— Сумасшедший, раз хотел покончить с собой, — проворчал Виктор. — Уведите его. Такого надо допросить отдельно от остальных.
— Эти немцы даже не понимают, что уже проиграли, — шепнул мне Антон.
Но, самое интересное ждало нас внутри зданий. Когда мы вошли на склад, стоящий за казармой, то обнаружили там не только ящики с разными запасами, но и… лабораторное оборудование. В одном из помещений стояли столы с какими-то чертежами и электронными схемами, по углам застыли странные электроприборы, а на стене висела карта с пометками. Причем, судя по всему, отмечены были именно те места, где мы производили пробои.
— Это же… — Антон подошел к одному из устройств. — Это немного похоже на наш пробойник, только по-другому сделано. Без такой большой лампы молнитрона.
— Не может быть, — пробормотал я. — Они что? Тоже работают над телепортацией сквозь время?
Штерн, услышав наш разговор, тоже подошел и нахмурился. Потом огляделся и сказал:
— Это не склад… Это немецкий исследовательский центр, замаскированный под склад.
Штерн тут же позвал начальство. И мы видели, как Вайсман, изучив немецкие чертежи, схемы, записи и карту, резко побледнел.
— Они узнали!
— Кто? Что? — спросили другие начальники.
— Немцы узнали про наш проект «Разрядник». И они пытаются создать свой портал.
Тишина повисла в воздухе.
— Но, как они смогли узнать? — спросил комиссар.
— Не знаю. Возможно, к нам сюда засланы шпионы. Но, если немцы уже близки к разгадке, тогда дело плохо, — Вайсман посмотрел на нас и на начальство. — Тогда может получиться так, что мы окажемся не единственными, кто может построить подобную установку пробоя. И нам сейчас очень повезло, что совершенно случайно захватили вот это вот все, оставив немецких специалистов без их наработок.
— Но, где же сами эти специалисты? — спросил Штерн.
Ему ответил лейтенант НКВД Семенов:
— А вот это мы скоро узнаем, допросив пленных немцев.
Глава 29
Вайсман, Штерн и команда НКВД срочно занялись изучением захваченных документов. А нам с Антоном приказали составлять подробную опись найденного оборудования. Оказалось, что немецкий исследовательский центр, замаскированный под склад, занимался изучением «аномальных энергетических явлений» — именно так в отчетах называли зеленые молнии, которые в последнее время пробивали пространство в тылу вермахта. Немцы зафиксировали несколько таких случаев и даже пытались их воспроизвести.
— Значит, они не просто случайно попали в нашу каверну. Резонатор, который они тут построили, каким-то образом притянул к себе наши молниевые хроноразряды… — пробормотал Вайсман, перебирая записи и схемы.
— Но, как они вообще узнали про наш проект? — спросил Штерн.
— Либо шпионы среди партизан, которые переходили через эти ваши пробои туда-сюда, либо… — Виктор, который находился рядом, задумался. — Либо кто-то из наших сотрудников слишком много болтал, а некто перешел на ту сторону во время эвакуации и сообщил немцам…
И он кинул подозрительный взгляд на нас с Антоном. Но, Вайсман отрицательно покачал головой, сказав:
— Не думаю. Похоже, они уже достаточно давно исследуют временные разрывы. И, судя по этим схемам, у них есть своя версия пробойника. Только у них получился в результате не настоящий пробойник, а резонатор, реагирующий на нашу молниевую активность. Именно потому мы переместили сюда этот кусок пространства из 1941 года, а не какой-то иной. Их резонаторы среагировали на наши молнии.
А Виктор, сообщил:
— Разберемся. Лейтенант Семенов уже начал проверку. Но, пока нить поисков ведет к пленным немцам. Особенно к этому штурмфюреру Ломбергу.
— Допрос уже начался? — поинтересовался комиссар, который тоже рассматривал необычные немецкие приборы.
— Да. Но, он пока молчит. Наверное, придется применить более жесткие методы, — сказал Виктор.
Я и Антон тем временем не только составляли опись, а и аккуратно складывали немецкое оборудование в ящики, чтобы транспортировать его в лабораторию Вайсмана. Сотрудники НКВД допрашивали пленных немцев в соседнем пакгаузе. А красноармейцы разгружали захваченные вагоны, перегружая боеприпасы на грузовики. Бензин из цистерн сразу начали использовать, наполняя баки машин и мотоциклов, а также канистры. В двух вагонах оказались немецкие армейские сухпайки. А еще в одном — новенькое немецкое стрелковое оружие в масле и с запасом патронов. Там были даже пулеметы, отправленные прямо с завода. И каждый с запасными стволами в специальных тубусах. А один из складов был буквально набит немецкой военной формой и амуницией. И все это добро тоже предстояло перевезти в хранилища Славогорска.
Но больше всего нас заинтересовало немецкое оборудование, — особенно та самая установка, похожая на пробойник.
— Смотри, у них нет молнитрона, зато установлено множество катушек Теслы, — заметил Антон, разглядывая один из необычных приборов.
— Может, они пытались обойтись без молний? — предположил я.
— Но без молнитрона у них ничего не получится, — вмешался Штерн, подходя к нам. — Хотя… если они найдут альтернативный источник энергии, не менее мощный, чем молнии…
— Тогда они смогут создать свой портал! — закончил Антон, перебив инженера.
