Огромный гриб огня мгновенно поднимается на немыслимую высоту, озаряя все вокруг. Нас сбивает с ног взрывной волной, но мы тут же вскакиваем и устремляем свой взор туда, где только что погиб наш друг. Коля унес с собой жизни многих противников, множество техники уничтожил, и это могло бы дать шанс обороняющимся дотянуть до утра. Если бы не множество громадных зверюг, сейчас выезжающих по флангам на боевые позиции. Они синхронно выстраиваются в линию и почти одновременно стреляют по крепостной стене. Еще мгновение — и мы увидимся с Колей. И мне почему-то совсем не страшно.
Глава 31Смерть — это не страшно
— Глаза не закрывай! Слышишь? Дыши, Игорь! — голос был приглушен, мне даже показалось на мгновение, что я лежу в автодоке. Глаза открывать не хотелось. Смутно я припоминал, что челнок разбился прямо у меня на глазах, а стало быть, находиться в автодоке я не мог. Но почему же тогда вокруг все так глухо?
— Игорь, дыши! — настойчиво твердил голос.
Кто-то пытался привести меня в сознание. Я открыл глаза и усилием воли смог сделать полноценный вдох. Вокруг творилось нечто невообразимое. Огонь был повсюду. Горели обе башни у главных врат. Казалось, сам воздух горел вокруг нас, готовый поглотить все живое. Сами мы находились, похоже, на единственном уцелевшем островке крепостной стены. Передо мной стояла на коленях Мария и постоянно поправляла мою голову.
— На меня смотри! Нет, только на меня, слышишь?
Непонимающим взглядом я уставился на девушку.
— Ты меня слышишь? — повторила она. — Это контузия, слишком близко рвануло. Пройдет! Ты очнулся?
— Да, — только и смог прохрипеть я, но даже это слово отняло у меня так много сил, что захотелось вновь закрыть глаза.
— Нет! — настойчиво повторила Мария. — Глаза не закрывать. Ты должен быть в сознании, мне не унести тебя. Ты должен собраться!
Я попытался привстать, но сильное головокружение не позволило, и я вновь рухнул на колени Марии. Потом меня вырвало. В желудке ничего не было, поэтому я просто несколько минут бился в рвотных конвульсиях, плюясь лишь желчью. Девушка терпеливо дожидалась, когда мне станет легче.
— Оан? Саша? — выдавил я из себя.
— Они внизу. Их взрывной волной сбросило. Мы здесь одни.
Тут Мария притихла и начала озираться по сторонам.
— Слышишь?
Звук по-прежнему с трудом проникал в мое сознание, словно мне кто-то ватой уши заткнул. Я с трудом различал даже слова Марии, ни о чем ином и мечтать не приходилось.
— Стрелять перестали. Тихо. Очень тихо.
Голос Марии стал настороженным.
— Полежи пока тут. Не шевелись, я взгляну.
С этими словами девушка аккуратно опустила мою голову на пол и поползла к краю крепостной стены. Очень медленно (то ли у тоже сил не было, то ли боялась быть замеченной) она выглянула из-за чудом уцелевшего песочного бруствера. Я не хотел оставаться один и, превозмогая головную боль и дурноту, перевернулся на живот. Еще одно усилие, и я смог скоординировать свои движения и доползти до Марии. Я ухватился за мешки с песком и, с трудом подтянувшись, увидел поле битвы. Где-то вдалеке догорал наш челнок. По полю передвигались какие-то люди, трудно было различить, кто именно. Это были и беженцы из числа мирного населения крепости, и полуголые кореллы, бессмысленно бегающие от окопа к окопу, и военные — как наши, так и Боровского. Многие шли с поднятыми руками и размахивали поднятыми над головой винтовками, сдаваясь на милость врагу.
Мария подтянула меня к себе и пальцем указала куда-то в сторону:
— Не пойму, чего они медлят.
— Кто?
— Танки. Им уже ничего не мешает ворваться в крепость. Ворота раскурочены, оборона развалилась, а все защитники, похоже, разбежались. Но танки почему-то перестраиваются.
Я попытался сфокусировать взгляд на точке, которую указала Мария, и увидел, как с десяток стальных чудищ развернулись к крепости бортами и медленно ползут к лесу. За ними, сбившись в небольшие группы, выстроились и пешие воины. Плотной группой они направлялись в сторону от крепости. Точно такой же маневр выполняла и другая группа танков на противоположном фланге.
— Они словно готовятся отражать чью-то атаку, — сказала Мария.
— Чью же? — не понял я.
Ответом мне послужил страшный рев, разорвавший зловещую тишину. Обе колонны остановились. Звук было трудно идентифицировать, единственное, что было понятно — он исходил из Пустоши. Спустя мгновение на первый грозный рев ответил точно такой же, но уже с другого фланга. Я взглянул на Марию и удивился — ее лицо исказила гримаса страха. Нет, даже не страха — неподдельного ужаса.
— Я уже слышала этот рев, — прошептала она. — Но этого просто быть не может!
— Чего? Чего не может быть? — пристал я к ней. Но Мария посмотрела на меня, как на умалишенного. — Нам бежать нужно. Срочно!
— Но куда? Как?
Девушка начала метаться по стене в поисках доступного способа спуститься с пятиметровой стены.
