапину на шее йодом.
После этого я отправился вместе с сержантом в комендатуру, под которую был выделен не барак, а целый терем, примерно такой же, как и у начальника госпиталя, принадлежавший до этого еще какому-то знатному сподвижнику князя. Там внутри уже построили перегородки под кабинеты. А в одном из них меня встретил старый знакомый: лейтенант НКВД Семенов, который первым допрашивал меня в этом мире каверны. Он и теперь терпеливо выслушал мой доклад.
— Значит, тебе смогла угрожать заточкой женщина, и ты ничего не попытался сделать, ни ударить ее не попробовал, ни оттолкнуть от себя, хотя бы? — спросил он, едва я дошел в своем рассказе до этого места.
— У меня нет привычки женщин бить или толкать, — пробормотал я, пытаясь оправдываться. — И вообще, я человек очень мирный, к дракам не приучен, а тут столько всего на мою голову свалилось… Вот и растерялся я.
— Но, как же так? Мне тут недавно доложили, что ты храбро отстреливался от варягов, когда они напали на дом доктора, — сказал Семенов.
Я пожал плечами, признавшись:
— Растерялся я на этот раз от неожиданности. Да и оружия никакого у меня не имелось. Вот и испугался, не понимая, как действовать в подобной ситуации…
— Значит, они направлялись в неисследованные земли за реку? — переспросил лейтенант, выслушав мой пассаж.
— Да, — кивнул я. — Еще сказали, что неделю по лесу блуждали и питались ягодами.
— Ну и ладно. Пусть и дальше ягоды едят. Там за рекой этих беглецов либо синелицые прикончат, либо голод сведет в могилу зимой, — он махнул рукой. — А тебе, Алексей, спасибо, что доложил все честно и не скрыл, что растерялся и испугался. Такое с каждым может произойти. Особенно с теми, кто не подготовлен к противостоянию с врагами.
Я кивнул, но внутри было неспокойно. И я спросил:
— Товарищ лейтенант, а если… если они все-таки выживут на той стороне?
Он хмыкнул:
— В таком случае, рано или поздно они устроят вылазку обратно к нам за ресурсами. Вот тогда и возьмем их.
В его голосе не было сомнений. А мне он предложил, даже, можно сказать, приказал:
— Учитывая то, что обстановка с безопасностью здесь у нас пока напряженная, я распоряжусь, чтобы ты, Алексей, посещал в обязательном порядке занятия по самообороне. Там опытный инструктор научит тебя, как постоять за себя, а, заодно, и с оружием обращаться научишься грамотно. И обязательно теперь всегда бери с собой пистолет на дежурства в ДНД.
Я кивнул, уже прекрасно понимая, что без прохождения курсов самообороны мне тут, на самом деле, жить будет трудновато. Но, меня мучил еще один вопрос. И я не удержался, спросив лейтенанта:
— А скажите, Владимир Иванович, почему эта девушка была отправлена на лесоповал? Эта Лиля тоже закоренелая преступница?
Он пристально взглянул на меня, но ответил:
— Ну, а как ты думаешь, Леша, сможет ли обычная женщина вот так запросто приставить нож к горлу человека? Для такого дела определенная привычка нужна. Значит, имеется у нее такая привычка. И оба они, что Коля, что Лиля, — опасные преступники из ваших девяностых. Криминальные личности. Я это сразу почувствовал в них. Не просто так на лесоповал этих двоих отправили, а после недельного испытательного срока. Вот они и показали себя во всей красе. Лилю назначили поварихой, так она сразу начала воровать еду из столовой. А Коля этот, как говорят у вас, сразу стал «наезжать» на беженцев, отбирая у них имущество. Да еще и на бунт против советской власти они других подбивали. А нам тут совсем не нужны люди, которые угрожают общественной безопасности. Их сразу отправляем на перевоспитание трудом. Если же это не помогает, тогда применяем высшую меру социальной защиты.
Когда я вышел на улицу, держа в руке картонный бланк направления на курсы самообороны, облака на небе разошлись окончательно. И солнце уже садилось за кромку леса за рекой, окрашивая деревянные дома Славогорска в теплый золотистый свет. Но, мысли в моей голове блуждали агрессивные: «Лиля и Николай, если даже вы выживите, то лучше не возвращайтесь! Потому что, если вернетесь — вас ждет смерть! Вас расстреляют. А, если нет, то я сам тогда наберусь смелости и убью вас! За это время я пройду курсы самообороны, научусь стрелять и сумею отомстить за унижение». Разумеется, мысленно разговаривать с беглецами было бессмысленно, но я теперь точно знал, что в этом мире каверны есть не только внешние враги, а и свои собственные внутренние бандиты. И они не менее опасны, чем варяги или синемордые чудики.
Курсы самообороны проходили в большом старом длинном амбаре, переделанном под спортзал и оборудованном электрическими лампочками. Тут уже установили и самодельного деревянного «козла», и «шведскую стенку», а к балкам подвесили канаты с узлами, по которым предстояло учиться лазать. Еще были гимнастические кольца, чтобы выделывать на них разные выкрутасы. Во всяком случае, когда я пришел, молодые парни здесь этим и занимались. Один лез вверх по канату, другой крутился на кольцах, третий и четвертый прыгали через козла. А пятый и шестой делали какие-то силовые упражнения, поднимая вместо гантелей и штанг тяжелые мешки. Боксерские «груши» тоже оказались в виде мешков, и по ним отрабатывали удары еще двое мужчин. А на полу лежали «маты», сшитые из кожи и набитые соломой.
Инструктор сразу встретил меня. Посмотрев мое направление, подписанное лейтенантом НКВД, он представился старшиной Артемом Мамаевым. Это был коренастый довольно молодой мужчина среднего роста, на вид не старше лет этак двадцати восьми. Но, выражение его лица казалось не добрым и даже свирепым, а мышцы бугрились на оголенном до пояса теле. Старшина тренировался в одних широких штанах военного цвета, и потому я мог хорошо разглядеть шрамы на его торсе, полученные, наверное, в боях. Впрочем, тут все так были одеты. Потому и я стянул с себя футболку.
— Я понимаю, что ты — новичок и не слишком молодой, но здесь не будет поблажек, — бросил он, разглядывая меня. — Просто пойми сразу, что на тренировках нужно выкладываться по полной программе, а не сачковать. Это для твоей же пользы, если хочешь научиться постоять за себя.
Первое занятие свелось к отработке ударов по мешку. К концу тренировки мои руки горели, а в голове стоял туман. Но, инструктор остался недоволен.
— Ты бьешь, как баба! — рявкнул он. — Враг не будет ждать, пока ты соберешься для удара!
И мне пришлось повторять серию ударов четче и быстрее. Но, это всего лишь была разминка, а после основной тренировки, когда я должен был повторять движения вместе с остальными, я и вовсе уже плохо держался на ногах, а руки у меня тряслись. И тут инструктор объявил следующую часть занятия: разборку и сборку пистолета.
Электрические лампочки слабо освещали помещение, отбрасывая длинные тени от канатов и колец. Воздух был густым от запаха пота, кожи и соломы, которой были набиты маты. А инструктор Артем Мамаев смерил меня взглядом, когда я, выдохшийся после отработки ударов, стоял перед ним с трясущимися руками.
— Ладно, хватит бить мешки, — резко сказал он. — Теперь будем учиться обращаться с оружием.