Дальше последовала неловкая пауза. Воины принесли переглядываться.
— Что говорит, госпожа? Мы не слышим её. Госпожа, о чем ты говоришь?
Обо мне они, естественно, забыли. Ну, а я не забыл кое о чем.
Когда-то давно, когда у меня было побольше власти, я оставил Эльвинель возможность представать перед живыми существами, но предусмотрительно лишил её голоса. Никто, кроме меня, с ней говорить не может. Разве что мои верные подданные, которым я всецело доверяю. Вот Эльвинель этого не знала, потому что раньше я ни с кем не разрешал ей разговаривать.
И именно сейчас я понял ещё кое-что. Кажется, ко мне частично стала возвращаться память. Не полностью, какими-то маленькими фрагментами. Видимо, мои сокровища на меня так повлияли. Они подстегнули мой разум, чтобы быстрее прийти в себя и вновь овладеть всеми моими ценностями.
Сейчас я терпеливо ждал и наслаждался моментом.
— Мы не слышим тебя, о великая Эльвинель. Но хотим знать, как получилось, что ты здесь. Неужели ты смогла выбраться из лап дракона и явиться пред нами? И что это за существо с тобой? Он не похож на эльфа, но не похож и ни на одного представителя других рас.
Я прочистил горло.
— Так вышло, что голос вашей принцессы никто не слышит кроме меня, — объяснил я, краем глаз заметив, как Эльвинель побледнела. — Я могу быть её голосом, могу передавать вам её слова. Именно поэтому я здесь, — взгляды драгоценных глаз вновь скрестились на мне. — Принцесса так и сказала, что я буду голосом эльфийских правителей, вернее, последнего правителя, оставшегося в живых.
Я сделал паузу, наслаждаясь полученным эффектом. Эльфийские воины застыли, их лица выражали ужас. Принцесса скрестила руки на груди и топнула ножкой. Все в этой тюрьме сейчас были в растерянности и в легком ужасе. Ну, все кроме меня. Я наслаждался моментом. Эта эльфийская зараза хотела меня обвести вокруг пальца. Но только я сам её обвел задолго до этого.
— Есть ещё более страшные новости, — продолжал вещать я. — Прошло уже больше семи тысяч лет с тех пор, как дракон Ардалгор, вас поместил сюда, — по рядам воинов пронеслась новая волна беспокойных вздохов. — И как мне стало известно, все ваши правители пали, как и ваш народ. Больше не осталось никого и ничего.
— Неужто Ардалгор победил? — спросил один из воинов.
— Он с вами и не сражался. Он охранял ваш мир. Да, он был своенравен, самовлюблен, охоч до злата, но он никогда не желал вреда этому миру. Однако конец миру всё-таки пришел. Ардалгор был побежден, а потом канули в лету и представители древних народов, — продолжил я сгущать краски. — Единственный, кто остался — это дух вашей принцессы, которая сохранила рассудок и может хоть как-то изъявлять последнюю волю вашего народа. Вы последние представители народа эльфов на этой земле, — подвел я итог.
Монолог вышел долгий, но меня слушали не перебивая.
— Но кто ты такой? И почему принцесса может говорить только с тобой?
— Так уж вышло, что я смог спасти принцессу, и она передала мне способность понимать и слышать её. Что касается моей личности, я человек.
— Человек? — воины снова запереглядывались.
— Мой род пришел не из этого мира. На нас обрушилась страшная угроза — демоны.
— Демоны? — снова запереглядывались они. — Но мы давно их победили и прогнали из нашего мира, — произнес один из воинов.
— В том-то всё и дело. Их прогнали не только вы, но и дракон Ардалгор. Он доблестно стоял на страже этого мира, а когда он пал, ваш мир стал уязвим, — я конечно сгущал краски и сочинял на ходу, но, кажется, эльфов проняло. Почему-то у них не было никаких сомнений в том, что они уже столько лет провели в спячке.
— Ты сказал, что на ваш мир напала угроза, — произнес один из эльфов. — Ты пришел из далеких земель? Или что ты имеешь в виду под другим миром?
— Я пришел с далекой планеты, с далекой Земли, через межпространственные порталы, — пояснил я. — Я юный граф рода Трувор, наследник рода, между прочим. Такие, как я, на эту землю пришли совсем немного. Но мы хотим жить в этом мире и сражаться с его угрозами. Нас прогнали из нашего родного мира и, вероятнее всего, наши враги скоро придут и в этот мир. Но кроме демонов в этих землях есть ещё угрозы — зеленокожие глоуры угрожают нам, их слишком много в этих краях, и они истребляют всё живое, что неспособны понять или принять. А ещё древние некроманты вновь хотят топтать эту землю и превращать всё живое в мёртвую нежить. Но мы готовы сражаться и стоять насмерть. Однако нам понадобится вся помощь. Принцесса Эльвинель рассказала, что вы находитесь здесь, сказала, что если я буду её голосом, вы поможете мне.
Командир эльфов перевел взгляд на принцессу.
— Но как мы можем тебе верить? Мы же не можем с ней поговорить. Вдруг ты нас обманываешь? — спросил он.
Я перевел взгляд на Эльвинель и самым нахальным образом посмотрел на неё.
— Подтвердите мои слова, принцесса, — Эльвинель помрачнела, но, сложив руки на груди, кивнула. — Всё, что я говорю, чистая правда, — произнес я. Эльвинель снова кивнула. Видимо, прикинула и так и этак, что других вариантов у неё пока что нет. Значит, придется работать со мной дальше.
