ом пополз по неровной поверхности. Выходило медленно и сложно, потому что приходилось тащить с собой ещё и посохи.
— Мы — аранг! Дети изначальных! Мы забыли о своём величии! Вы забыли о нашем величии! Мы вам напомним! Мы быстро напомним, кто настоящий хозяин этого мира! Каждый из нас сильнее и могущественнее нежного! Вы побеждали, потому что прятались за хитро выдуманными устройствами, но мы познали эти секреты! Мы создали оружие, способное сокрушить вас! Вы все — пыль, что лишь ненадолго нанесло на прекрасную Терру! Мы — ветер, что сдует вас с её лица!..
Голос говорил на удивление размеренно, чеканя каждую фразу, каждое слово. Невидимый пока для меня оратор вещал так, будто у него в слушателях были одни заторможенные с детства. А ещё он в красках, долго и со вкусом живописал, что великие аранг будут делать с «вонючими нежными». За это время я успел подползти почти к той самой точке возрождения. И, наконец, увидел, кто там был такой разговорчивый.
Эта тварь была очень высокой — точнее, была бы, если бы не огромный горб на спине, согнувший её к земле. Одетая в стальные доспехи, с монструозным посохом в руке, она возвышалась на площади, а перед ней на коленях, под присмотром тварей-охранников, стояло полсотни защитников точки возрождения. Руки у них были связаны за спиной, а головы низко опущены. А некоторых ещё и шатало, что, впрочем, неудивительно — с пленниками здесь явно не церемонились.
Ворота в руины, откуда я выходил после перерождения, были закрыты. Здание, где располагался изначальный круг, практически было скрыто под землёй. Флот его немного восстановил, но серьёзным укреплением его считать всё-таки не стоило. Да и как туда сейчас попасть, я не представлял. А тем временем горбатый закончил с полным пафоса монологом и выкатил ценное предложение:
— Я дам вам ещё сто двадцать ударов сердца! Только из моей доброты! И только лишь потому, что мы всё равно сдуем вас с лица Терры. Но если вы не согласитесь открыть ворота и сдаться, то эти ваши воины угаснут навсегда! А следом я погашу и вас самих!
Беда была не в том, что погибнет полсотни человек на площади, и ещё сотня внутри здания — это вообще не те цифры, которые местный мир не перенесёт. Наоборот, вполне себе даже вздохнёт с облегчением — ибо центральные скалы перенаселены. Беда была в том, что люди на скале — вот они уже не смогут возрождаться здесь. А твари — смогут… Привяжутся к кругу и начнут бесконечные атаки на скалу. И убивать людей твари будут так, что никто не переродится, и все умрут. И защитники, и учёные, и флотские, и штурмовики, и простые жители Руно. Финита ля трагедиа!..
Какого бы я ни был невысокого мнения о здешнем флоте и армии, но скажем честно — лучше такой, чем вообще никакого. Да, здесь флотские бегут просто от громкого вопля, но всё-таки ведут дирижабли в бой. Да, штурмовики не любят воздух, но всё же сражаются на земле. Что с них взять, если для многих это вообще первый опыт в бою? Однако это структура, это склады, это база для флота — и всё это будет потеряно безвозвратно. А твари уйдут, наполненные энергией под завязку, чтобы вернуться и уничтожить очередную скалу…
Здешнее человечество под словом «война» подразумевает стычки между домами и пыльные воспоминания из истории. Что это такое, и как её вообще вести — они давно забыли. И я всерьёз опасался, что они легко потеряют половину скал, прежде чем опомнятся. Бюрократическая машина неповоротлива — ей нужны годы, чтобы начать меняться. Особенно если никакой внешней угрозы не было давным-давно. Именно это мне и обещали в качестве награды — пять лет спокойствия…
Оставалось только понять, почему для этого надо убить горбатого. Впрочем, возможно, что те, кто такую просьбу выдал, знают немного больше меня. Они ведь знали, что мне надо выйти с кофе на палубу и какое-то время там поторчать. Знали! Значит, убив горбатого, я смогу обеспечить те самые пять лет спокойствия. И у меня в руках было то, чем я могу это сделать — ТВЭЖ. Но как подобраться к нему? Вряд ли я смогу незаметно проникнуть в лагерь тварей и вплотную подойти к их вожаку. И вряд ли он ходит в гордом одиночестве на прогулки, чтобы неспешно понюхать цветочки…
Да, естественно, у меня была сигналка для дирижаблей, которой я мог вызвать стрельбу с неба. Но я не был уверен, что дирижабли ещё остались — это первое. А второе — попытка-то у меня будет всего одна… Как только я кину эту штуковину, меня немедленно обнаружат. И что-то мне подсказывало, что убьют меня куда раньше, чем с неба прилетит нужный снаряд. А ещё было не совсем понятно, почему горбатого надо убить именно огнём…
Тем временем горбатый, стоявший всё это время без движения, наконец, пошевелился. И громовым голосом произнёс:
— Вы упустили свой шанс, нежные! Вы все упустили свой шанс ещё пожить!
— Убей! Убей! Убей! — принялась неистово скандировать толпа на площади.