Штерн нахмурился, неодобрительно взглянув на моего напарника:
— Вполне возможно. И если это случится, то немцы могут не только проникнуть в нашу каверну, но и…
— Но и что? — снова проявил Антон нетерпение и неуважение к начальству.
Но, Штерн все-таки ответил:
— Но и разрушить наш хроноякорь. Ту самую точку опоры во времени, которая привязана у нас к 1941 году.
Мы с Антоном переглянулись.
— И что тогда? — опять спросил Антон.
— Тогда наша каверна может просто… исчезнуть. Вернее, исчезнем все мы…
Пока НКВД занималось допросами пленных, мы с Антоном продолжали осматривать, переписывать и паковать немецкое оборудование. А Штерн и Вайсман копались в трофейных бумагах под присмотром комиссара и под охраной Виктора. На одном из столов лежала папка с документами, помеченная грифом «Geheim» («Секретно»). Штерн, знавший немецкий, пробежался глазами по тексту и ахнул:
— Проект «Chronosprung»… «Хронопрыжок»… Они действительно работают над перемещением во времени!
— Что⁈ — Вайсман выхватил у него папку и начал листать. — Но, откуда они узнали о наших экспериментах?
— Может, кто-то из наших партизан продался врагам? — предположил комиссар.
— Или у них есть свой источник информации прямо в нашем исследовательском центре, — мрачно добавил Виктор.
Вайсман, изучив немецкие записи, пришел к выводу, что немцы не просто копируют его разработки, — они идут своим путем. Их установка, судя по схемам, работала не на молнитронах, а на каких-то кристаллических резонаторах, которые должны были создавать «временные разрывы» без гигантских энергозатрат.
— Но у них не хватает ключевого компонента, — пробормотал профессор, показывая на чертежи. — Они не могут стабилизировать портал. Без молнитронов их пробои хаотичны и слишком кратковременны, чтобы удержать хронопереход.
— Значит, они еще не могут перемещать объекты, как мы? — уточнил Штерн.
Вайсман возразил:
— Пока нет. Но, если они добудут наши технологии, если поймут, как устроен молнитрон…
В этот момент в помещение вошел лейтенант госбезопасности Семенов. Его лицо было напряжено, когда он сообщил:
— Один из немцев сломался. Тот эсэсовец, который хотел покончить с собой. Он сообщил, что это не просто казарма — здесь располагалась секретная лаборатория под контролем СС. Ученые пытались повторить «эффект пробоя времени».
— Где же сами эти ученые? — спросил Штерн.
Семенов ответил:
— Они из пленных советских специалистов. Их отправили обратно в концентрационный лагерь накануне вечером перед нашим экспериментом. Ежедневно их привозили и увозили. Лагерь находится, то есть находился, поблизости. Потому возле их лаборатории на ночь оставалась только охрана. У них там было пять утра, когда вы их сюда переместили…
— Черт! — Вайсман сжал кулаки. — Надо постараться вытащить ученых из лагеря!
А Семенов продолжал:
— Допрос штурмфюрера Ломберга дал еще кое-какие результаты. Оказалось, что немцы не просто пытались повторить ваши эксперименты и изучали аномалии пробоев. У них имелся информатор.
— Он назвал имя? — спросил Вайсман.
Семенов мрачно кивнул:
— Да.
— Кто? — настаивал Вайсман.
— Он утверждает, что информацию передал… человек из вашей лаборатории.
— Но, как такое возможно⁈ — встрял Штерн.
Лейтенант госбезопасности объяснил:
— Ломберг говорит, что этого человека поймали, когда он пытался бежать в сторону фронта. Он назвал себя ученым, работавшим над проектом «Разрядник» вместе с вами. Немцы сначала не поверили. Но, им пришлось поверить, когда он показал им расчеты и место, где спрятал кое-какую секретную документацию, которую он, оказывается, вынес у вас из-под носа, профессор. А еще это он показал им тот ангар в лесу, где хранилась установка. К счастью, ее мы вовремя эвакуировали сюда, в каверну…
— Черт! — Вайсман ударил кулаком по столу. — Значит, кто-то из наших попал к ним в плен еще до того, как мы начали эвакуацию!
— И теперь он помогает немцам создать портал, — закончил Семенов.
— Но, кто же это? — спросил Штерн.
Семенов все-таки ответил:
— Ломберг дал показания, что это мужчина, около сорока, темные волосы и шрам над левой бровью. Говорил по-немецки плохо, с ужасным акцентом.
Вайсман вздрогнул, пробормотав:
— Я… кажется, знаю, кто это.
Все повернулись к нему.
— Кто же?
Вайсман рассказал:
— Перед тем, как мы попали сюда, в лаборатории «Разрядника» был еще один ученый, который курировал мои работы. Его прикомандировали из Москвы в начале июня, чтобы курировать наш проект по линии Академии Наук… Его звали Виталий Коваль. Он работал над альтернативными источниками энергии. А потом… пропал. Перед самым приходом немцев. Все тогда подумали, что он погиб под бомбежкой, и что тело его лежит под завалами. Гостиница, в которой он остановился, полностью обрушилась от попадания бомб, а завалы не успевали разбирать…