Кстати, в этом документе также отсутствовал пункт о персональной ответственности за неудачу испытаний. Руководителем испытаний назначался И.В. Курчатов, а Ю.Б. Харитону вменялась «ответственность за качество всех работ по подготовке, сборке и подрыву атомной бомбы».
В своей книге «Атомный аврал» Михаил Грабовский по поводу этого факта делает скоропалительный и несправедливый вывод:
«Посылать на смерть миллионы неизвестных людей – это не страшно. А отвечать самим – страшно. На поверку оба «великих» вождя оказались перестраховщиками и трусами» [52. С. 51].
Да не были они трусами! Просто главных творцов Атомного проекта губить не хотелось…
Вот текст этого исторического документа:
«Проект постановления СМ СССР
«О проведении испытания атомной бомбы»
г. Москва, Кремль
18 августа 1949 г.
Сов. Секретно
(Особой важности)
Совет Министров Союза ССР ПОСТАНОВЛЯЕТ:
Принять к сведению сообщение начальника Первого главного управления при Совете Министров СССР т. Ванникова, научного руководителя работ акад. Курчатова и главного конструктора Конструкторского бюро № 11, чл. – кор. АН СССР Харитона о том, что первый экземпляр атомной бомбы с зарядом из плутония изготовлен в соответствии с научно-техническими требованиями научного руководителя работ и главного конструктора КБ-11.
Принять предложение акад. Курчатова и чл. – кор. АН СССР Харитона о проведении испытания первого экземпляра атомной бомбы со следующей характеристикой:
а) Заряд из плутония: вес заряда (…) диаметр наружный (…) диаметр внутренний (…)
б) расчетный коэффициент полезного действия заряда = (…), что эквивалентно взрыву ~10 000 т тротила;
в) расчетная вероятность взрыва с пониженным коэффициентом полезного действия = (…)
2. Испытание бомбы произвести (…) 1949 г. на полигоне № 2 (в 170 км западнее г. Семипалатинска), построенном и оборудованном в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 19 июня 1947 г. № 2142—564 сс/оп.
Для обеспечения возможности проведения необходимых исследований и измерений испытание атомной бомбы произвести в стационарном положении – путем взрыва её на металлической башне, на высоте 33 м над землей (без баллистического корпуса и приборов, требующихся при применении атомной бомбы с самолета).
Установить, что задачей испытания является получение атомного взрыва путем возбуждения в заряде из плутония быстрой цепной ядерной реакции. Атомный взрыв должен быть зафиксирован с помощью наблюдений и специальных приборов и аппаратов.
При взрыве атомной бомбы должны быть произведены исследования и измерения, необходимые для:
а) расчета коэффициента полезного действия атомного заряда;
б) оценки мощности ударной волны взрыва атомной бомбы и её разрушающего действия на военные, промышленные, гражданские сооружения и военную технику;
в) оценки характера, интенсивности и поражающего действия радиоактивных излучений (образующихся при атомном взрыве) на животных, военные, промышленные и гражданские сооружения, военную технику, снаряжение, материалы и продовольствие.
4. Назначить научным руководителем испытания акад. Курчатова, заместителем научного руководителя испытания (по конструкторским и научным вопросам испытания) чл. – кор. АН СССР Харитона, заместителем научного руководителя испытания (по организационным и административно-техническим вопросам испытания) начальника КБ-11 т. Зернова, заместителем научного руководителя испытания (по вопросам охраны и режима в период подготовки и проведения испытания) генерал-лейтенанта Мешика…
6. Возложить ответственность за качество всех работ по подготовке, сборке и подрыву атомной бомбы на главного конструктора КБ-11 чл. – кор. АН СССР Харитона.
7. Возложить обобщение научно-технических данных о результатах испытания атомной бомбы и представление Правительству предложений об оценке результатов испытания атомной бомбы на научного руководителя работ акад. Курчатова и главного конструктора КБ-11 чл. – кор. АН СССР Харитона.
Поручить Специальному комитету:
а) рассмотреть и утвердить порядок и план проведения испытания,
б) определить день испытания,
в) после проведения испытания доложить Правительству о результатах испытания.
Председатель Совета Министров Союза ССР И. Сталин» (без подписи)» [2].
Для испытаний новой бомбы в 170 километрах от Семипалатинска построили «объект 905» – почти правильный круг радиусом 10 километров в степи, разделенный на 14 секторов разного назначения: автомобили, танки, «аэродромы» с настоящими самолетами, военные укрепления, одно- и многоэтажные дома, линии электропередачи, автомобильная и железная дорога с мостами; сараи с животными, именуемыми «биоточками», бункеры с регистрирующей аппаратурой. Над полигоном зависли аэростаты с датчиками излучения.
День на исходе августа 1949 года многократно описан в подробностях, и мы не будем здесь повторяться, поскольку нашего героя здесь не было – звать его на полигон не сочли нужным – там хватало ученых и генералов!
