— Питьевую воду туда же! — крикнул я, пытаясь высмотреть нужный причал в стене скалы.
Он оказался чуть в стороне — на самой окраине города. Впрочем, это ему мало помогло… Стоило чуть приблизиться, как стали заметны человекоподобные фигурки, ползущие по склону плато — по верёвочным лестницам, прикреплённым прямо к скале. В городе шёл ни на минуту не утихающий бой — и, к сожалению, шёл он и на нужном нам причале. Там, на самом краю, закрывая собой продолговатый ящик, бились четверо: стражник, двое каких-то воздухоплавателей, судя по одежде, и какой-то невысокий тип в длинном плаще и широкополой шляпе.
Бились-то хорошо, надо сказать… Враги летели вниз сплошным потоком, но долго ли можно с такой скоростью расходовать пневму? И сколько у них её припасено? Да и вообще, неизвестно, сколько они уже бьются: город-то — сплошь поле боя.
Наш дирижабль всё ещё старательно пытались сбить. И занималось этим грязным делом некое монструозного вида орудие, стоявшее на холме чуть поодаль от скалы. Следы его работы были с этого расстояния хорошо видны — в городской застройке повсюду зияли чёрные прогалы, дома вокруг полыхали, и в небо шёл густой чёрный дым. Хорошо ещё, что орудие не отличалось точностью и скорострельностью, и резкий манёвр прямо во время выстрела пока ещё неизменно сбивал прицел. А ещё хорошо, что хотя бы нужный нам причал не находился на траектории огня… Что, впрочем, могло не помешать ещё какому-нибудь орудию начать по нам палить. Их, видимо, на поверхности было много, но все подробности пока не удавалось рассмотреть.
Но самое главное, что я понял — бойня идёт и у подножия плато. Внизу твари, а это были именно они, яростно рубились с чудовищами, которых потревожила их бурная деятельность. И вот в этой войне всех против всех мне предстояло подвести дирижабль к самому причалу, после чего зависнуть, не швартуясь — и тут же свалить… Можно было бы попытаться спасти и жителей города, но вряд ли они после такого в благодарность выдадут мне папир. Скорее, узнав, что я хочу за спасение — тут же страже сдадут. В общем, оставим благородство до лучших времён и порадуемся, что я каждый вечер заводил дирижабль в ангар…
— Отключай паровые! — крикнул я Рубари, когда до причала осталось совсем немного.
На остальных винтах я подрулил к причалу, но не рассчитал и даже ударился об него бортом.
— Ты что тв-ришь?! — возмущённо крикнул механик. — А мне ч-нить?!
— Гостей встречай! — крикнул я, блокируя управление. — Потом починишь!
Рубари кинулся вниз, а я сломя голову побежал за ним, по пути надевая кастет на руку. Что-то большое врезалось в борт трюма, выбивая из него доски белого дерева, но так и не сломав их.
— Чего так долго?! — первый же ввалившийся в трюм оказался девушкой. Той самой, которая показалась мне издалека невысоким типом в шляпе и длинном плаще. — Я вас здесь жду десять дней!!!
— Мы п-л-ч-ли пр-каз на в-лет пять дней н-зад! — буркнул Рубари, не особо заботясь о вежливости и доходчивости.
— Да мне плевать! Затаскивайте ящик! — стукнув кулаком о стену, выкрикнула сопровождающая.
Рубари повернулся к двери в трюм, и в тот же миг оттуда с рёвом вылетело что-то человекоподобное — и слегка напоминающее орков из знаменитой кинотрилогии про парнишку и кольцо. Вот только пропорции были покрупнее и морда поумнее. Механик отлетел в сторону камбуза, а девчонка, только что закатывавшая скандал, яростно взвизгнула, вскидывая изящный жезл. Не помогло… Тварь выбила из её рук оружие, занесла своё — и получила в уродливую харю сразу три огненных стрелки из моего кастета.
— Ар-р-р-р-р! — враг повернулся ко мне, сверкая обожжённым лицом. И в это лицо и получил кастетом что есть дури… Причём он даже не попытался защититься. — Ах-х-х-х… А-а-а-а!..
Видно, думал, что я стрелять буду из своей мелкашки… Зато я прекрасно понимал, что толку от этого немного — на нём металла, кажется, было больше, чем во всём «Шарке». Только его уродливое лицо и торчало наружу… И едва обрушив противника, я принялся методично вбивать кастет в это самое лицо, буквально превращая его в страшную кашу. Хорошо, не стошнило — но зрелище было, если честно, так себе…
— В сторону! — крикнул сопровождающая таким голосом, что я предпочёл подчиниться. А всего секунду спустя мимо пронёсся шар искажённого воздуха, размазавший башку врага о жалобно заскрипевшие доски «Шарка». — Чего встал?! Ящик! Скорее!..
Я выскочил на причал и попытался поднять ящик — но не тут-то было. Он был, зараза, тяжёлый, как те булыжники, которые мы в сеть грузили во время охоты. Буквально в паре метров от меня отмахивался от наседающих врагов стражник, оставшийся последним защитником причала. Я спешно подтянул ящик к краю причала — и только тут понял, что дирижабль всё это время был не закреплён, и его теперь начинает сносить.
— Рубари! Швартовы! — заорал я, пытаясь привлечь внимание механика, но тот и так высунулся наружу и кинул мне канат, легко преодолевший пару метров.
Я поймал его, упёрся ногами в причал — и потянул дирижабль на себя что было сил. Пусть медленно, но «Шарк» сдвинулся с места и стал приближаться.
