Но в горло словно насыпали песка, а распухший язык отказывался шевелиться.
Ох, мамочка! Зачем же было столько пить вчера?
Васёк вспомнил, как весело уговаривал Михалыча налить ещё по стаканчику. Чёрт! Ну почему никогда не получается отдохнуть культурно, без вот этого вот?
— Давай-давай, просыпайся!
В голосе не было ни капли сочувствия.
Упираясь руками в землю, Васёк приподнял голову. Голова немедленно отозвалась звоном и спазмами боли. Захотелось уткнуться лбом в прохладную траву и так замереть. Едрить твою!
— Да, хорошо они вчера погуляли!
Этот голос был ниже и рассудительнее первого.
Откуда здесь чужие люди? И где Михалыч?
Ноздри защекотал крепкий запах табачного дыма. Васёк с трудом разлепил глаза и увидел солдатский сапог.
Он попытался вскочить, но тело было чем-то крепко спутано. Васёк задёргался и окончательно проснулся.
На поляне было полно военных. Хоть и без оружия, но выглядели они решительно.
Влипли, понял Васёк. В животе похолодело.
Он приподнялся на локте и увидел, что рядом лежит Михалыч, с ног до головы замотанный концом сети. Сеть по траве тянулась к Ваську, и второй её край обмотал его тело.
Пока Васёк очумело пытался сообразить, что произошло, к нему подошёл молодой парень с кожаным планшетом в руках и значком егеря на груди. Поверх планшета был закреплён лист бумаги альбомного формата.
— Фамилия, имя, отчество? — строго спросил парень. — Место работы, должность?
— Дайте воды! — хрипло простонал Васёк.
И на всякий случай, добавил:
— Пожалуйста!
— Вчера не напились? — поинтересовался парень.
На лице его не было даже тени улыбки.
Васёк покаянно опустил голову.
Чьи-то руки поднесли ему ко рту кружку с озёрной водой. Васёк благодарно кивнул и принялся жадно пить. Холодная струйка потекла по подбородку.
— Спасибо! — тонким голосом сказал он, насилу отрываясь от кружки.
— Фамилия, имя, отчество, — снова спросил парень с планшетом.
Васёк назвался.
— Место работы, должность? Домашний адрес.
Пока Васёк отвечал, военные разбудили Михалыча. Ему тоже дали воды.
Михалыч напился и испуганно крутил головой. На Васька он не смотрел.
— Чья сеть? — спросили Васька.
Он хотел было начать отпираться. Но как тут отопрёшься? Сеть — вот она, стягивает руки и ноги. Васёк не помнил, как они вчера вытаскивали её, но доказательства-то налицо!
— Михалыча! — ответил Васёк.
— Кто предложил добывать рыбу браконьерским способом?
— Он, Михалыч.
Тут не до взаимовыручки, себя надо спасать! Вдруг повезёт, и Васёк сумеет отделаться выговором, или общественным порицанием? А если хуже?
Васька оставили в покое и принялись допрашивать Михалыча. Тот совсем упал духом и отвечал, как есть. Всю вину брал на себя, Васька выгораживал, как мог.
Сердце Васька переполнила благодарность. И одновременно — горечь за то, что они так глупо исковеркали себе жизнь.
Затем Ваську дали подписать протокол. Дрожащей рукой он поставил свою подпись рядом с подписью Михалыча.
— Ну, что, граждане браконьеры, — удовлетворённо сказал егерь. — Влипли вы основательно. — Незаконное орудие лова, добыча, преступный сговор. Всё зафиксировано в протоколе.
— Мы же сознались, — умоляющим голосом произнёс Васёк.
— Сознались под тяжестью неопровержимых улик, будучи пойманными на месте преступления — не согласился с ним егерь.
Страшное слово «преступление» придавило Васька к земле, словно камень. Вчера ни о чём таком не думалось. А сегодня — хлоп! — и он уже преступник!
— Первый раз мы, — тихо сказал Михалыч. — Чёрт попутал.
— Не чёрт, а жадность, — поправил его егерь. — Ну, ничего. Направим бумаги в милицию, и по месту работы. Там вам мозги на место быстро поставят.
— Товарищ егерь! Товарищи солдаты!
Васёк быстро закрутил головой, не обращая внимания на приступы боли.
— А можно как-то по-другому? Первый и последний раз, честное слово!
— Вы что, дети? — удивился егерь. — Может, вас в угол поставить? Или ремня всыпать?
Васёк был согласен даже на порку, лишь бы не сообщали на работу. Но понимал, что егерь просто жестоко шутит.
— Да и правильно! — вдруг сказал Михалыч. — Правильно, товарищ егерь! Сами виноваты — нам и ответ держать. Я опозорился на старости лет, и молодого парня в грязь втянул. Прости, Васёк!
Он, наконец, посмотрел на Васька. Взгляд Михалыча был до того отчаян, что Васёк втянул голову в широкие плечи.
— А, может, отпустите парня? Я во всём виноват! И сеть моя, и лодка моя!
Михалыч снова повернулся к егерю.
— Как же я его отпущу? — удивился егерь. — Браконьерством вы вместе занимались. А он наказания избежит — обрадуется. Решит, что можно снова попробовать, и ничего за это не будет.
— Не решит! — умоляюще сказал Михалыч. — Васёк! Что ты молчишь-то?
— Никогда больше! — прохрипел Васёк.
Горло снова пересохло от волнения.
Егерь задумался, качая головой. Михалыч и Васёк с надеждой глядели на него.
