В бейсболе большинство ритуалов связаны с подачей, так как даже у первоклассных спортсменов доля успешных попыток составляет менее 30 %. А вот ритуалы с принятием мяча встречаются редко, так как в данном случае доля успешных попыток около 98 %. Не обходятся без ритуалов и болельщики, которые обязательно надевают «счастливые» шапки и носки или же берут с собой мягкую игрушку в виде талисмана команды, особенно когда опасаются проигрыша. Если вы уверены, что непременно поймаете рыбу, что пойдет дождь и что ваша команда победит, то вряд ли решите прибегнуть к ритуалам.
В случае с голодными голубями фирменный ритуал появился в связи с тем, что, столкнувшись с неопределенностью, птицы старались понять, как ускорить появление еды. Вспомним их повторяющиеся произвольные действия: голуби кружили по клетке против часовой стрелки, бились головой о верхний угол, совершали маятниковые движения. На первый взгляд кажется, будто трудно представить людей (кроме Надаля), выполняющих такие же случайные действия, однако именно из них и состоят многие давние унаследованные ритуалы. Допустим, человек касается пальцами лба, потом – груди, а затем – левого и правого плеча. Зачем он это делает? И что это значит? По мнению некоторых, смысла в таких движениях не больше, чем в поведении голубей Скиннера, а для приверженцев определенной религии эти действия обладают сакральным смыслом, так как обозначают крестное знамение.
Дэн Вегнер, психолог из Гарварда, считается одним из самых оригинальных мыслителей в сфере психологических исследований конца двадцатого века. Его интересовала так называемая «связь между тем, что люди делают, и тем, что люди вкладывают в это действие». Основной вывод Вегнера звучал так: любое действие можно разложить на механические элементы, на конкретные движения, а можно – на устремления более высокого уровня, которые за ним стоят. В некоторых ветвях христианства крестное знамение используется как способ выразить почтение своей вере. Совершается оно путем прикосновения к точкам на теле. Исследование Вегнера показывает, что мы предпочитаем отождествлять действия с более высоким уровнем интерпретации. Поэтому если спросить у человека, что он делает, он, скорее всего, скажет «осеняю себя крестным знамением», а не «касаюсь пальцами четырех точек на теле», хотя, по сути, второй вариант тоже верный.
Эта особенность человеческой психологии помогает объяснить, почему большинство ритуалов состоят из произвольных, казалось бы, действий. Почему, например, Агата Кристи ела яблоко, лежа в ванне, и зачем жители деревни в Таиланде клали в корзину серую или черную кошку?
Мы редко совершаем какие-либо действия бесцельно – ведь мы двигаем ногами, чтобы куда-то прийти, или машем рукой, чтобы поприветствовать друга. Мы закрываем окно, потому что дует, и гасим свет, потому что надо ложиться спать. И вот когда мы видим, что человек совершает какие-либо действия без видимой цели, мы стараемся выяснить причину. Если незнакомец ходит по тротуару кругами, глядя себе под ноги, можно сделать вывод, что он что-то ищет – например ключи или деньги. Если человек активно жестикулирует, разговаривая как будто сам с собой, значит, он ответил на звонок по беспроводной гарнитуре. В одном эксперименте дети наблюдали за тем, как взрослый стучит по стеклянной банке пером (безрезультатно), прежде чем снять крышку и достать оттуда игрушку. Когда настала их очередь, дети повторили увиденное, решив, что постукивание пером – важный элемент процесса, без которого достать игрушку не получится.
Социологи Рохан Капитани и Марк Нилсен назвали эту склонность «ритуальным настроем»: чем более бессмысленным и неоправданным кажется чье-то поведение, тем выше вероятность того, что мы будем искать ему объяснение. А не найдя в действиях простой логики, придем к выводу о том, что в произвольных движениях наверняка есть некий глубокий смысл. Эти действия обладают, как говорят исследователи, причинной неясностью, и нам они представляются особенными именно потому, что мы не в состоянии распознать их цель или предсказать результат.
Чтобы лучше понять эту мысль, вообразите, что у вашей подруги Анны выключился свет и она бродит по темной кухне в поисках свечей. В данных обстоятельствах ее поведение выглядит совершенно логичным: нужно найти другой источник света, поскольку нет электричества. Но если Анна ищет свечи и спички, когда на кухне и так светло? В таком случае мы с помощью интуиции приходим к заключению, что свечи нужны ей не для освещения, а для какой-то другой цели или даже ритуала – к примеру, украсить торт на день рождения, зажечь в честь религиозного праздника или в память о близких.