— Идиоты! Быстрее! — кричала сопровождающая откуда-то из трюма.
— Р-р-рубарр-р-р-ри! Хватай!!! — крикнул я почти в лицо своему механику, который как раз выкидывал труп врага из трюма в щель между причалом и бортом гондолы.
— Что? — не понял тот.
— Ящик!!! — красный от натуги, я всё ещё держал дирижабль. Однако судя по тому, что отступающий стражник уже упёрся в меня спиной, жить мне оставалось всего-ничего…
Отпустив канат, я сам второпях схватил ящик, изо всех сил толкая его в дверной проём, а Рубари подцепил другой его край, перенося через порог — не выровнял я дирижабль по высоте при подлёте, и теперь порожек был сантиметров тридцать высотой… Хотя и это, кстати, тоже было неплохим показателем.
Совместными усилиями мы перевалили груз внутрь трюма, а в следующую секунду позади меня стало как-то слишком жарко — и кто-то громко закричал. Обернувшись, я понял, что это горит, как факел, последний защитник причала, падая вниз… Я схватил швартовый в левую руку, обмотав петлёй, и выставил вперёд кастет.
— Рубари, врубай на полную! — крикнул я механику, делая первый выстрел в наступающую прямо на меня уродливую харю.
Выстрел получился сразу тройным: воздух, лёд и огонь. Взметнулось облачко пара, заставляя врага отшатнуться, а я продолжал палить и палить, прижавшись спиной к стене гондолы — и толкая её подальше от причала, к которому ещё минуту назад тянул. Из-за облака пара враги пальнули чем-то тёмным, но я пригнулся, и снаряд, громко проревев надо мной, врезался в доски гондолы, вышибая из них щепки и брызги огня.
Понимая, что времени почти не осталось, я схватил канат и без разбега прыгнул в удаляющийся проём дверей трюма. Порог больно ударил меня в грудь, и я, извиваясь ужом и ожидая каждую секунду выстрела в спину, втянулся внутрь — впрочем, сразу же оборачиваясь к двери. Сбоку показалась сопровождающая со своим жезлом и несколько раз почти вслепую пальнула в сторону причала.
— Давайте, уносите нас отсюда! — крикнула она. — Скорей!!!
Удивительно, но меня будто каким-то волшебством на ноги поставило… Рванув по лестнице, я промчался сквозь машинный отсек, где Рубари раскочегаривал логос огня, ворвался в рубку и быстро запустил все винты.
— Рубари, врубай паровые! Скорей! — поторопил я, хотя механик и так работал на пределе возможного.
— Да щаз! — зло ответил тот.
Уже истаял в воздухе пар на причале — а на самом его краю, как я успел заметить, застыла чешуйчатая тварь, наводя на нас посох. А вот посох — это серьёзно… Я резко отключил сферу пустоты, и наша летающая машина в последний момент ухнула вниз — а огненный снаряд, сорвавшийся с конца посоха в сторону аэростата, пролетел мимо.
— Мы падаем!!! — завизжала врывающаяся в рубку сопровождающая.
— Спокойно! Прорвёмся!!! — злобно рявкнул я в ответ, лишь бы удержать деятельную особу от активных действий, и врубил обе отключенные сферы пустоты.
Дёрнуло нас так, что у меня аж кости затрещали!.. В машинном отсеке взревел горячий воздух, вытесняемый в салон… Закашлялся Рубари… Поток ветра сорвал с головы сопровождающей шляпу, выставляя на всеобщее обозрение рыжую шевелюру… Но в тот момент я смотрел лишь вперёд — к нам неумолимо приближалась поверхность с мечущимися фигурками чудовищ и тварей. На нас, к счастью, пока никто особого внимания не обращал.
С рёвом винтов мы пронеслись над землёй, дав по страшной балде какому-то длинношеему зверю — и снова начали быстро подниматься ввысь. Мимо просвистел ещё один снаряд того самого орудия, которое стреляло по нам при подлёте. В корпус ударили какие-то логосы, вышибая одну деревянную планку в рубке.
— Вы совсем психи!? — закричала девушка, возвращая шляпу на место и с ужасом глядя на картину разразившейся под скалой войны.
— Если не нравится — можете выпрыгивать, грани! — рявкнул я в ответ. — Вы-то возродитесь, но что будет с вашим грузом?!
Сверху снова пронёсся снаряд орудия, но я уже понял, что эта штука не способна стрелять прямой наводкой. Бьёт только навесом.
— Надо было уходить выше! — возмутилась сопровождающая.
— Тогда бы тот ублюдок, что торчал на причале с посохом, пробил бы нам аэростат и приземлил навсегда! — отмахнулся я, стараясь нырнуть за ближайший холм, поросший лесом. — И вот тогда бы мы точно не взлетели!
Увы, мы поднимались слишком быстро, и когда добрались до холма — он был уже под нами. И мне снова пришлось бросать дирижабль в сторону, каким-то пятым чувством учуяв летящие прямо в корму снаряды.
— Если хотите помочь, смотрите в окно сзади и предупреждайте о выстрелах! — рявкнул я. — Дверь задраили?!
— Что? — не поняла рыжая сопровождающая.
— Дверь в трюме задраили? — повторил я. — Дверь наружу!
— Нет…
— А, чёрт! Рубари!!! — заорал я механику.
— Сейчас закрою! Не ори! — ответил тот, подозрительно не заикаясь. Я бросил взгляд через плечо и обнаружил, что у Рубари в руке зажата фляжка.