У меня по спине пробежал холодок дурного предчувствия. Лучше бы то были глоуры.
Мы со Штолленом переглянулись. Затем, не сговариваясь, бросились к выходу из деревни.
К нам действительно спешил всадник, низко прижавшись к спине коня. Завидев нас, он без страха пришпорил животное, лишь ускоряя бег.
— Ишь, бесстрашный какой, — пробормотал я.
— Да уж, а если бы мы здесь проигрывали, или еще не напали бы на северян?
Я обернулся.
— Тут и так все понятно. — пояснил я. — Вся деревня пылает.
— Гвардеец, наконец, приблизившись к нам, закричал:
— Господин Трувор! Старшина Штоллен!
Гвардеец резко осадил коня и едва ли не кубарем скатился через его голову. Поднявшись на ноги, он выпалил:
— Беда!
— Что за беда? — спросил я.
— Быстрее отвечай, и по делу! — рыкнул Штоллен.
— Мы стояли на посту. Следили за окрестностями, как вы нам приказали.
— Ближе к делу, — прикрикнул я.
— Глоуры на нас пошли. Большая группа. Семь десятков.
Я стиснул зубы. Вот, кажется, и серьёзные проблемы намечаются.
Глава 3Самое разумное решение
Гвардеец ещё что-то рассказывал, но в этом уже не было никакого смысла.
— Времени разбираться нет, — произнес Штоллен.
— Созывайте людей, надо срочно отправляться обратно, — сдерживая гнев произнёс я.
Штоллен покивал:
— Да, господин Трувор, — ответил он и тут же помчался по деревне, отзывая наших людей. Над деревенькой северян то и дело разносились его крики:
— Давайте назад! Надо срочно возвращаться! Срочно! Общий сбор! Гвардия господина Трувора! Срочный сбор! Возвращаемся в нашу деревню!
Я же, закусив губу, направился к тому месту, где оставил своего коня. К слову, надо бы озаботиться головой беса и обезглавленным телом. И по-хорошему, его бы спалить.
Я вскочил в седло и на миг замер.
Та самая девушка, дочь Тарлина, по-прежнему сидела у тел сгоревших матери и отца. Однако стоило мне сесть в седло, как она тут же обернулась и устремила на меня свои стальные глаза. Поднялась, поправила подол своего красного платья и вдруг направилась ко мне.
— Господин Трувор, — произнесла она спокойным голосом, так будто мы были на светском рауте, а не посреди пепелища ее деревни.
— Да, госпожа Сивоя, — ответил я.
— Меня интересует, где Терин, тот воин, который сегодня был с вами?
Я поморщился. Только слезливой сцены мне не хватало, хотя девушка вон стойкая. Над телами родителей и слезинки не проронила.
— Должен донести до вас скорбную весть. Этот воин мертв, — произнес я.
— Мертв? Вы уверены? — спросила она, удивлённо вздёрнув брови.
— Да, на все сто процентов, — ответил я, а перед глазами пронесся жутковатый вид его изуродованного тела.
— Прекрасно, — после непродолжительной паузы произнесла она. — Тогда у меня к вам вопросов больше нет.
И ни одной эмоции не было на её лице. Даже не ясно, рада она, или огорчена полученными известиями.
Девушка оглядела пространство вокруг, будто только что поняла, где находится. Поглядела на избу, где до этого жил барон Тарлин.
— Кажется, ваша помощь пришлась кстати, — посмотрела она на меня. — Я вам благодарна, но больше не смею вас задерживать. Дальше мы с моими соотечественниками сами разберемся.
Да уж, странная, конечно, девушка, но что поделать, это ее право и ее народ. У меня хватает проблем — о своих людях подумать надо в первую очередь, — подумал я.
Развернув коня, направился на выход из деревни. Там уже собралась добрая половина наших гвардейцев и охотников. Штоллен продолжал всех строить пинками и хлесткими словами, призывая гвардейцев к порядку и готовности. Конечно, плохо их гонять ночью, тем более что отдыха в последнее время мы видели мало.
Бранными словами и затрещинами Штоллен выстроил наших гвардейцев у забора деревни. Стоит заметить, среди наших действительно не было убитых. Были легко раненые, но несерьезно. Люди могли ходить на своих ногах, и даже речи о необходимости серьезного вмешательстве не шло. Так, ушибы, царапины, порезы, не больше. Действительно, нас будто удача хранит.
— Сначала идем на место первой стоянки, — сказал я. — Забираем наши вещи и движемся в сторону лагеря.
— Так точно, господин Трувор, — ответил Штоллен.
— Идём предельно тихо и осторожно. Ночь не самое лучшее время, чтобы шуметь, — добавил я. — В этих лесах очень много хищников и других существ, с которыми нам лучше не встречаться.
Гвардейцы, что постарше, заохали.
— Ну, господин, бежать же надо! — просяще обратился один из них ко мне. — А как же там наши? Я слышал, что глоуры напали.
— До этого момента, видимо не все знали о случившемся, зато теперь.
— Так поспешить же надо!
— Как это напали⁈ На кого?
— А кто такие глоуры?
— На нашу деревню напали?
— Там моя жена…
— А у меня дочери!
— Порядок строю, — рявкнул Штоллен.
