Я нажал на спуск на своей гашетке дистанционного управления. И пулемет в руках робота рявкнул короткой очередью. Трассирующие пули прошили передних воинов. Их щиты разлетелись в щепки, несколько тел рухнуло на землю. На мгновение воцарилась тишина, поскольку остальные синелицые тут же рассредоточились, отскочили от берега озера и попрятались за деревья и по кустам подлеска. Потом снова взревел рог, и град стрел посыпался из зарослей в сторону робота.
— Броня крепка. И стрелы бесполезны против нее, — сообщил я Антону, чей робот с бортовым номером 002 остановился позади, не выходя на открытое место и наблюдая, как стрелы отскакивают от корпусов 003 и 004.
— Дай им еще! — эмоционально воскликнул Антон.
Мой второй робот сдвинулся влево на несколько метров и открыл огонь с фланга. Синелицые запаниковали и начали отступать, но робот, которым управлял Антон, не давал им быстро отступить, выйдя им в тыл и стреляя короткими очередями.
Но, праздновать победу еще было рано. Командир синелицых оказался сообразительным, приказав одной группе своих воинов заманивать роботов, убегая от них, а вторая группа в это время обходила место боя по широкой дуге за деревьями. И мы едва не упустили ее из виду, развернувшись в их сторону только тогда, когда те уже подобрались вплотную. Выпрыгивая из-за деревьев с разных сторон, они наскакивали на каждого андроида со спины, обрушивая удары своего холодного оружия. Вот только, они не учли прочность брони, от ударов в которую лезвия топоров лишь тупились, а копья — ломались, не причиняя андроидам вреда. И потому вскоре для синелицых бой закончился полным разгромом. Сбежать дальше в чащу удалось лишь их главарю с двумя или тремя приспешниками. А все остальные синелицые были мертвы.
Когда наши шагающие боевые машины благополучно возвратились к лабораторной башне, Вайсман сказал:
— Ну вот, будем считать, что испытания прошли успешно. Теперь эти роботы окончательно доказали свою полезность и способность эффективно действовать не только на открытой местности, но и в лесу. А потому мы вполне можем задействовать их против немцев.
— Разумеется, — подтвердил Никольский.
А Вайсман кивнул и объявил:
— Тогда начнем завтра с утра. А сегодня Антон и Леша пусть доделывают молниевые корректоры-отражатели. Завтра нам предстоит проверить мою новую теорию «карточной колоды».
— Хм, никогда о такой теории не слышал, — пробормотал Штерн, который тоже присутствовал в лаборатории.
— Она пришла мне в голову, как только в мои руки попал столь замечательный инструмент для сложных расчетов. Вот этот удивительный компьютер, — ученый указал на голографический интерфейс, проецируемый перед ним из глаз робота, оставшегося без ног. — Так вот, мои новые расчеты, сделанные с помощью компьютера, показывают, что области пространства можно тасовать во времени, словно карты в колоде. И, если эта теория подтвердится, тогда мы сможем производить эвакуацию не предметно, а сразу целыми участками земной поверхности, как бы меняя их во времени местами. Для этого просто понадобится ограничить конфигурацию подменяемого участка этими самыми молниевыми корректирующими отражателями. И тогда разряд, запущенный из пробойника, не будет хаотичным, а упорядочится по границам подменяемого участка. В сущности, минимально достаточно использовать для этой цели один пробойник и два корректора-отражателя. В этом случае наш подменяемый участок будет иметь форму треугольника. А для более сложной конфигурации участка число корректирующих отражателей следует увеличить.
— Иными словами, профессор, если я правильно понял, то вы предлагаете не перевозить сюда имущество из 1941 года, а перемещать земельные участки целиком вместе со всем, что на них находится? — удивился Штерн.
— Да. Мы ограничены лишь мощностью нашей установки. А ее мощность ограничена, к сожалению, мощностью используемых молнитронов, — кивнул Вайсман. — Потому участки будут не слишком большими. Примерно километр на километр, не больше. Тем не менее, таким образом из 1941 года можно переместить сюда много чего.
— Но, почему именно 1941 год? Нельзя ли тогда перемещать сюда куски пространства из других лет, например, из мирного времени? — поинтересовался Никольский.
И Вайсман объяснил:
— Дело в том, что установка была запущена в 1941 году. И в момент первого пробоя создался некий хроноякорь, который закреплен именно в этом времени. Можно считать, что там находится точка опоры всей конструкции. И потому мы всегда возвращаемся к ней. Как ее сдвинуть или изменить, я пока не знаю, а экспериментировать наугад в этом плане опасаюсь, потому что последствия для нас могут быть необратимыми и даже губительными.
— Значит, перетасовывать куски пространства во времени вы уже способны, а отвязаться от 1941 года — нет? Так, что ли? — спросил Никольский.
— К сожалению, у меня не хватает знаний. Я не знаю, как можно добиться результата. Потому для консультаций мне необходим специалист в этой области из будущего. А вы меня, признаться, разочаровали тем, что у вас там в будущем, даже в вашем 2093 году, подобных специалистов не имеется, — проговорил ученый.
