Как и Махно, Григорьева поначалу объединила с красными борьба с петлюровцами и с белой Добровольческой армией, приступившей в начале девятнадцатого к активным наступательным действиям. Отряды Махно вошли в дивизию Дыбенко на правах отдельной бригады с выборными командирами, черным флагом и лозунгом «Анархия – мать порядка».
В архиве Российского военно-исторического общества содержится несколько упоминаний о 9‐м Заднепровском Украинском советском полке, где служил Ефим Славский.
Павел Дыбенко и Нестор Махно.
[Из открытых источников]
Читаем в «Приказе по группе войск харьковского направления о создании Заднепровской украинской советской дивизии. 19 февраля 1919 г. за подписями «Врид. командующего группой Скачко, Врид. начштаба Картышев»:
«…Из 19‐го и 20‐го полков образовать 3‐ю бригаду под командой т. Махно, в составе которой должны образоваться 7‐й, 8‐й и 9‐й Заднепровские пехотные стрелковые полки» [10].
В приказе также поясняется, что в состав дивизии входят бронепоезд № 8 «Грозный», авиаотряд, броневой дивизион, артиллерия в количестве 15 орудий и 1‐й Екатеринославский кавалерийский дивизион.
Согласно этому документу, донецкий рабочий, большевик Ефим попал служить в Красную армию под команду батьки Махно! Если он сам в воспоминаниях не путает номер полка (а это вряд ли – такие вещи отпечатываются в памяти навсегда), то понятно, почему он не считал нужным обозначить тот свой период боевых действий хоть какой-то конкретикой. Учитывая последующую судьбу анархистов Гуляй-Поля и самого батьки, тема эта была, деликатно говоря, «непопулярной» в советской мемуаристике.
Стоит сказать, что «армия» революционера-анархиста Махно (Нестора Ивановича Михненко) была одной из самых мощных и влиятельных на Украине вооруженных группировок. Про военные способности Махно ходили легенды, его тактика боев с быстрыми нападениями и стремительными маневрами рессорных тачанок с пулеметами изумляли противника, их позже повсеместно переняла Красная армия. Наглядные военные успехи махновцев заставили большевиков искать с ними «тактического» сближения на Украине: воевать на три фронта – с белыми, петлюровцами и «зелеными» – было явно несподручно. Ведь в селах юга Украины повсеместно пели: «За горами, за долами ждет сынов своих давно батько храбрый, батько добрый, батько мудрый наш – Махно».
Концовка этого альянса, скорее всего, была заранее ясна Ленину и Троцкому, но, по-видимому, невдомек на первых порах «батьке». Впрочем, выбор союзника у него также был невелик: белые не подходили «классово», а Петлюра – и классово, и национально: будучи малороссом и ведя за собой крестьянские массы Украины, Махно ненавидел украинский «щирый» национализм и антисемитизм.
Вопреки распространенным о нем позже байкам, беспринципным авантюристом-бандитом он точно не был, верил в победу анархистской революции во всем мире и крестьянско-рабочую безвластную мировую республику. Что «органично» соединялось в нем с разгульной разбойничьей удалью.
Вливанием этой анархистской вольницы в Красную армию и стал свидетелем боец Ефим Славский. И не только свидетелем, но и непосредственным участником!
Славский наверняка не раз видел своего знаменитого комбрига в деле. С черными патлами волос, пронзительными и хитрыми глазами, Махно, кажется, физически заряжал бойцов своей неуемной энергией. При этом дисциплина в боевых условиях и в подготовке к ним у батьки была строжайшая. За пререкания или неопрятный вид он мог и по скуле двинуть. А грабежей, именуемых «реквизициями», и пьянок между боями в его бригаде было не больше, чем у остальных дыбенковцев. Особенно – у атамана Григорьева, чьи архаровцы отличались дикими еврейскими погромами и насилием над местными жителями.
В бригаде ходил, обрастая фантастическим деталями, рассказ, как Дыбенко хотел арестовать Махно, а тот, почуяв это, перестал приезжать в штаб дивизии, перейдя на телеграфное общение с комдивом, называя его не иначе как «проклятый матрос».
У самого Дыбенко тем временем нарастал конфликт с комфронта Антоновым-Овсеенко, пытавшимся бороться с авантюризмом и самовольством революционного матроса. Но все эти конфликты до поры до времени уходили в тень за победными боями.
Махновские командиры.
[Из открытых источников]
В начале марта 1919 года началось наступление 1‐й Заднепровской советской дивизии в Приазовье. Одной из ярких побед стало взятие Мариуполя. В этих боях участвовал и полк, где служил Славский. То, что он видел тогда своими глазами, легко представить, читая яркое описание одного из решающих боев в документе под названием: «Представление к награждению командира 8‐го полка В.В. Куриленко, подписанное командиром 1‐й Заднепровской дивизии П.Е. Дыбенко, за бои по взятию Мариуполя [9] апреля 1919 г.»:
«Начался ожесточенный уличный бой. Повалил сильный снег, вследствие чего связь между частями нарушилась. Уличный бой, начавшийся в 12 часов и сопровождавшийся стрельбой по нашим войскам из окон домов, с крыш и проч., длился до 17 часов. Здесь мы понесли значительные потери: 16 человек убитыми, 184 ранеными. (…) К 17 часам противник был выбит из города и сконцентрировал свои силы в порту. Его преследовали на протяжении 3 верст. Наши части ворвались в порт, где по ним был открыт артиллерийский огонь с французских судов и из белогвардейской полевой артиллерии, расположившейся в порту. (…) Всего же против нас действовало около 40 орудий, преимущественно крупного калибра. Части окружили порт и окопались. К 19 часам артиллерийский огонь прекратился. Ночью противник пытался несколько раз переходить в контрнаступление, но был отбит с большими для него потерями. Поздно ночью были получены сведения, что противник погрузился на транспорты и ушел в море»…
Мариуполь. Торговая улица.