А я пояснил:
— Худшее что мы сейчас можем допустить, это паника и спешка. Пока до нас добирался наш гонец, пока мы доберемся до своих земель, мы ничего исправить уже не успеем. Что бы там ни произошло, это уже случилось. Нам останется лишь исправлять последствия, — хмуро произнес я. — Мы оставили достаточно людей для защиты. Уверен, наши воины приняли все меры.
А ведь у меня самого там отец при смерти и мать. Я понимаю всех гвардейцев, но хладнокровие сейчас превыше всего.
— А теперь выдвигаемся, но без паники, — объявил Штоллен.
Я еще раз поглядел себе за спину, будто опасаясь, что на нас нападут остатки северян. Но встретил лишь взгляд льдистых глаз дочки барона.
Вокруг девушки собрались люди, которые тоже провожали нас мрачными взглядами. Но осуждения или ненависти в них не было. Только разбитость.
Они ведь только-только нашли место под солнцем. И вроде бы все налаживалось. Но их тупой барон решил ввязаться в распрю на ровном месте. Барона мне не жалко. А вот люди ни за что пострадали.
Всё же сильны во мне чувства настоящего Дерека Трувора и его человеколюбие.
Мы довольно быстро добрались до линии деревьев, где стояли наши повозки и кони.
К слову, бойцы, что охраняли меня пока я был в отключке, проявили смекалку. За мной следом бросился только один из них. Второй же остался охранять телеги с вещами и коней. Он то и дело вглядывался в темноту, высматривая нас, а стоило ему разглядеть наших гвардейцев, как тот тут же замахал руками.
— До вас добрался гонец? — принялся расспрашивать он, ближайших бойцов.
— Да, был, — ответили ему.
— А что случилось то? Я его к вам направил, но мне он ничего не сказал.
— Ничего хорошего, — отрезал Штоллен. — Собираемся домой. И живее давайте.
На сборы ушло совсем немного времени. Однако была одна проблема, которую следовало бы решить сейчас. А именно тело Терина со развороченной грудью и тело беса.
— Что с ними будем делать? — спросил один из гвардейцев.
— Сжечь надо, — произнес Штоллен. —
Я был с ним согласен, но время на это тратить очень не хотелось.
— Срубите веток, — попросил я. — Да побольше. И поищите валежник. Я сожгу оба тела магическим огнем, — произнес я.
На то чтобы сложить костёр потратилось едва ли двадцать минут.
Гвардейцы, которых в руках держала лишь дисциплина, сработали очень быстро.
Тела Терина и беса положили на ворох веток, который доходил до пояса. Разделить их никто и не подумал. Я слышал перешёптывание людей, у них и сомнений не было, что именно северянин вызвал этого уродца.
А потом я запалил костер. От магического пламени он схватился очень быстро. Казалось, тела, которые мы положили на костер, начали таять от опаляющего жара. Пришлось даже отступить на пару метров от пламени, так сильно оно горело.
С запозданием пришла мысль: костер и дым прекрасно видно издалека. Как бы сюда не пришли гости полюбопытствовать, что тут происходит. Но думать об этом было уже поздно. Надо было действовать дальше.
Несмотря на то, что двигались быстро, казалось, время нарочно течет еле-еле, будто назло.
— Отправились в поход, называется, северянам навалять, а у самих дома чёрти что твориться, — услышал я сбоку голос одного из гвардейцев.
— И не говори. Еще неизвестно теперь, что мы дома обнаружим, — покачал головой второй.
— С каких-то пор мы стали эти земли домом считать, — произнес третий. — Мы здесь только-только появились, а сплошные проблемы.
— Вон еще господин Трувор теперь лежит с головой проломленной. Неизвестно, еще очнется ли, — поддержал разговор третий
— Отставить разговорчики, — гулко произнес Штоллен, приблизившись к спорщикам верхом на коне.
— Эти земли теперь наш дом, какие бы они ни были. А что же касается того, что нас ждет дома, не надо себя раньше времени настраивать на плохое. Вот приедем, там и увидим, что произошло, и уже будем решать. Нечего раньше времени хоронить своих. Не из такого выбирались.
Убедившись, что слова достигли ушей подчиненных, Штоллен развернул коня и направился в другой конец нашей процессии, туда, где еще двое охотников развели спор на повышенных тонах.
Я шел впереди, продемонстрировав гвардейцам свои познания в магии света. Создал три фонарика, которые освещали путь, при этом были закрыты пеленой тени, чтобы не давать случайным наблюдателям информацию о нашем отряде.
В лесу то и дело раздавался шум листьев и треск веток. Ночные зверьки шуршали листвой тут и там. Ночные птицы ухали, но присутствия никого опасного не ощущал — ни варкхов, ни глоуров. Даже взглядов построенных на себе не ловил. Будто самый обычный лес ничем не примечательный.
Очень быстро добрались до опушки и последующей переправы через реку. Штоллен минут пять всматривался в темноту, прежде чем дать добро форсировать её.
Я его понимал, нужно быть на все сто уверенным, что угрозы нет.
Я тоже подключился к разведке.
Создал посредством иллюзии маленькую птичку и заставил её облететь территорию, наблюдая за окрестностями её глазами.