— Да. Ваши опыты и теоретические выкладки, пожалуй, уникальны. И почему-то подобные темы наукой последующих десятилетий не разрабатывались. Словно про них навсегда забыли, — кивнул Никольский.
— Что ж, как бы там ни было, а нам остается только продолжать перемещать сюда ресурсы. От успешного продолжения этих моих опытов сейчас зависит выживание всех нас, беженцев из своего времени, в этой каверне. И я это прекрасно понимаю, потому и отношусь со всей ответственностью… — сказал Вайсман.
Продолжения этого интересного разговора мы не слышали, поскольку Штерн позвал нас за собой на склад, где находилось оборудование, вывезенное недавно из 1941 года вместе с эвакуированным заводом. И нам предстояло отыскать материалы и детали, подходящие для изготовления молниевых корректоров-отражателей. А потом мы с Антоном пошли на обед. Столовая Славогорска была местом, где новости разлетались быстрее пули, и сегодня весь городок гудел о трех железных монстрах с пулеметами, прошагавших через центр утром, а затем так же молчаливо вернувшихся обратно, забрызганными кровью и грязью.
За нашим столом тоже говорили лишь об этом, что сегодня через Славогорск проходили три робота с пулеметами сначала в одну сторону, а потом — в другую. И Антон не выдержал, похваставшись, что это мы с ним этими роботами управляли. Вернее, конечно, просто контролировали их, но такие подробности мой напарник опустил, когда рассказывал удивленным Сергею, Лене и Косте о нашем славном утреннем железном походе против синелицых. А еще он сболтнул, что Вайсман планирует использовать наших «терминаторов» против немцев.
— Ну и ну, — качал головой Костя. — До чего дошел прогресс! Такие грозные боевые машины, аж жуть!
— Ага, — Антон сиял, как новогодняя елка. — И это мы с Лехой ими управляли по радио! Ну, типа, контролировали дистанционно, когда они кромсали в лесу синелицых. Отомстили мы им с помощью роботов за нападение на Ягодовку…
Я чуть не поперхнулся компотом.
— Антон… — прошипел я, дергая напарника за рукав и не желая раскрывать подобную информацию, чтобы не стать объектом внимания для немецких шпионов, наличие которых среди беженцев не исключалось, как предупредил меня сам лейтенант НКВД Семенов. Но, было поздно. Антона уже понесло.
Лена аж привстала:
— Вы что, совсем там обалдели? Это же очень опасная затея! Такие роботы легко могут разнести половину нашего городка, если выйдут из-под контроля!
— Да ладно, — махнул рукой Антон. — Мы их вполне контролируем. А Вайсман их против немцев собирается применять.
Из-за хвастовства Антона к вечеру весь Славогорск уже знал, что Вайсман создал боевых роботов, которые уже успешно покромсали варягов и синелицых, а скоро пойдут воевать и с немцами!
Глава 28
На следующий день с самого утра началась суета. Нам с Антоном снова предстояло выехать в небольшую экспедицию. На этот раз оборудование в кузова машин погрузили значительно быстрее, поскольку нам помогали роботы. И вместе с нами на место предстоящего эксперимента из Славогорска выдвинулась не только наша охрана, но и они, все три боевых андроида.
Помимо пробойника на этот раз мы везли с собой дополнительные устройства: молниевые корректирующие отражатели, которые представляли из себя нечто, напоминающее сдвоенные телевизионные антенны, торчащие в двух направлениях из аппаратного ящика и сориентированные по двум осям: вертикальной и горизонтальной. А внутри аппаратных ящиков скрывались электронные схемы, собранные нами по эскизам, предоставленным нам Вайсманом. Впрочем, в них не было ничего особенного, лишь катушки, дроссели, конденсаторы и несколько вполне обычных радиоламп. Причем, как объяснил нам Штерн, питание к этим устройствам будет подводиться непосредственно в момент ударов молний. То есть, сами молнии эти аппараты и запитают. И потому какие-либо блоки питания там отсутствовали напрочь за ненадобностью.
Проехав от городка всего километра три или четыре, мы прибыли на большой луг, который наши военные использовали до этого в качестве полигона. Тут нас уже ждали не меньше роты военнослужащих РККА при полном вооружении. Они наблюдали, как мы с инженером Штерном расставляли свои устройства. Впрочем, инженер приказал всем людям отойти на безопасное расстояние, к самому лесу.
Мы же с Антоном, следуя указаниям Штерна, по периметру полигона разместили на штативах пробойник и молниевые корректоры-отражатели на приличных расстояниях друг от друга. А потом нам пришлось повторить то, что мы уже делали до этого. Забравшись в кузов грузовика, где стояла радиоустановка дистанционного управления роботами, мы устроились на неудобных лавках, поставленных вдоль бортов, и приготовились управлять боевыми машинами на расстоянии.
— Периметр готов, профессор! Можно начинать, — доложил Штерн Вайсману посредством нашего радиоканала.