платились за свою беспечность. К ним в тыл зашли первые два зверя, совершавшие до этого отвлекающий маневр, и начали неистово мять их бронированные корпуса. Один танк, пытаясь попасть в быстро пробегающего перед ним медведя, произвел выстрел почти в упор, но снаряд пролетел мимо животного и угодил в соседний танк, которому этим мощным залпом оторвало башню. Такая же картина с небольшими вариациями была и на правом фланге битвы. Все танки были смяты, а пешие порядки боровчат бросились врассыпную. Противопоставить такому натиску и ярости им было нечего, а тут одного за другим их начали отстреливать люди кнесенки. Тех же, кто успел убежать довольно далеко, бросились преследовать медведи, покончившие с танками. Страшные звери быстро настигали бегущих прочь солдат и прямо на ходу рвали их в клочья. Кого-то просто топтали, кому-то откусывали головы (что было даже гуманно в текущих условиях сражения). Иных же подбрасывали на немыслимую высоту, те падали, ломая себе кости, и больше не поднимались.
Битва была выиграна быстро и стремительно. Мы с Марией не могли поверить в произошедшее. Скромные остатки защитников крепости, ликуя, стреляли в воздух. Затихающее сражение медведей с агрессором отодвинулось далеко за поворот тракта. Не было никаких сомнений, что разъяренные медведи смогут прорвать глубоко эшелонированную оборону противника и обратить того в бегство. На поле боя остался лишь один, самый крупный медведь. Он медленно обвел свирепым взглядом войско кнесенки, заставляя ликующих сотрапезников умолкнуть. Затем, встав на дыбы, огромный зверь издал леденящий душу рев и вновь опустился на четыре лапы. Только сейчас, приглядевшись, мы увидели отличие этого медведя от остальных. В алом свете полыхающих пожарищ морда его отдавала металлическим блеском. Но самое невероятное было в том, что на его могучей спине кто-то восседал.
Наездник был настолько мал в сравнении с огромным животным, что разглядеть с такого расстояния его лицо мы не могли. Суровый всадник в черном костюме жестом указал медведю в сторону крепости, и тот, медленно переваливаясь с лапы на лапу, двинулся к нам. Все как один сотрапезники склонились в глубоком поклоне, когда могучий зверь проходил мимо их рядов.
Меня и Марию просто оторопь взяла. Загнанные в ловушку на этом маленьком участке уцелевшей крепостной стены, мы не могли никуда убежать, а медведь с всадником на спине тем временем подходили все ближе. Как ни странно, им на встречу смело вышел Оан — они с Сашей и кнесенкой Виккой наблюдали за ходом финального сражения у главных врат крепости.
Когда расстояние между нами и медведем сократилось до двух десятков метров, Мария без сил опустилась на колени и зарыдала:
— Это Герман! Игорь, ты видишь? Это наш Герман! Мы спасены.
Я напряг последние силы и смог сфокусировать свой взгляд. На хребте у огромного медведя, широко раскинув ноги, действительно сидел мой Герман. Живой. Держался егерь уверенно, словно им был оседлан не гигантский медведь, а простая скаковая лошадь. Собственно, оседлан медведь был точно так же, как в курене седлали Горячего Грома, разве что мундштука в пасти животного не было, а седло учитывало анатомические особенности зверя. Узда была перекинута через его могучую шею и фиксировалась на мощной металлической челюсти. Судя по всему, металлическая челюсть была хорошо подогнанным протезом.
— Ты поменял планы, Герман? — громко выкрикнул Оан, подходя почти вплотную к огромному зверю.
— Как и ты, — сурово ответил Герман. Оан остановился. Обернувшись и мельком взглянув на нас, он вновь обратился к Герману:
— И давно ты догадался?
— Окончательно я все понял после нашего разговора с друидом. Но заподозрил неладное я еще на базе, сразу после визита к нам Грижи. Это же ты передал Боровскому точные координаты нашей базы?
Оан опустил голову и, немного помолчав, спросил:
— Полагаю, договариваться уже поздно?
— У наших рас слишком сильно разнятся цели, — сказал Геман. — Брось оружие.
— Или что? — усмехнулся Оан. — Твоя зверушка меня покусает?
Дальше все произошло настолько быстро, что мы не сразу поверили в реальность происходящего. Оан мгновенно вскинул руку с бластером и выстрелил в грудь Герману. Егерь неловко завалился набок да так и повис на спине медведя, запутавшись в стременах. Медведь же, почувствовав натяжение узды, повернул морду в сторону и с угрюмым рыком поплелся описывать небольшой круг вокруг Оана.
Мария привстала.
— Что ты наделал? — не веря своим глазам, выкрикнула она, но была вынуждена быстро упасть вниз, спрятавшись за мешками с песком, чтобы спастись от серии плазменных выстрелов. Падая, она потянула вниз и меня. Я сильно приложился локтем о деревянный пол и взвыл от боли.
— Ах ты сволочь! — послышался разъяренный крик Саши, но очередная серия шипящих выстрелов заставил его замолчать. Тут же послышался и крик кнесенки:
— Нет! — но и он оборвался после короткого выстрела.
— Ну что, красавица, — послышался голос Оана снизу. — Может, выглянешь?
— За что? — сквозь слезы прокричала Мария, осознавая всю безвыходность нашего положения.