Горбатый поднял руку, в которой материализовался уже знакомый мне иссиня-чёрный посох, занёс его над одним из пленных, который просто зло на него косился, ещё не понимая, что сейчас произойдёт, а потом вонзил в плечо. Пленник закричал от боли, а по посоху заструились искры пневмы, вливаясь в горбатого…
— Нет! — пленник с расширенными глазами попытался отодвинуться от страшного артефакта. — Нет! Я не хочу!..
Однако ему не давали дёргаться охранники, вцепившись в связанные руки и придавив к земле. Остальные пленники тоже поняли, что дело нечисто, и после обработки посохом они окажутся вовсе не на уютных скалах, а продолжат свой путь по стеблю миров — но и их, к несчастью, надёжно удерживали.
— Нет! — пленник больше не кричал, когда конец окровавленного посоха вырвали из плеча.
Совсем молодой штурмовик — чуть больше двадцати лет, по меркам Земли… Он плакал, глядя, как горбатый заносит руку, как делает ей какой-то замысловатый знак — и с руки срывается каменная сосулька, которая летит вниз, пробив лишённому пневмы пленнику грудь.
— Каждый нежный принесёт пользу вождям аранг! Каждый нежный станет в основании нашего величия! Нового пленника! — горбатый указал на следующую жертву.
Чтобы у защитников круга возрождения сдали нервы, ему понадобилось полностью осушить троих. Скорее всего, всё это гнусное представление на то и было рассчитано. Не так много энергии он, скорее всего, получал с обычных защитников. И даже видно было — специально выбирал тех, кто посильнее в плане пневмы. Флотских всех оттащили подальше — с многих из них и брать-то после боя было нечего. Но даже начала этого страшного представления хватило, чтобы защитники, наплевав на приказы, пошли в самоубийственную атаку…
Ворота распахнулись, и штурмовики повалили наружу, закидывая врагов логосами из посохов. Всё внимание тварей сразу переключилось на них. Горбатый захохотал, выставив вперёд руки, и все снаряды принялись бессильно биться о невидимый щит — талантливый гад, если вдуматься… В моменте отбивает своим щитом логосы общей стоимостью под пять сотен пневмы. На ум лезли глупые и несвоевременные мысли: сколько у него у самого пневмы? И сколько вообще жрёт такой универсальный щит?
А руки сами нащупали камень для корректировки огня… Надо было ждать! Надо ждать!.. Когда пропадёт щит, когда внутрь проникнут логосы — вот тогда и надо было кидать камень, пользуясь всеобщей неразберихой.
Щит горбатого выдержал почти минуту. А потом он исчез, и все логосы защитников устремились в разношёрстную толпу уродливых тварей. Впрочем, они тоже не остались в долгу и ответили людям. Лёд и каменные глыбы, редкие росчерки огненных стрелок — и в результате пыль и пар начали затягивать площадь…
Именно в этот момент я влил в камень пневму — а потом приподнялся, размахнулся и метнул. Бросил не слишком удачно: камень попал в голову твари, стоявшей в пяти метрах от горбатого. Впрочем, тварь на него даже внимания не обратила — её шлем всё отразил. Главное, чтобы хватило пяти метров… Тонкий красный луч, устремившийся в небо, сразу никто не заметил. И только когда сверху, в точку прямо рядом с алой полоской, прилетел ком спрессованного воздуха — только тогда горбатый оглянулся.
Того, что он сделал после этого, я, честно говоря, никак не ожидал… Вместо того, чтобы выставить свой щит над головой или попытаться сместиться в сторону, Горбатый на всех парах рванул прочь. И никого из тварей это ни разу не смутило — они продолжали самозабвенно воевать с защитниками. А мне пришлось вставать и бежать следом по стене, надеясь, что никто сейчас не обратит на меня внимания и не снимет точным выстрелом.
За спиной с рёвом и грохотом обрушивались снаряды с дирижабля, выкашивая как защитников, так и неприятелей. Накрывали они даже здание с точкой возрождения. Но я не сильно переживал за оставшихся на площади — ведь умереть такой смертью хоть и было мучительно больно, зато ещё можно было возродиться. А вот убегающий горбатый меня беспокоил. Эту тварь надо было остановить…
Вождь всех тварей — или кем он там был? — остановился только тогда, когда гарантированно покинул зону артобстрела. Я в этот момент почти догнал его по стене, перепрыгивая через проходы ответвлений. И когда горбатый принялся оборачиваться, то мне пришлось, мысленно чертыхаясь, падать на пузо.
— Ты сказал, что в здании нет камней, подающих сигналы, Уррганг! — возмущённо сказал он куда-то вниз и зажёг маленький светлый шарик.
И лишь при свете я обнаружил, что горбатый сбежал с площади не один. С ним рядом стояла низенькая толстенькая тварь.
— Их и не было, о вождь вождей! Я бы почувствовал! — возмутился тот самый Уррганг.
— Тогда откуда он взялся?! — взревел вождь и осёкся. — Постой-ка… Я знаю, откуда!
Он сощурил и без того глубоко посаженные глаза и принялся вертеть головой из стороны в сторону. А я понял, что если бить, то бить сейчас, потому что с логикой у страхолюдного мерзавца всё было отлично…
— Я не виноват, о вождь вождей? — с надеждой спросил Уррганг.
— Не мешай! — на секунду горбатый отвлёкся от своего занятия. И даже перевёл тяжёлый взгляд на собеседника.