Выступил ещё один эльфийский воин. Он явно не был командиром, но мне почему-то показалось, что он самый старый из них. Он поглядел на Эльвинель долгим взглядом, затем перевел взгляд на меня.
— Твой разум слаб, значительно слабее, чем был когда-то. Но я вижу тебя насквозь, я вижу кто ты такой! Вижу твои мысли и потаённые желания. Меня зовут Эрин Вуд, я хранитель эльфийских тайн, — представился он. — Я заглянул в твой разум и знаю, кто ты, — сказав это, он так хитро на меня посмотрел, что у меня мурашки по коже побежали. — Я знаю, кто ты и какие у тебя помыслы. Я вижу, что ты нам не враг. И вижу, что принцесса Эльвинель действительно связана с тобой. Вижу, какие опасности угрожают твоему народу. И какая обстановка снаружи. Я вижу, что у тебя нет причин доверять нам. Но и у нас нет других шансов выбраться из этой тюрьмы. И начать делать хоть что-то для, — он посмотрел на Эльвинель, — для памяти нашего народа. Я вижу, какие условия нужно соблюсти, чтобы мы вновь обрели свободу и смогли служить нашей принцессе, — произнес он.
Эльвинель при этих словах уставилась на старика с надеждой, а он продолжил.
— Я бы хотел изучить разум принцессы Эльвинель и проверить каждое твоё слово, но не могу этого сделать, — на этом моменте Эльвинель поняла, что шансов у неё нет, а эльф продолжил. — Во-первых, я не имею права касаться разума царственной особы. А во-вторых, все равно не смог бы прочитать ничего, потому как разумы высших правителей для нас непостижимы. Поэтому я принимаю твои слова и готов дать тебе клятву верности, при условии, что ты не будешь вредить нам, нашей памяти и нашей принцессе, — закончил он свою речь.
Я даже удивился, неужели это было так просто. Либо у этого старого эльфа было время подумать, и он правильно расставил приоритеты? И ведь выбор у них небольшой: остаться здесь ещё на пару тысяч лет или начать уже сотрудничать.
Не знаю, что он увидел в моем разуме, но чувствую, что куда больше, чем мне бы хотелось. Об этом явно свидетельствовали его оговорки, которые, по ходу, никто не воспринял всерьез. Похоже, этот эльф прекрасно понял всё! Но вопреки всему готов сотрудничать со мной. Это любопытно. Кажется, меня скоро ждут ещё одни переговоры о сотрудничестве.
И ещё перед тем, как эта вся клятва произошла, он спрашивает. И правильно ли я понимаю, что ты благородных кровей? — спросил он.
— Да, я граф, наследник графа.
— Тогда всё складывается наилучшим образом. И нет никаких причин не заключить с тобой сделку.
Я лишь пожал плечами.
— Клянусь, что не буду причинять вреда вам, вашей принцессе, вашему народу, также памяти о вашем народе, если вы принесете мне клятву верности и будете действовать в моих интересах. А также я высвобожу вас из вашей тюрьмы.
Он приклонил колено и дал клятву верности. После этого его примеру последовали и другие воины, видимо, доверившись мнению и решению эксперта.
Когда клятва была дана, я наконец выдохнул. Кажется, у меня появляются неплохие перспективы. Мне хотелось смеяться от радости. Осталось только решить один маленький вопрос. Как мне теперь разрушить эту магическую ловушку и выпустить воинов, чтобы они, наконец, могли мне помогать.
Глава 23Интриганы
Тристан был очень нетипичным личем, с интересной историей.
При жизни он был очень страстным и деятельным. Он пришел к некромантии не по тем мотивам, по которым обычно маги приходят к нежизни после смерти. Он тяготел к знаниям. И некромантия оказалась для него меньшим злом, которое позволило бы ему продолжать его научные изыскания и проекты.
В отведенное время, проведя все необходимые ритуалы, Тристан застыл на последнем пороге. Ведь для того, чтобы стать полноценным личем, нужно было принести себя в жертву, чего он делать не стал. Однако начал исследовать явления смерти и всё, что было связано с некромантией. Поэтому, спустя десятки лет, когда пришло время умирать, он был готов к жизни после смерти, как никто иной.
Несмотря на то, что с виду этот лич был таким же скелетом, как и все остальные, пускай и с тремя головами, он был гораздо более человечен, чем все остальные личи, которых он когда-либо знал или видел. У него осталось слишком много качеств от людей. Если бы не внешняя оболочка, то в принципе он был бы мало отличим от человека.
Кроме умения мечтать, доподлинной памяти об эмоциях, и понимании, чем эти самые эмоции обычно бывают вызваны и откуда происходят, у него были свои мечты и цели. Это не были мечты о властвовании миром или создании армии мертвых или некрополиса. Нет. Тристан просто хотел, будучи немертвым и бессмертным, обрести большее подобие жизни. Например, как это делали эльфы. Возможно, именно поэтому в тайне он ненавидел Эльвинель. Потому что по каким-то непонятным причинам она смогла воплотить его мечту в жизнь, несмотря на то, что была мертва и походила скорее на призрака, она сохраняла чувства и страсти. Была более живой и совсем не напоминала нежить. Тристан в силу исследовательского интереса многое бы отдал, чтобы пожить так же, как и она.