Эмоции хищников были столь сильны, что даже я посчитал преступлением пропустить такой славный обед.
— Вот же Штоллен, чертяка языкастый, — хохотнул я. — Даже стигачи прониклись рассказами о жаренном. — я похлопал одного из них по загривку. — Вы так совсем разжиреете, и неповоротливыми станете, придётся вас с удвоенной силой на лесоповале гонять.
Стигачи в один голос недовольно заворчали, но без угрозы.
А до меня вдруг дошло, они ведь специально по лесу рыскали и убежали подальше. Видимо специально выследили варкхов, чтобы Штоллену притащить. Какие же на самом-то деле хитрые и умные животные!
— Ладно, взваливайте на себя туши и погнали в деревню!
Я по привычке то и дело подключался к жучкам, расставленным по округе и в деревне. Научился быстро переключаться между ними.
На этот раз меня больше всего заинтересовал тот жучок, который находился с пленными глоурами. Те всё время дёргались, когда кто-то проходил мимо них, и в полголоса переговаривались на своём языке. Но, как я понял, они говорили каким-то шифром, чтобы их нельзя было понять. Видимо не в курсе ещё, что люди не знают их наречия. По крайней мере, в их словах я слышал сплошную бессмыслицу. Всё-таки надо будет попробовать их вечером разговорить, потому что информация не помешала бы. Всё же глоуров оставили на границе нашего поселения, а основные силы просто ушли и не возвращались. Кто знает что у них в головах?
Сейчас я, ещё не готов к подвигам и конечно же, не стану отправляться в деревню к глоурам и требовать выкуп за сына вождя, (ещё бы понять, кто из них этот самый сын и жив ли он вообще). Но в любом случае информацию необходимо знать.
Судя по показаниям жучка, кузнец Сивил исправно кормил глоуров. При этом обращался с ним бережно и обещал что они обязательно подружатся. Даже мне от этих обещаний стало не по себе.
Кузнец от своего не отступал и всё тешил надежду, что удастся дикарей пристроить к тяжелой работе.
Удивительно, но глоуры есть отказывались. Как я понял из их разговоров, они решили, что их пытаются отравить. И ведь они даже не догадываются, что травить их точно не собираются. Более того, эти глупцы даже не подозревают, какие глобальные планы на их дальнейшую судьбу, зреют в голове у нашего кузнеца.
Пф-ф, отравить…
Планы Сивилла куда более страшные, чем глоуры могут даже предположить. В его мечтах эти зеленокожие бугаи будут очень много и тяжело работать.
Меня очень радовало, что приободрённые моими речами люди, совсем расслабились, и теперь точно уж решили — эти земли будут нашими! И никуда наши подданные отсюда не уйдут, даже если мой батюшка очнётся и попытается отсюда уйти.
Мои жучки то и дело улавливали разговоры уверенных в своём будущем переселенцев.
Я с удивлением обнаружил, что пара работяг даже принялись разрабатывать поле неподалеку, чтобы засеять его зерном. А это, к слову, уже серьёзное намерение! Значит горизонт планирования у людей вырос далеко в будущее.
Несмотря на все трудности, люди поверили, что они преодолеют всё! К слову делали выводы они исходя из наших успехов.
Люди всё чаще замечали, что несмотря на свалившиеся невзгоды, мы даже не понесли потерь.
Да, были раненные, безусловно, но все почти сразу были исцелены матушкой.
Люди стали петь и чаще улыбаться. Я даже увидел, как один из лесорубов, с лихо закрученными усами, принёс из леса букет цветов и вручил одной из наших женщин работавших на кухне. Цветы правда были ядовитые, но сам факт радовал. Главное чтобы девушка их не ела, а так, цветы и правда красивые.
Обед прошел в веселой атмосфере. Люди смеялись, пили и ели.
Неподалёку курсировали стигачи, с большим нетерпением ожидая угощения. Штоллен пообещал каждому по целой ноге за то, что они притащили добычу. Теперь хищники, роняя слюни, готовы были душу за Штоллена отдать — лишь бы покормил.
Старшина, установив здоровенный вертел с мясом рядом со столами, рассказывал подробности вчерашнего боя, разинувшим рты людям. У него в руке был зажат длинный кинжал, которым он проверял мясо на готовность. Старшина в рассказе живописал преувеличениями и так активно жестикулировал, что сидевшие рядом люди периодически были вынуждены уворачиваться.
Я сидел поодаль за столом вместе с матушкой и Ганимедом, и радостно улыбался. Даже сидящий неподалёку барон Кроули, своей кислой миной не портил настроения.
Так меня радовала эта идиллия. А главное, что мы это заслужили. Мы отбили нападения врагов и нападки недругов. Обосновались на хорошем месте и обеспечили себя едой и кровом.
Можно было бы даже представить, что жизнь налаживалась, и я был очень доволен тому, какие выражения лиц были у людей вокруг.
Нам предстоит ещё много работы, но сейчас можно и расслабиться.
Мужчины и женщины, с нетерпением ожидая мяса, слушали рассказы старшины и восхищались доблестью гвардейцев, а так же красноречием Штоллена.
