Как там сказал старик? «Бывает, что человеки сводят счёты промеж собой?» Вот в этот выброс именно так оно и было. Сводили, да ещё и с остервенением… Шёпотом я спросил у Рубари, часто ли такое происходит, но тот, немного подумав, ответил, что нет — обычно выброс проходит более мирно. В Саливари люди как с ума посходили. То ли накопились противоречия в полукриминальном социуме, то ли просто выбросов давно не было…
С каким бы удовольствием я дождался бы конца выброса в ангаре… Однако Фабило требовал свою долю сразу, в тот же день — и это было прописано в контракте на передачу заказов. А, значит, надо было идти и отдавать… Мы с Рубари держались небольших переулков, стараясь лишний раз не выходить на открытую местность. Пару раз нам пришлось пережидать очередную стычку на улицах. Один раз мы были вынуждены обходить дом, откуда доносились крики и визг, а несколько вооружённых человек тёрлись перед входом. Но сейчас основное действие погрома переместилось ближе к арху, а если двигаться вокруг центра города — тогда хотя бы можно было пройти незамеченными, как и просил нас неизвестный собеседник.
Уже когда мы подходили к особняку, стало ясно, что и Фабило тоже досталось. Дверь была выломана, её рама опалена, а окна у дома — выбиты. Сам Фабило обнаружился в коридоре, ведущем к лестнице на второй этаж, где и располагался его кабинет. Он лежал лицом вниз. В правой руке он сжимал небольшой жезл с зелёным кристаллом на конце. Несколько изуродованных тел вокруг как бы намекали, что старый контрабандист не так-то легко сдался нападавшим. Со стен свисали обрывки обоев, а на полу лежала люстра, какой-то мусор и ещё тревожно хрустели осколки посуды.
Я присел рядом с Фабило и проверил пульс, но едва коснувшись, сразу понял, что он мёртв — окончательно и бесповоротно… Я освободил жезл из его пальцев и сунул его за пояс, себе под куртку. Рубари тяжело вздохнул у меня за спиной.
— Мёртв. Пойдём дальше… — негромко произнёс я, и сам удивляясь своей смелости.
Зажав в руке кастет и готовый встречать врага, я медленно двинулся вверх по ступеням, к заветному кабинету Фабило. И тут же обнаружил ещё один труп нападавшего… Это был тот щербатый, который опрашивал меня на улице. Следом обнаружилось ещё с десяток тел — последние два вообще лежали друг на друге прямо в дверях кабинета. Я снял надетую по случаю дождя шляпу и осторожно сунул её в проём. Шляпа вылетела из рук, будто сметённая ураганом — и намертво прилипла к стене.
— Сдохните, сволочи! — старческий голос принадлежал домоуправительнице Фабило.
— Так и знал, что бабушка опаснее стражи… И конкурентов… — заметил я Рубари, кивнув на метательный нож, которым мою несчастную шляпу пригвоздило к стене.
— Кто там? — неожиданно проговорила домоуправительница. — Это вы, молодые люди? Один из… Родственник хозяина?
— Да, то мы! — как можно более внятно отозвался Рубари. — Не стр-л-йте п-ж-л-йста!
— Слава изначальным… Заходите, — проговорила старушка.
Как она выжила — я ума не приложу. Судя по тому, что Фабило умер ещё часа три-четыре назад, она всё это время сидела здесь. Рядом на полу лежало несколько метательных ножей, а ещё два изогнутых клинка, больше напоминавших кинжалы, и жезл. Судя по всему, опустошённый в ноль. Сама домоуправительница выглядела не сказать, чтобы совсем хреново — скорее как ходячий труп… Обугленная рука, иссечённое тело, сочащееся кровью из-под изодранной одежды, и ещё одна лужа крови прямо под ней.
— Надо перевязать, — сказал я, опускаясь рядом с ней на колени.
— Брось!.. — старая женщина оттолкнула мою руку. — Хозяин мёртв… Я тридцать лет жила только для него… Обещание такое дала… Хватит воздух поганить… Ящик!..
Она подняла дрожащую руку и показала пальцем в угол. Там и в самом деле обнаружился большой ящик, прикрытый каким-то покрывалом.
— Возьмите ящик… Отдайте… Этому чиновнику… Как его? — женщина посмотрела на меня так, будто я обязательно должен знать его имя.
— Пали? — наконец, догадался я.
— Да… Это ему надо было… Не забрал… Изначальные… Ещё немного! — дышать домоуправительнице уже было тяжело, и слова давались ей с большим трудом. — В подвале есть ход… Уходите им… Чтобы не поймали… Сохраните ящик… Если… Если не получится отдать…Оставьте… Оставьте на поверхности… Единички… У вас есть единички?
Женщина, уже почти ничего не соображая, схватила меня за плечо своей рукой, которая не пострадала в бою.
— Да, немного есть…
— Пять — вправо… Ноль — влево…. Четыре — вправо… Один — влево… Шесть — вправо… Заберите всё!.. Слышите?… Чтобы тут ничего…. Ничего не осталось… Спалите дом… Спалите… его…
Её рука бессильно скатилась с моего плеча на пол. Хватка у престарелой валькирии была железной… Даже перед смертью. Я потянулся и закрыл ей глаза — то самое рефлекторное и правильное действие, принесённое ещё из яслей…
— Сейф! — Рубари первым кинулся к столу и принялся искать.