С открытки начала XX в.
Завершается описание этого боя ходатайством о награждениях. Читаем в приказе:
«За сверхдоблестное поведение в боях ходатайствую о награждении 8‐го и 9‐го полков Красными Знаменами. Командиру 9‐го полка тов. Тахтамышеву прошу объявить благодарность в приказе по армии, а командира 8‐го полка тов. Куриленко за целый ряд боев при взятии ст. Пологи, Царево-Константиновки, Верхнего Токмака, Бердянска, Волновахи и Мариуполя, всегда присутствовавшего в наступающих цепях и личным мужеством, и доблестью подававшего пример младшим товарищам, прошу наградить орденом Красного Знамени» [11].
Названный в «представлении» командиром 9‐го полка (где служил Ефим Славский) Владимир Феофанович Тахтамышев был малороссийским греком – ранее командиром одного из махновских отрядов. Поэтому сам полк часто именовали «греческим». В бригаде батьки он, кстати, стал единственным командиром, который не избирался, а был назначен командованием. Примечательно, что в конце 1919 года остаток полка Тахтамышева влился в 14‐ю армию Южфонта, разорвав отношения с махновцами, вступившими к тому времени в конфликт с большевиками.
Но тогда – весной девятнадцатого – комбриг Нестор Махно, за взятие Мариуполя награжденный орденом Красного Знамени за № 4 (позже это награждение «зачистили», приписав задним числом орден с этим номером латышскому стрелку Яну Фабрициусу), был настоящим «красным героем». А Ефим Славский стал бойцом геройского Краснознамённого полка.
О состоянии его полка и вообще войск его дивизии можно судить по «Докладу временного исполняющего обязанности политкома 1‐й Заднепровской дивизии о состоянии политической работы в частях и среди населения 2 апреля 1919 г.»:
«Все повстанческие войска сильно утомлены, просят отдыха. Большинство из войсковых частей состоят из повстанцев, среди которых много беспартийных, а также анархистов и эсеров. В 9‐м полку не хватает вооружения и обмундирования» [15].
До сих пор удивляет, как полураздетые и плохо вооруженные, пестрые в политическом отношении красноармейцы умудрялись бить более подготовленного и опытного в воинском деле противника! Одним из этих пассионариев был наш герой.
Воинская удача – дама капризная. И вскоре она изменила красным. Дыбенко, самовольно занявший Крым и образовавший там Крымскую советскую социалистическую республику (КССР), был в июне выбит с полуострова деникинцами, А еще ранее – в мае 1919‐го – началось наступление Вооруженных сил Юга России (ВСЮР) от Каспия до Азовского моря. Особенно ощутимые удары они нанесли на харьковском и царицынском направлениях. Дела у большевиков на Украине и в Донбассе быстро ухудшались: фронты шатались, население бурлило.
Бригаду Махно к тому времени приказом комфронта изъяли из дивизии Дыбенко и перевели на Южный фронт в состав 2‐й армии, где она стала «Дивизией батьки Махно».
Ефим Славский воевал весной и летом в составе своего 9‐го полка у Волновахи и Мариуполя, оказавшись очевидцем не только славных побед Красной армии, но и ее позора, разброда и шатания. Так, 26 мая командарм 13‐й армии, защищавшей Донбасс, донес в Центр о том, что бегство армии остановить невозможно: «Солдаты митингуют, арестовывают своих командиров, бегут с позиций целыми батальонами». Та же 9‐я дивизия этой армии бросила фронт и под лозунгом «Бей жидов и коммунистов!» разгромила город Бахмут. А по пятам уже шли белые…
Белое наступление развивалось, опираясь отчасти на поменявшиеся настроения крестьянства, обозленного жесткой продразверсткой. «Крестьянские атаманы», влившиеся в Красную армию, не могли не откликаться на эти настроения: их бойцы были в основном те же крестьяне. Союз с большевиками затрещал по швам.
Первой «рванула» бригада атамана Григорьева, поднявшая мятеж с убийствами комиссаров-коммунистов. Захватив несколько городов, григорьевцы устроили там масштабные погромы. Не спас положение и председатель Реввоенсовета Троцкий. Прибыв из Москвы на своем знаменитом бронепоезде, он упразднил все старое фронтовое командование, издал приказ о расстреле красноармейцев-«паникеров», что не укрепило фронт. При этом он окончательно оттолкнул Махно и его бойцов, устроив им травлю вопреки протестам Антонова-Овсеенко и командующего 2‐й Украинской армией Анатолия Скачко.