ло, когда происходит взаимодействие с изучаемыми мыслями, – это создает опыт, который требует интерпретации. Справедливости ради отметим, что интерпретировать необходимо и наблюдение, то есть чтение, и взаимодействие, то есть перенос идей из контекста писателя в свой собственный. Однако результат интерпретации одного и другого разный.
Небольшая иллюстрация различия наблюдения и деятельности. Буквально через стену от меня моя дочь, будущая студентка медицинского института, сидит у бинокулярного микроскопа и что-то усиленно исследует. Я тихонько наблюдал за ней. Она брала фрагмент листика мяты, размещала его под микроскопом и проделывала с ним манипуляции: что-то смешивала в чашке Петри, капала на листочек, записывала в ежедневник. С точки зрения наблюдателя мне было вполне ясно, что она проводит какой-то эксперимент, но я не понимал какой. Отвечая на мой вопрос, дочь объяснила, что изучает, каким образом происходит распад клетки мяты: при каких обстоятельствах он замедляется, а что его ускоряет. С точки зрения дихотомии «наблюдение – деятельность» она наблюдала за результатом своей деятельности в отношении объекта.
В современных реалиях моей дочери не составило бы труда найти в интернете видео процесса распада клеток мяты, просмотреть их и прийти к какому-то умозаключению. Но это не стало было ее опытом – в лучшем случае лишь интерпретацией чьего-то опыта. Напротив, действия с мятой позволили ей приобрести собственный опыт и интерпретировать уже его. Очевидно, что сложно спланировать действие, не зная его цели. Совершить действие возможно исключительно при достаточном объеме данных, приобретенных в результате наблюдений.
В работе с информацией требовательного читателя и читателя хорошего наблюдается сходная дихотомия. Хороший читатель читает, чтобы наблюдать и собирать данные, которые выражены, например, в словарном запасе, в общей эрудиции и начитанностью, а требовательный действует на основе прочитанного и вместо сбора данных, увеличения словарного запаса и повышения эрудированности накапливает опыт.
Размышления в этом ключе привели меня к любопытному умозаключению: собирать данные через чтение – работать впустую; интерпретировать данные через организацию текста, например графическим способом, полезнее, чем просто читать; действие в соответствии с новым знанием и приобретение опыта путем переноса чьей-то мудрости в свой контекст – максимально полезное поведение в отношении работы с информацией.
Хороший читатель наблюдает, требовательный – действует.
Чтение без действия бессмысленно, интерпретация – это нечто, а практическое применение полученного знания превращает чью-то мудрость в бесценный опыт.
На мой взгляд, вдумчивое чтение является действием – сначала с текстом, а потом с самим собой. Применительно к читателю вдумчивое чтение дает первоначальный толчок к изменениям в поведении или отношении к чему-то, к трансформации «непоколебимых» убеждений.
Работа над этой книгой разрушила некоторые мои убеждения, которые еще год назад казались стройными и логичными. Я долго верил, что скимминг – наиболее эффективный способ работы с текстом, однако за десять месяцев работы над идеей «нечтения» мое убеждение пошатнулось. Скимминг – это специфический шаблон сканирования, относительно быстрый способ переработать большой объем информации с минимальными умственными затратами, инструмент, помогающий понять текст с глубиной, достаточной для дальнейших действий. Своеобразный фильтр «свой – чужой», который в умелых руках позволяет выявить ценную информацию в бесконечном потоке информационного шума.
Быстрое чтение, к которому можно причислить и скимминг, наряду со скорочтением, – это плохо. Плохо в том смысле, что на такой скорости читатель не способен проанализировать и понять прочитанное настолько, чтобы начать действовать. Для этого необходимо остановиться или как минимум замедлиться, чтобы успеть осознать прочитанное. Работа над книгой помогла мне более точно расположить скимминг в иерархии прочих методик работы с информацией. В моей системе молотков скимминг превратился из самого эффективного чтения в информационный фильтр, а уже в ходе этой трансформации родилось понятие «читательская воронка».
Воронка[80] – это необходимость, продиктованная временем; перегруженное информацией пространство не способно породить иной способ чтения. Скимминг, скорочтение и сканирование текста – прямое следствие информационного взрыва. А что с медленным и вдумчивым чтением – осталось в далеком прошлом? Или нет?
Мне кажется, что изменение способов доставки информации до читателя привело к необратимым изменениям взаимодействия с ней. Подрастающее поколение теряет способность вдумчиво работать с текстом, перестает понимать без дополнительных визуальных стимулов суть того, о чем пишут.
