Император считался в Эфиопии фигурой божественной, и про него в народе ходили самые невероятные слухи. Например, что он, прежде чем принять какое-либо важное решение, советовался с духом «ганен», живущем в озере Звай и общающемся только с императором. Не только в сельской местности считалось, что Хайле Селассие I контролирует силы природы, управляет стихиями. И в городах образованные люди полагали, что удача или неудача в их жизни зависят от того, появится или нет Солнце в тот момент, когда во время сезона больших дождей император возвращается из своих поездок по провинциям.
Автомобили въезжали на холм и останавливались во дворе. Здесь императора ожидала совсем другая толпа. Эту толпу составляли сановники и чиновники. Хайле Селассие I обладал феноменальной зрительной памятью. Именно на неё рассчитывали искатели должностей. Если взгляд императора скользнёт по физиономии, это может отложиться в памяти. А если лезть на глаза монарху неоднократно, то он может и подумать: лицо я не раз видел, а фамилию не знаю. И может спросить фамилию. А это решающий этап для получения должности. Потому что одна внешность это только образ, а одна фамилия – абстрактное понятие. А если в мозгу императора лицо и фамилия соединятся, то возникнет личность, готовый кандидат на занятие должности.
При дворе существовали три группы сановников: аристократы – родовая знать, бюрократы – работники министерств и ведомств и личные назначенцы императора. Последние зачастую набирались именно наугад. Получив от императора доступ к должностям и благам, личные назначенцы были особо преданны Хайле Селассие I, потому что их положение всецело зависело от императорского расположения. Именно они заполняли канцелярию дворца, министерство пера, императорскую политическую полицию.
С 9 до 10 часов император проводил «час назначений» в зале аудиенций. Хотя он назывался так, но осуществлялись не только назначения, но и разжалования. Все назначения не только решались императором, но и осуществлялись им лично. При этом никто из приглашённых не мог быть полностью уверен, повысят его в должности или снимут. Император сам заполнял не только верхушку иерархической пирамиды, но и её средние и нижние этажи. Хайле Селассие I назначал не только губернаторов или министров, а и директоров школ, гостиниц, заводов, начальников почт, постовых полицаев и прочих мелких служащих.
Хайле Селассие I вручает звезду Эфиопии олимпийскому чемпиону Абебе Бикиле в Зелёном салоне императорского дворца. Сентябрь 1960 года
Их приглашали в зал аудиенций на час назначений, и здесь, выстроенные в огромные шеренги, они ожидали прибытия императора. Потом каждый по очереди приближался к трону, выслушивал, кланяясь, на какую должность его назначает император, целовал царскую руку и, пятясь и откланиваясь, удалялся. Даже самое мелкое назначение требовало императорского утверждения, потому что единственным источником власти являлся лично царь царей, а не государство или какой-либо его институт.
Кстати, император всюду возил свою собачку Лулу. Во время различных церемоний она срывалась с коленей императора и ссала сановникам в обувь. Было запрещено выражать возмущение или делать какие-либо движения. Специальный служитель ходил и вытирал собачью мочу с обуви придворных.
Главным критерием всех назначений Хайле Селассие была преданность назначенца ему лично. Поэтому компетентность и эффективность никакой роли не играли. Например, на министра пера Уольдэ-Гийоргиса поступали тысячи доносов, но монаршее ухо оставалось глухо к ним, пока тот сохранял преданность. Но как только министр пера побывал на собрании фракции заговорщиков и не сообщил об этом Хайле Селасие I, он нарушил принцип преданности. Дворцовая разведка донесла об этом. И на следующий день император начал час назначений со своего министра пера, которого он назначил мелким служащим в захудалую южную провинцию. Или рас Ымру, не испросив согласия императора, раздал крестьянам часть своей земли. А следовательно, действуя по собственной инициативе, дерзко нарушил принцип преданности. В результате раса Ымру император на 20 лет отправил за границу. В империи мог быть только один источник благодеяний – Хайле Селассие I. Поэтому он предпочитал плохих министров, чтобы выгодно выделяться на их фоне. А как бы он мог выделиться, если бы его окружали хорошие министры? Народ бы стал уповать на доброту и мудрость ещё кого-то, кроме императора.
По национальным праздникам – в день рождения императора, годовщину коронации и годовщину возвращения в столицу в 1941 году – Хайле Селассие I отправлялся в аддис-абебский район Меркато, где со специально сооружённого помоста разбрасывал народу пригоршни мелких монет из специального мешка. Всегда эти разбрасывания мелочи сопровождались давкой и драками. В результате полиции приходилось разгонять напиравшую толпу, а императору уезжать, так и не раскидав содержимое спецмешка.
Завершив час назначений, император направлялся в золотой зал, где с 10 до 11 часов происходила выдача денежных ссуд. Здесь рядом с Хайле Селассие I находился его казначей и исповедник абба Ханна-Джэммо и хранитель мешка. Желающие получить денег по очереди подходили к императору, поясняли, зачем им необходима искомая сумма. Хайле Селассие I выслушивал, затем задавал дополнительные вопросы. Причём степень мелочности запросов была феноменальна. Министрам приходилось выпрашивать денег на ремонт служебных автомобилей, замену ржавых труб и т. д. Всё император желал утвердить лично.