Сейф обнаружился прямо в стене — между полок, где стояли книги и сувениры. Сейфы здесь, в Саливари, напоминали земные с крутящимися ручками. Прокрутив нужную комбинацию цифр, мы повернули ручку и открыли хранилище. Внутри было два крупных накопителя — по пять тысяч единиц в каждом, и мешочек чешуек. Там же лежал ещё один посох и какие-то бумаги, которые мы трогать не стали, не обнаружив среди них ничего полезного. Я бы обыскал весь кабинет, но прямо чувствовал, как снова приближаются мои неприятности…
— Тащим ящик! — приказал я Рубари, поднимая жезл домоуправительницы и подходя к грузу.
Ящик оказался на удивление тяжёлым. Вдвоём мы, сопя и кряхтя, всё-таки спустили его в подвал. Вдоль стен там стояли многочисленные стеллажи, на которых пылились местные разносолы, а ещё пара крепко закрытых шкафов. В центре подвала были сложены какие-то ящики. Я принялся думать, где тут вообще обещанный ход, и простукивать помещение вдоль стен. А Рубари чем-то пошуршал возле ящиков — после чего раздался негромкий хлопок и звук глотка.
— Вот так лучше!.. — удовлетворённо заметил он.
— Надо было сейчас напиваться? — я резко обернулся к нему и нахмурил брови.
— Я не напиваюсь… Я это… Ускоряюсь! — возразил мой вновь разговорчивый механик, присев на ящик, принесённый из кабинета покойного родича. — Проклятье, если бы это не был дом Фабило, то я бы подумал, что это всё та же хрень, которую мы везли из Дукона…
— Где может быть ход? — спросил я, возвращая его от теории к практике. Весьма насущной практике.
— Либо под кучей ящиков в центре, либо за теми шкафами, — Рубари пожал плечами. — Давай-ка…
Он подошёл к одному из шкафов и начал его раскачивать. Я пришёл на помощь, и через пару минут наших совместных усилий шкаф, наконец, с грохотом упал. А прямо за ним была обычная каменная кладка. К счастью, тайный ход обнаружился за следующим шкафом. И уходил он куда-то в сплошную темноту. Низкий — идти по нему придётся, согнувшись в три погибели. Но другого варианта у нас не было…
Мы поднялись наверх, оставив тяжёлый ящик в подвале, и принялись, начиная со второго этажа, поджигать всё, что могло послужить пищей будущему пожару. Когда мы уже спустились на первый этаж — и принялись и там повторять лжеподвиг Герострата, с улицы раздались громкие крики.
— Старая сука! — разобрал я грубые голоса. — Чтоб тебе просто сдохнуть!..
Пламя, разгоревшееся в прихожей и гостиной, скрывало нас с Рубари от людей снаружи, но было понятно, что долго ждать они не станут и попытаются потушить дом. Я запалил небольшой логос на пальце, поджигая ещё и обои, и решительно махнул Рубари рукой. Мы спешно ушли в подвал, по пути поджигая хранящиеся там продукты, а потом взялись за ящик и с кряхтением нырнули в подземный ход.
Кто-то скажет, что только дурак поджигает дома, находясь под землёй — и будет прав. Вышло глупо… Кашлять мы начали всего через двадцать-тридцать метров. Дым пошёл сначала в подземный ход, по которому мы уходили — и только потом, когда огонь разгорелся, наконец, потянулся обратно. Впрочем, сам по себе ход не был длинным и выводил в каменный мешок с мокрыми стенами. Выход из лаза со стороны каменного мешка был замаскирован плитой. Мы сначала натолкнулись на неё, пробираясь по проходу, а я в панике (сплошная темнота вокруг! замуровали, злодеи!) толкнул преграду, и плита с грохотом обрушилась. Сверху в крыше каменного мешка виднелась решётка, через которую вниз падала вода, а дальше ход уходил ниже — и вот туда нам сейчас не стоило идти. Судя по раздававшемуся снизу шуму, далеко не всё, что принесла с собой гроза, успело покинуть скалу.
Я подсадил Рубари, чтобы он дотянулся до решётки. Он принял ящик, а потом помог мне вылезти. Мы выбрались в одном из тихих переулочков этой части города. Здесь не было слышно погромщиков, здесь не проходили яростные бои между бандами, а ещё никто испуганно не пялился из окон. На улице было уже довольно темно, и фонари в этот раз никто зажигать не собирался. Под прикрытием темноты мы осторожно двинулись к ангару вместе с тяжёлым ящиком.
Странное и страшное это было путешествие… Путь, который занимал у нас раньше минут десять, в этот раз продлился полчаса. Мы пробирались в тенях, всё так же не показываясь на больших улицах — а там всё ещё вовсю шли ожесточённые бои. Саливари озарялся вспышками логосов, разражался радостными криками, взрывался испуганными воплями и оглашался предсмертными стонами. Будто кто-то открыл в городе дверь в преисподнюю, и наружу вырвались самые страшные демоны, что теперь терзали человеческие души…
Мы проходили мимо магазинов, которые расторопная местная гопота (молодая и ещё полная надежд) вовсю избавляла от излишков товара. Мы видели дома состоятельных граждан, где из окон свешивались человеческие трупы. Мы по широкой дуге обходили пожарища, возникающие то тут, то там. Впрочем, одно такое мы даже создали своими руками… Мы миновали несколько мест массовых бандитских драк, где ещё оставались выжившие, которые стонали и пытались ползти…
Вдалеке, в районе храма и арха, бойня шла особенно активно. Видимо, именно там местные элиты при поддержке стражи пытались сдержать потерявших страх и совесть погромщиков. Несколько раз мы замечали фигуры людей, кутавшихся в тёмные одежды и стремящихся в том направлении. Это был странный вечер, и ему на смену должна была прийти не менее странная ночь, в которую внешне благопристойный город показал своё кровавое нутро в полной красе…