Читательский мозг формируется в первые несколько лет жизни, когда родитель читает ребенку сказки («Курочка Ряба», «Маша и Медведь», «Колобок», «Волк и семеро козлят»…). Если в какой-то из этих моментов происходит подмена бумаги цифровыми средствами доставки информации, если вместо перелистывания бумажной книги ребенок скроллит экран, у него не формируется понимания о том, что представляет собой процесс чтения[81].
Вместе с утратой способности работать с текстом, написанным на бумаге, складывается представление, что цифровые средства доставки информации (планшеты, телефоны и компьютеры) – не инструменты чтения, а в первую очередь инструменты развлечения, что в более взрослом возрасте приводит к неспособности долго, системно и сконцентрированно работать над чем-то. Даже если мы научились в какой-то мере фокусироваться на том, что читаем, рано или поздно все равно соскальзываем в быстрое сканирование текста. По-другому быть не может – этому способствует перегруженная информацией среда.
Цель двух последних подразделов – не сформировать у читателя представление, что сканирование – нечто нежелательное. Наоборот, оно исключительно необходимо в условиях существования человека в перегруженном информацией поле. Сканирование или избирательное «нечтение» выступает фильтром, пропускающим ценную и важную для определенных целей информацию, с которой предстоит сложная и системная работа.
Дальнейший текст, вплоть до начала объяснения диалога с автором, написан довольно сложным языком по сравнению с предыдущими главами. Это сделано намеренно, чтобы замедлить взаимодействие с идеями и настроить на вдумчивую работу с текстом.
Вдумчивое чтение – прекрасное упражнение для тренировки интеллекта. У него много общего с упражнениями для тренировки тела. В случае с книгой тренируется сила мозга, с телом – сила мышц. Для обеих активностей необходимо много энергии и сил, а еще у каждой из них существуют специальные тренажеры, специфические серии упражнений, и, возможно, тренер-наставник.
Когда спортсмен заходит в спортивный зал, у него есть план тренировки. В его распоряжении весь спортивный комплекс, однако он выберет тренажеры, которые соответствуют его плану. У читателя вместо тренажерного зала – книга, вместо плана тренировки – пометки, которые он оставил в книге после скимминга или медленного и вдумчивого чтения отдельных фрагментов, а вместо спортивных тренажеров – приемы логического мышления, анализа и организации текста.
Анализ – крайне энергозатратная и сложная деятельность, поэтому текст всей книги, статьи или любой иной публикации таким образом прорабатывать не стоит. Подобного вдумчивого обращения достойны отдельные идеи, которые удалось выловить и выделить в стене ранее «не-прочитанного» текста. Энергозатратной эту деятельность делает необходимость думать в определенных логических категориях, а сложной – разнообразие логических инструментов.
На страницах этой книги мы ограничимся небольшим набором инструментов логического анализа текста, один из которых – «улитка». Прекрасная метафора улитки родилась не на пустом месте: ее придумал Максим Дорофеев для своей третьей по счету книги[82]. Эта метафора так мне понравилась своей ясностью, что подраздел, посвященный анализу, будет преимущественно о ней.
Тем не менее нам все-таки придется немного усложнить простоту улитки: мы создадим воображаемую ситуацию, некоторую надстройку над метафорой – метаметафору, которая поможет читателю оперировать сложными логическими категориями. А для этого нам потребуется еще один образ – дерево. Это тоже позаимствованный логический инструмент, о котором я впервые прочитал в книге Уильяма Детмера «Теория ограничений»[83], [84].
Мы начнем знакомиться с инструментами анализа через рассказ о некоторых логических категориях, полезных для этого процесса.
Хорошо отредактированная елка и культура написания книги
Среди русских редакторов прошлого века гуляла шутка, что телеграфный столб – это хорошо отредактированная елка[85]. Мысль оригинальная, но неполная в контексте анализа информации. Для целей этой книги требуется некоторое уточнение. Телеграфный столб, пусть и хорошо «отредактированный», не имеет ценности, если не соединен с другими подобными столбами. Одинокий столб, как и одинокая идея, бесполезен сам по себе. Однако если его соединить с подобными, он превращается в средство коммуникации, а соединенные между собой идеи становятся средством транслирования чего-то большего.
Как правило, в процессе написания книги автор следует логике, которую сформулировал в самом начале[86]. Далее логика всей книги трансформируется в логику повествования отдельного раздела, и, хочет автор того или нет, абзацы текста, написанные им, тоже подчиняются ранее спроектированной логике. К сожалению, немногие авторы осознают это, и часто логику и стройность текста, которая может доставить читателю радость познания, подменяют чрезмерной эмоциональностью. Чрезмерно эмоциональный текст может быть результатом множества факторов, но чаще всего эмоциями заполняют смысловую пустоту и добивают объем (местами в этой книге я грешу тем же.