Многие смотрели на меня с уважением и даже с некоторой гордостью. По крайней мере, главным героем вчерашнего сражения Штоллен выставлял отчего-то именно меня. Рассказал, как я организовал всю битву, какой хитрый план я выдумал и как заставил северян буквально самостоятельно открыть перед нами двери. Он так живо рассказал, как хорошо я разбираюсь в магии, что я сам поверил. Матушка удивлённо посматривала на меня, будто я вдруг стал архимагом, а Ганимед подобрался и даже несколько раз уважительно поклонился мне.
Признаюсь честно, мне было чертовски приятна похвала и всеобщее признание!
Люди же одобрительно улыбались и пили в мою честь. Правда, не алкогольное вино, а квас. И это правильно. Солнце ещё высоко, впереди много работы, а пить в рабочее время — дело дурное.
Штоллен хотел организовать празднование вечером, но я запретил. Ещё чего не хватало, гулять вечером, когда все наши враги только и делают что нападают на нас по ночам.
В общем, наш маленький праздник вполне удался. Люди даже не роптали запрету на алкоголь. Все всё прекрасно понимали, да и не осталось здесь тех людей, которые низменные желания ставили превыше инстинкта самосохранения. Такие давно уже сами поумирали. Но праздника люди заслужили, а принесённые нами туши варкхов были очень кстати.
В итоге, с моего и матушкиного согласия, праздновали почти до вечера. Конечно, неплохо бы и поработать побольше, но я решил что людям будет не лишним отдохнуть.
Когда стали расходиться, солнце ещё было высоко. Я решил отправиться дальше тренироваться.
— Вижу, у вас здесь всё и правда налаживается, — услышал я до боли знакомый и очень неприятный голос.
Барон Кроули, увидев, что я ухожу куда-то в лес, поравнялся со мной и пошел рядом.
— Да, так и есть, у нас всё под контролем, а дальше будет только лучше, — подтвердил я, — рекомендую всерьёз задуматься о том, как вы дальше планируете с нами взаимодействовать и как будете приносить пользу нашей деревне, — жирно намекнул я, — Мы гостей любим, но сейчас такое время, что работать нужно всем. Взяться и дружно делать дело. Думаю, вы согласны со мной, господин барон?
— Так и есть, так и есть, — покивал он, — А вам, юный граф, следовало бы подумать о докладе королю, — на лице барона появилась мерзенькая улыбка, — Знаете ли, земли здесь и правда хорошие, и нельзя такую информацию утаивать. — барон мгновенно уловил, как окаменело моё лицо и тут же продолжил, явно неверно расценив мою реакцию. — Как вы сказали, земли здесь защищенные, и всё прямо-таки служит вам на пользу. Даже скелеты подчиняются и готовы действовать по вашей указке. Значит, всё под контролем. И срочно нужно доложить совету что эти места пригодны для расселения.
— Я действительно так сказал, — произнёс я, замедлив шаг, — но это я говорил своим подданным. Людей нужно успокоить. Однако, неужели у вас у самого не хватает ума, чтобы оценить ситуацию и всю её серьёзность? — я не без иронии посмотрел на аристократа. — Барон Кроули, вы меня удивляете. Вы ведь смотрите на меня, как на неопытного юнца, не знающего жизни, а сами ведёте себя, будто выживший из ума старый глупец. У вас ведь сын, мой ровесник, а вы такие вещи говорите. Неужели вы сами не видите угрозы в скелетах или в тех же глоурах?
Кроули напрягся, мои слова ему явно не понравились. Однако он не забывал о личной безопасности — сначала огляделся по сторонам и убедившись, что никого рядом нет и мы только вдвоем, позволил себе проявить гнев. Его лицо принялось наливаться краской. Он явно себя распалял.
— Послушай сюда, мальчишка, — вдруг грозно прошипел он, — ты вообще ничего не понимаешь о высокой политике. Тебя сожрут, как маленькую птичку. Вокруг такие акулы плавают, ты даже не представляешь, что с тобой и твоей семьей могут сделать. Твоё имя ничего не значит, и как только графы покрупнее почувствуют слабину, тебя сожрут и не вспомнят потом.
— Не думаю, что у кого-то это получится, — невозмутимо произнёс я, по-прежнему шагая к лесу.
— Вот увидишь… — посулил барон. — Тут такое будет, когда сюда явятся люди короля. А я им обо всем доложу, я верно служу короне.
— Повторюсь, барон, людям короля здесь пока делать нечего, — мягко, будто неразумному ребёнку произнёс я. — Эти земли, господин барон, по-прежнему опасны. И я не понимаю, какой частью тела вы думаете, раз решили, будто это не так.
— Ваши люди вполне целы и радостны, вон, уже праздники закатывают, — парировал барон. — Люди в нужде и под угрозой так себя не ведут.
— Людям надо отдыхать, и благодаря моему отцу и мне, они могут это себе позволить. Вы видите пример блестящего управления. И это большая заслуга моего отца, а также моя заслуга. И ради этого моя семья много трудилась. Вы видите красивую картину, что наши люди довольны, счастливы, работают и готовы дальше продолжать работать, несмотря ни на что. А еще они все здоровы и целы. Раненых и убитых у нас нет. Но ведь это не просто так. Это результат больших трудов. А ещё вы забываете посмотреть на результат своих собственных трудов. Ваши люди не так многочисленны. Я слышал их разговоры. Они все устали и измотаны. Больше половины из них тяжело ранены. И не следует забывать о том, что их лечит моя матушка, — я сделал ударение на слове моя, — а у вас лекаря нет.