Даже самые функциональные действия, такие как растяжка перед бегом, могут стать ритуализированными. Рутинные движения приобретают ритуальный смысл, когда мы выполняем их особым способом – и этот способ становится важнее самого процесса. Иногда необходимо совершать эти действия в определенное время или в конкретной последовательности. Кому-то требуется специальная одежда, как судье Рут Бейдер Гинзбург с ее кружевными воротничками, а может, особое место за столом, как за ужином в моей семье. Кто-то, как Чарлз Диккенс, не ляжет спать, если кровать обращена не в ту сторону. Во всех этих примерах благодаря ненужным вроде бы деталям, которые не связаны напрямую с причиной и следствием во внешней обстановке, простые действия, служившие лишь способом достижения цели, превращаются в нечто значимое, и в результате даже обычное становится необычным.
Ритуальным настроем также объясняется, почему единожды сделанный практический выбор может со временем стать ритуалом и потерять свое первоначальное назначение. В те времена, когда брак по договоренности был более привычным делом, чем сегодня, жениху и невесте запрещалось видеться перед церемонией – вдруг невеста не понравится внешне, и жених отменит свадьбу? В наши дни большинство пар успевают хорошо узнать друг друга задолго до бракосочетания, однако традиция сохраняется – даже те, кто живет (и спит) вместе, предпочитают не видеться пару дней перед свадьбой. Поскольку оригинальная цель уже не актуальна, мы наделяем такое поведение другим значением: одни говорят, что видеть невесту перед свадьбой – плохая примета, другие считают, что недолгое расставание помогает укрепить узы. Чем менее практичным кажется действие, тем шире поле для его ритуальных интерпретаций.
Ритуалы зависят от нашей способности – и от нашего желания – совершить скачок от чисто механического действия к такому, которое наполнено глубоким смыслом. Придавая важное значение чему-то обыденному, мы представляем самим себе способ породить эмоции с помощью того, что есть под рукой: свечи, вуали, яблоки, кошки или корзинки.
Конечно, бейсбольные ритуалы и танец дождя не гарантируют успех, сколько бы усилий и ожиданий в них ни было вложено. Б. Ф. Скиннер замечал склонность возлагать надежды на ритуалы как часть магического мышления даже в своих знаменитых голубях:
Птица ведет себя так, будто между ее действиями и появлением еды есть причинная связь, хотя на самом деле она отсутствует… Нескольких случайных совпадений между ритуалом и благоприятными условиями достаточно, чтобы поддерживать такое поведение, несмотря на множество неудачных исходов. Подтверждением этому может стать пример с игроком в боулинг, который сделал бросок, но продолжает двигать рукой так, словно до сих пор контролирует шар. Подобные действия, естественно, не оказывают никакого влияния на удачу или на движение шара, так же как и в нашем случае еда продолжит появляться с той же частотой, даже если голубь ничего бы не делал – или, сказать точнее, если бы он делал что-нибудь другое.
Люди, как и голуби, способны придумывать себе разнообразные ритуалы, однако повороты против часовой стрелки не ускорят выдачу еды, а кошка нужного цвета не поможет призвать дождь. Так почему же мы – все мы, по-своему – продолжаем упорствовать? Если невозможно волшебным способом призвать гениальный бросок в бейсболе или в боулинге, зачем мы так стараемся, всякий раз совершая замысловатые и сложные действия?
Отчасти ответ на этот вопрос можно найти у Скиннера: пусть в редких случаях, но за выполнением ритуала все же следует желаемый результат, которым и подкрепляется наше поведение – иногда кормушка выдает еду, иногда рыбаки возвращаются после шторма целыми и невредимыми, а иногда любимая команда побеждает, когда преданные фанаты приходят на игру в «счастливых» футболках. Однако происходит это лишь время от времени. Так с чего бы ритуалам регулярно возникать и закрепляться в нашей жизни, если чаще всего они не помогают добиться нужного исхода?
Мысль о том, что правильный ритуал поможет мне выйти на сцену с Китом Ричардсом или что с помощью особого танца можно вызвать дождь, кажется абсурдной, верно? Именно так и думал Скиннер, когда подводил итог своему эксперименту с голубями: «Конечно, ни о каком реальном воздействии речь не идет».
Все согласятся, что танцы дождя не способны на самом деле призвать осадки. Однако засуха, как и многие другие формы нехватки чего-либо (еды, денег, жилья, уважения), приводит к социальному напряжению, а именно к страху, гневу, недовольству, жадности (когда воды совсем мало, делиться не хочется). Пусть ритуальные танцы и не помогут с дождем, зато они объединят людей и напомнят о том, что с такими трудностями мы уже сталкивались. Танец дождя действует на психологическом и социальном уровнях. Посредством синхронных и выверенных движений ритуалам удается сплотить участников, связанных между собой общим прошлым и надеждами на светлое будущее.
И даже если ритуалы не всегда способны повлиять на мир внешний, они точно оказывают воздействие на мир внутренний. К этому аспекту эффекта ритуала мы и обратимся далее.