— Да, собственно, к вам у меня никаких претензий, — как-то спокойно, даже буднично ответил Оан. — Просто вы — мое задание. Основную его часть я выполнил, теперь нужно просто убрать за собой. Новому миру ни к чему легенда о всемогущих «егерях».
— Зачем? Зачем? Зачем ты это делаешь? — буквально билась в истерике Мария, держась за живот. Было видно, что ей больно. Я испуганно смотрел на нее и не понимал, что происходит. Она не была ранена, но тело ее извивалось так, словно испытывало бесконечную муку. Много позже я понял, что так у людей болит душа. Так страдает слабое тело, когда разум осознает непоправимую утрату.
— Милая… Ты меня совсем не слушаешь. Я же сказал: лишние свидетели этих событий… могут навредить грядущим поколениям. Я все рассчитал. Наш маленький конфликт… никто из солдат не увидел. Они заняты подготовкой к обороне, окапываются и разбирают трофейное оружие. Когда они хватятся свою кнесенку, все будет кончено.
Слова давались Оану все труднее, он еле дышал, делая длинные паузы между фразами. Было ощущение, что он занят какой-то тяжелой физической работой, и я вдруг понял, какой именно. Он карабкался по стене. Мария тоже поняла это, и, немного поднатужившись, отчаянно спихнула ногами вниз со стены самый верхний мешок с песком. Тот грузно рухнул вниз, а мы тут же услышали комментарий Оана:
— Зря стараешься, красавица. Стена под уклоном, все, что вы сбрасываете, пролетает мимо меня. Ты лучше сама прыгай, облегчи мне работу.
— Черта с два тебе, скотина! — злобно прошипела Мария, выбрала очередной мешок и пихнула его ногами, ориентируясь на голос Оана.
— Вас все равно порешат! — выкрикнул тот в ответ. — Пять, самое многое десять минут и к Викке с докладом прибежит один из ее сотников. Увидит, что кнесенка мертва и что убита она вашим оружием. Сложит два и два, и вас прикончат.
— Тебя тоже прикончат, сволочь!
— Это если они меня найдут. А даже если и найдут — не беда. В масштабах вселенской экспансии моего народа смерть моя — песчинка. Маленькая, но очень важная глава. Так уж мы воспитаны, моя красавица.
Мария по-прежнему спихивала на голову технику мешки, стараясь хоть как-то оттянуть его появление на крепостной стене. Деваться нам было некуда. Прыгать в огонь со стороны города было самоубийством, а оценить обстановку снаружи крепостной стены мы не могли — велик был риск напороться на выстрел. Техник замолчал — видимо, понял, что Мария, спихивая вниз мешки, ориентируется на звук его голоса. Девушка же лихорадочно озиралась по сторонам в поисках выхода из ситуации. Наконец ее взгляд зафиксировался на какой-то точке. Еще мгновение, и она быстро поползла к краю стены. Я тотчас понял, что именно она там увидела. В горящих обломках, чуть присыпанный песком, лежал жезл кнеса. Мария схватила его двумя руками и начала лихорадочно искать кнопку включения:
— Хоть бы работал! Хоть бы работал! Есть!
За нашими спинами загудели приводы уцелевшей после обстрела электродуговой пушки. Девушка отползла к самому краю стены, загораживая меня собой, и навела на другой край стены жезл. Витое дуло пушки послушно опустилось в точку, куда наводила его Мария. Звук услышал и Оан.
— Не глупи, дура! Ты же понимаешь, что, выстрелив, убьешь не только меня — ты и сама погибнешь!
— Лучше так, чем от твоей руки!
— Подумай хорошенько, Мария, — начал торговаться Оан. — Меня устроит любая твоя смерть, даже если и мне придется погибнуть. Но ты убьешь и своего ребенка тоже.
— Ты и так собирался убить нас.
— А как насчет последыша? Дохлый заморыш тут вообще ни при чем, его я не собирался убивать. Ему никто не поверит, даже если он и выживет.
Мария взглянула в мои испуганные глаза и нехотя отвела взгляд в сторону опасности.
— Ты все равно убьешь его, я знаю. Зачем Игорю мучиться? Погибнем вместе.
На этот раз Оан молчал долго, видимо, взвешивая все «за» и «против». Наконец он выдал свое решение:
— Я позволю парню уйти. Даю слово.
Мария нервно рассмеялась:
— Да чего стоит твое слово? Ты же бог знает сколько водил нас всех за нос! Если бы Герман не вывел тебя на чистую воду, ты бы просто перестрелял нас где-нибудь в Пустоши, не моргнув и глазом.
— Но все сложилось так, как сложилось, — сурово ответил Оан. — Да, у меня было задание добыть информацию для вашего Боровского. А после убрать всех, кто мог бы помешать нашей миссии. Но в мои планы совершенно не входил этот полудохлый корелл.
— Нашей миссии? Ты о ком вообще?
— Это тебя уже не касается. Довольно и того, что Герман меня вычислил. Но я действительно могу отпустить мальчишку. Брось свой проклятый жезл вниз и пускай парень прыгает следом. Там внизу уже достаточно мешков с песком, чтобы он не переломал себе ноги. Подумай, Мария — сейчас в твоих руках его жизнь. Герман рисковал своей жизнью ради него, а ты так легко убьешь нас всех? И его? Не верю!