— Ну, вот что, — решительно сказал егерь. — Протокол вы подписали. Я его у себя оставлю. Адреса и фамилии мне известны. Буду иногда звонить вам на работу, интересоваться — не попались ли вы на чём. Если узнаю, протокол сразу в милицию пойдёт. Ясно?
— Ясно!
Рыбаки обрадованно закивали.
— Сеть я конфискую. Выпутывайтесь, давайте.
Васёк и Михалыч затрепыхались, выпутываясь из сетки. Михалыч скомкал её и протянул егерю.
— Вот!
Егерь подёргал полотно, посмотрел размер ячеи, хмыкнул.
— Тридцатка. Ну, вот откуда такая жадность? Вы бы ещё частик взяли, чтобы совсем рыбу вычерпать.
Лицо его снова стало серьёзным.
— За собой всё прибрать. Чтобы никаких бумажек и пакетов! Обратно пойду — проверю.
Егерь повесил планшет на плечо и махнул солдатам.
— Идём! Считай, час потеряли.
Когда шаги затихли, Михалыч поднялся на ноги. Колени его дрожали и подгибались. Он подошёл к канистре, которая так и валялась на траве. Поднял её, заглянул внутрь.
— Пусто. Вот чёрт, а! Как же это мы?
— Может, чаю вскипятим? — предложил Васёк. — Голова кружится.
— Да ну, — махнул рукой Михалыч. Спустился к озеру, зачерпнул котелком воды.
— На вот, пей. Да лицо умой — всё в золе.
Напившись воды, рыбаки смотали донки. На двух крючках висели почти уснувшие плотвички. Михалыч хотел выбросить их в воду, но передумал.
— Пойдёт егерь обратно, увидит, что рыба кверху брюхом плавает. Ну его! В деревне котам отдадим.
Они живо упаковали лодку, которая уже успела просохнуть на солнце. Тщательно собрали весь мусор, который оставался на поляне. Свой — не свой, разбирать не стали, побросали в рюкзак.
Васёк со стоном взвалил на себя тяжёлый мешок.
— Идём, Михалыч! Может, повезёт — пива в магазине возьмём!
— Ничего себе! — сказал Володя, оглядывая пожарище. — Что тут случилось-то? Курили в постели?
— Почти, — вздохнул я.
Пропавших трудов было жалко чуть ли не до слёз. От почти готовых домиков остались только обгоревшие развалины. Вокруг стояли почерневшие, закопчённые ёлки. Они тянули к пожарищу засохшие ветки, похожие на руки со скрюченными пальцами.
— Ну, ничего! — подбодрил меня Володя. — Мы здесь живо наведём порядок. Васильев, Малютин! Берите ломы, и на разборку пожарища! Всё раскатать по брёвнышку и распилить на дрова для костра. Вы двое — помогаете им. Родионов — на тебе костёр и обед. Вода в озере. Остальные — за мной! Андрей — где тут ближайшее болото? Первым делом мох для конопатки надерём, чтобы сох пока.
Глядя, как Володя отдаёт команды, я успокоился. Было видно, что сержант своё дело знает, и на него можно положиться.
— Идём, покажу. Но сперва инструмент.
Я отыскал поваленную ёлку, про которую говорил Трифон. Ага! Вот она!
Под толстым стволом аккуратно лежали инструменты, которые мне удалось спасти во время пожара. Металлические части чуть тронуло ржавчиной.
— Ничего, — одобрительно сказал Володя. — Отчистим, наточим. Звонько! Привести инструменты в порядок! А вы, четверо — мешки подмышку, и за мной.
Я привёл солдат на край мохового болотца. До места стройки отсюда было метров триста, не больше.
— Всё, Андрюха, давай!
Володя протянул мне руку.
— Двигай в свою деревню. Послезавтра приходи. Не забудь про корм для собак. Лучше всего — позвони генералу, раз уж ты с ним на короткой ноге. Пусть он отдаст распоряжение нашему майору выдать отходы с солдатской столовой. Тогда мы сами их и привезём.
— Спасибо, Володя!
Я пожал протянутую руку. Поглядел, как солдаты гуськом, друг за другом уходят в болото. Повернулся и пошёл в сторону Песенки.
Может, на часок заглянуть к Трифону?
Я посмотрел на часы — время давно перевалило за полдень. Чёрт, провозились с этими рыбаками!
Я вспомнил, как солдаты, давясь от еле сдерживаемого смеха, запутывали браконьеров в сеть, и улыбнулся. Это ж надо столько выпить, чтобы не почувствовать, что тебя вяжут!
Правильно ли я сделал, что отпустил рыбаков, просто припугнув? Вроде, правильно. На злостных хищников они не похожи. Такие поимку на всю жизнь запомнят. Надо же — донки выставили для маскировки!
Я снова улыбнулся.
Подойдя к броду через Песенку, я заметил на песке странные следы. На первый взгляд, ничего необычного — отпечатки резиновых калош. Не сапоги — у сапог всегда виден след каблука. А тут подошва ровная, с мелкой насечкой.
Но вот что странно — у следов был очень маленький шаг. Словно шёл совсем невысокий человек, ребёнок. А рядом со следами калош — странные круглые отпечатки.
Я рассмотрел их и так, и этак. Ничего не понятно. Следы начинались от берега Песенки и шли к тропинке, которая вела в Черёмуховку.
Из любопытства я дошёл до тропинки. Здесь после недавнего дождя осталась большая лужа. Ага! Вот на самом её краю смазанный отпечаток. Словно человек поскользнулся, но устоял на ногах. И снова рядом странный круглый след.