Получив ответы на дополнительные вопросы, император давал согласие на ссуду. После чего шёпотом называл аббе Ханне сумму. Тот засовывал руку в мешок, доставал деньги, укладывал их в конверт и подавал просителю. Последний, кланяясь и пятясь, удалялся. Потом зачастую оказывалось, что в конверте оказывалась меньшая сумма, чем проситель рассчитывал там найти. Но заявить претензии никто не мог решиться.
С 11 до 12 часов во дворце проходил министерский час, хотя министры и так постоянно находились во дворце. Каждый из них часами прогуливался по коридорам дворца, надеясь встретить императора и отвесить ему поклон. Хайле Селассие I стремился принимать министров по одному: так министры смелее доносили на своих коллег и императору было проще понять работу правительства. Правда, на аудиенции министры говорили не о своём ведомстве, а критиковали других, но, побеседовав со всеми, император получал искомую картину.
С 12 до 13 часов в строении, прилегающем к дворцу, император выступал в роли верховного судьи. Одетый в чёрную тогу до пят, Хайле Селассие I стоя на специальном возвышении, выслушивал дела, как представляли их стороны, и выносил приговоры. Это должно было соответствовать процедуре, установленной 3 тысячи лет назад царём Соломоном. Приговоры императора были окончательными и пересмотру не подлежали.
В час дня ныгусэ нэгэст удалялся в свою резиденцию на обед. Императора сопровождали члены августейшей семьи и приглашённые сановники. Старый дворец мгновенно пустел.
Глава 61Восстание декабристов
Гырмаме-Ныуай родился в 1924 году в округе Моджо в провинции Шоа. Он происходил из знатной и преданной императору семьи, и по окончании школы Хайле Селассие I направил его на учёбу по стипендии в ОГА. Там Гырмаме-Ныуай окончил университет и в 1954 году вернулся в Эфиопию.
По возвращении император назначил Гырмаме-Ныуая губернатором округа в южной провинции Сидамо. Прошло некоторое время, и из Сидамо стала приезжать знать и доносить неслыханные вещи. На полученные, как и положено, взятки новый губернатор стал строить школы! Знать в замешательстве, не знает, что и думать. Конечно же, губернатор получает мзду. Власть порождает деньги – так заведено испокон веков. Но тут происходит что-то ненормальное: взятки переводятся на строительство школ. Император всё это выслушал, но ничего не сказал.
Занятия в эфиопской миссионерской школе для девочек. 1930-е годы
А Гырмаме-Ныуай пошёл дальше. Вскоре в Аддис-Абебу прибыли представители знати с новым доносом. Гырмаме-Ныуай зарвался: стал раздавать залежные земли неимущим крестьянам – покусился на частную собственность. Повёл себя как коммунист.
На сей раз император вызвал его в столицу и в час назначений направил губернатором в Джиджигу, где раздавать землю он уже не мог: там живут одни кочевники. На торжественной церемонии Гырмаме-Ныуай совершил проступок, который должен был насторожить императора: узнав о своём новом назначении, он не стал целовать руку Хайле Селассие I.
Будучи человеком очень способным, хорошим и убедительным оратором, Гырмаме-Ныуай вскоре собрал вокруг себя группу столичной интеллигенции. Эта группа устраивала собрания, на которых обсуждались вопросы о необходимости социальных и экономических реформ в Эфиопии, которые позволят улучшить положение беднейших слоёв населения.
Первым человеком, которого Гырмаме-Ныуай вовлёк в заговор против императора, был его старший брат, командующий императорской гвардией, генерал Менгисту-Ныуай. Затем оба брата склонили на свою сторону начальника императорской полиции, генерала Цыге-Диббу, потом начальника охраны дворца, полковника Уоркынэха-Гэбэйеху, и других людей из ближайшего окружения императора.
В условиях строгой конспирации заговорщики создали Революционный Совет из двадцати четырёх человек. Этот Революционный Совет состоял в основном из офицеров императорской гвардии и дворцовой разведки. Мэконнын-Хабтэ-Уольдэ стал что-то подозревать и донёс императору. Тогда Хайле Селассие I вызвал полковника Уоркынэха-Гэбэйеху и спросил его, правда ли готовится заговор, но тот ответил: ничего подобного. Уоркынэх принадлежал к числу личных фаворитов императора, и Хайле Селассие I безгранично доверял ему. Возможно, в силу психологии. Невозможно всех и всегда подозревать. Нужно кому-то и доверять.
13 декабря 1960 года император Хайле Селассие I отбыл с очередным зарубежным визитом в Бразилию. После отъезда императора Менгисту-Ныуай раздал пистолеты офицерам императорской гвардии и приказал ждать дальнейших распоряжений. Вечером во вторник в императорской резиденции «Менен» собралась на ужин семья Хайле Селассие I и группа высших сановников. Когда они сели за стол, посланец Менгисту-Ныуая прибыл с сообщением, что император во время путешествия занемог, что он при смерти и всем нужно собраться во дворце, чтобы обсудить положение. Когда сановники прибыли во дворец, их взяли под стражу. Одновременно гвардейские офицеры арестовали других сановников в их собственных резиденциях.