Ефим Павлович, разумеется, ориентировочно знал про день испытаний, и накануне, как и все участники Атомного проекта, сильно волновался. Сидя вечером на берегу Иртяша возле своего коттеджа, он сперва думал об «изделии», вспоминал все этапы, которыми они шли к нему, припоминал реакцию «Бороды», Харитона, Бочвара, оценивая задним числом, насколько они были уверены в успехе, не мелькала ли в глазах тень сомнения? Да, нет, вроде все было как надо, иначе не увезли бы заряд. Да и в КБ 11 (он это знал от Курчатова) «все сошлось» с запалом и равномерным обжатием. Да, но все-таки… Разве возможно все учесть до конца в такой области, как атомная!
Он уже знал про «планов громадьё» Игоря Васильевича насчет развития атомной энергетики. Но они останутся на бумаге, если РДС-1 не взорвется… Неизвестно еще, что будет со всеми нами: как отреагирует в случае неудачи Сталин, а следом – Берия. Он, Славский, конечно, не «крайний» в этой истории, но как знать, если пойдет большая «рубка», как в тридцать седьмом…
Мысли его перекинулись на семью: перевезти их сюда до сих пор было невозможно. Если испытание пройдет удачно, комбинат войдет в стабильный, предсказуемый ритм работы. Но старшая дочка учится в московской школе, значит, в лучшем случае он может вызвать их сюда на следующее лето… Жена все терпит. У него нет таких «тонкостей» в отношении жены, как у «Бороды», но они любят друг друга крепко и верно – и спокойны в этом смысле друг за друга. Вот только дочки растут практически без отца… Знают только, что папа у них «секретный» и болтать об этом никому не следует… Мать в Макеевке, племянники не знают и об этом…
29 августа 1949 года в 6.30 утра инженер-майор Сергей Львович Давыдов – потомственный дворянин – один из разработчиков «программного автомата» – сложного и внешне изящного комплекса управления взрывом – со множеством циферблатов и разноцветных лампочек, вмонтированных в полированный постамент орехового дерева, расположился в мягком кресле, обтянутом красным бархатом. «Имперский стиль» вполне подходил к торжественности момента. Рядом с Давыдовым сидел заместитель Юлия Харитона по КБ-11 Кирилл Щёлкин, который постоянно пил валерьяновые капли.
В 6.50 по команде Курчатова Давыдов откинул защитную заслонку и нажал «главную кнопку», запустив обратный отсчет до взрыва. Более двухсот электромагнитных реле по цепочке переключали около четырех тысяч контактов.
Ровно в 7.00 казахскую степь озарил ярчайший, ни с чем не сравнимый свет. Окрестность содрогнулась от пронесшегося урагана, который на полигоне превратил в руины дома, смял и исковеркал военное «железо», превратил «биоточки» в радиоактивный шлак. Впрочем, удивительно, но отдельные подопытные животные, как выяснилось позже, умудрились выжить! В столбах пыли, поднявшихся до небес, разогнав низкие облака над полигоном клубился, меняя цвет, зловещий ядерный гриб.
Сергей Львович Давыдов.
[Из открытых источников]
Вот как вспоминал этот исторический момент научный сотрудник отдела К.И. Щёлкина в КБ-11, впоследствии трижды лауреат Сталинской премии и кавалер нескольких орденов, почетный гражданин г. Снежинска Виктор Жучихин:
«Все отошли от стен и, встав в середине комнаты, замерли в ожидании. Громко звучал голос А.Я. Мальского: «Осталось 10 секунд… 5 секунд… 4… 3… 2… 1… 0!» Мгновение было тихо, а потом под ногами земля вздрогнула – и всё стихло… Мы молчали, пауза тянулась бесконечно долго… Сколько? Не знаю, никто не смотрел на часы, но отчётливо помню, как они медленно отбивали секунды… И вдруг – оглушительный удар, громовой грохот. И вновь тишина. Все стояли онемевшие… Кто-то первым бросился к двери, и все тут же ринулись за ним. Мы увидели страшную картину… На том месте, где была башня, поднимался в облака огромный пылегазовый столб. Ослепительные лучи солнца падали на землю через огромных размеров отверстие – взрыв отбросил плотный слой облаков далеко в стороны. Чудовищная сила продолжала разгонять дождевые тучи, а газовый столб над местом взрыва ушёл в небо» [54. С. 365–366].
Кирилл Иванович Щёлкин.
[Портал «История Росатома»]
Ядерный гриб наземного взрыва РДС-1 29 августа 1949 г.
[Из открытых источников]
Для собравшихся в тот день в бункере за десять километров от эпицентра это чудовищное «растение» было подобно победному салюту и лучше охапки благоухающих цветов. Свершилось – все было не зря!
В совсекретном «Докладе Л.П. Берии и И.В. Курчатова И.В. Сталину о предварительных данных, полученных при испытании атомной бомбы» от 30 августа 1949 года в части «Выводы» говорилось:
«Полученные в течение 36 часов, истекших после взрыва, научно-технические данные результатов испытания показывают, что испытанная 29 августа 1949 г. конструкция атомной бомбы обладает следующей характеристикой:
а) мощность взрыва атомной бомбы эквивалентна одновременному взрыву не менее 10 000 т. тротила;