— Уходить! Срочно! Как? Как спуститься?
Внезапно внизу, со стороны крепости, послышался какой-то шум, напоминающий мерный топот. Подойти к краю мы не могли — стена с нашей стороны была объята пламенем, видимо, после взрыва разлились и загорелись чаны с нефтью, из которых планировалось поливать головы штурмующих. Мы перегнулись через мешки с песком и увидели, как на поле перед крепостью выходят вооруженные сотрапезники. Пять, десять человек, двадцать, пятьдесят — их было много. Раненые, хромающие, обожженные и черные от копоти, вооруженные кто чем, люди молча выходили и строились перед главными воротами в две шеренги. Я насчитал не менее сотни стражников. Мне показалось, я увидел и старого сотника — верного соратника Грижи, и кнесенку Викку с горсткой телохранителей, и того самого десятника Хому с западной стены. Последние защитники крепости вышли за ее пределы, а мы не могли уловить сути такого маневра. Неужели они всем скопом решили сдаться на милость Боровскому?
Последними из крепости вышли Оан и Саша Репей. Репей сильно хромал и опирался на какую-то палку, свой бластер он отдал Оану.
На минуту воцарилась тишина. Кнесенка вышла перед строем и повернулась к защитникам крепости.
— Братья! — раздался ее звонкий голос. — Долгие седьмицы вы вели эту битву. Дрались, не щадя ни себя, ни вага. Дрались отважно. Дрались смело. Наши матери, наши жены и наши дети сейчас прорываются через великую Пустошь к свободе. Они одни, и им страшно. Нам всем страшно.
Кнесенка замолчала, сурово оглядывая молчаливый строй.
— Сегодня сами боги пришли нам на помощь! — наконец выкрикнула она, и, словно в подтверждение ее слов, из Пустоши до нас вновь донесся леденящий душу рев. — Так пусть и враги разделят с нами наш страх! Да продлятся жизни наших близких так долго, сколь долго будет длиться эта последняя битва! Они проживут столько, сколько будут биться наши сердца!
Кнесенка занесла над головой руку с кривым кинжалом, развернулась в сторону врага и выкрикнула:
— В атаку!
Трудно себе представить что-то более берущее за душу, чем то, что произошло далее. Строй взорвался отчаянным криком и сорвался с места. Сотня отважных бойцов лавиной понеслась на танки. От противника их отделяла полоса в несколько сотен метров, но это расстояние бойцы преодолели очень быстро. Танки начали было вновь разворачиваться в сторону надвигающейся угрозы, но тут мы увидели то, от чего кровь застыла в жилах. Лес по обе стороны от поля боя начал волноваться, словно трава на ветру. Затрещали деревья. В лесу явно кто-то был. Или что-то было. Что-то породило эту волну, какая-то страшная сила. И эта сила неумолимо приближалась к полю боя. Мы уже видели, как валятся под натиском этой неведомой силы ближайшие деревья. В этот самый момент сотня отчаянных воинов открыла по врагу огонь. Мы видели, как в рядах противника возникла паника. Они не знали, куда прежде всего устремлять свои взоры. С одной стороны на них несся отряд кнесенки, а с двух других к ним приближалось нечто неведомое и зловещее. Боровчата заметались. Кто-то бросился бежать, некоторые открывали ответный огонь по сотрапезникам. Танки вертелись на месте, не в силах определить, какой противник более опасен, и это сыграло на руку последним защитникам крепости. Первые ряды сотрапезников на бегу закидали ближайшие танки ручными гранатами, до нас начали доноситься взрывы. Остальные залегли в нескольких десятках метрах от противника и принялись поливать танки и вражескую пехоту огнем из винтовок.
И тут из леса с обеих сторон тракта почти синхронно во фланги танкам выскочили невероятные чудища. То были огромные косматые звери о четырех ногах с густой белой шерстью. Каждый зверь был как минимум вдвое больше танка. Я глазам своим поверить не мог. Даже в самых страшных своих фантазиях я не мог представить себе живое существо таких размеров, и уж тем более мне не под силу было вообразить этих жутких тварей атакующими не менее грозные стальные машины.
На правом фланге я насчитал семь особей, на левом — пять. Действовала стая, как мне показалось, очень организованно. Первые выбежавшие из леса звери устремились в узкую полоску между сотрапезниками и танковым корпусом Боровского. Передвигались эти чудовища настолько стремительно, что неуклюжие башни танков не успевали поворачивать им вслед свои грозные стволы и наводить прицел на цель. Танки начали беспорядочно палить из своих пушек, но так никого из первой волны атакующих зверей и не задели.
Вторая, еще более массивная волна чудовищ воспользовалась тем, что танки увели свои башни в сторону от них и, не меняя курса, зашли бронированным машинам во фланг.
— Да! — выкрикнула Мария, подскочив на месте, когда увидела, как первому же танку свернули башню и выгнули ствол. Танк попытался совершить выстрел отчаяния, но его погнутый ствол разорвало, а сам он загорелся. Такая же участь постигла и вторую, и третью машину. Четвертый и пятый танки успели сдать назад и навести орудия на крушащих все на своем пути медведей (а чудища были все же именно огромными медведями), но тут же по