Укрепив свою власть и добившись стабильности на завоеванных европейских территориях, султан Баязид обратился на восток. Между османскими и мамлюкскими владениями в юго-восточной части Анатолии лежал небольшой бейлик Дулкадир, правитель которого Алауддевле Бозкурт приходился Баязиду тестем. Используя Дулкадир в качестве плацдарма, Баязид напал на Малатью, находившуюся под властью мамлюкского султана. В то время правил восемнадцатый бурджидский султан Кайт-бей, о котором напоминает носящая его имя цитадель в Александрии. 23 сентября 1484 года у Эльбистана состоялось первое сражение, закончившееся победой османо-дулкадирского войска. Успешное начало внушало веру в скорую победу, но война, шедшая с переменным успехом, растянулась на целых шесть лет! И это при том, что до середины 1488 года османская армия имела поддержку с моря, но потом бо2льшая часть кораблей затонула во время шторма.
Эмброуз Дадли. Штурм стен Константинополя. 1915
Фаусто Зонаро. Мехмед II при осаде Константинополя. 1920-е
Обе стороны осознавали, что в мелкой войне за Малатью происходит испытание сил, которое определит победителя в ожидающей большой войне. В конечном итоге малая война завершилась в 1491 году «вничью», тем же, с чего и началась. Но при кажущемся паритете время играло в пользу османов, которые усиливались и расширяли пределы своего государства, в то время как мамлюки ослабевали. Во-первых, мамлюкскому султанату некуда было расширяться. Во-вторых, открытие нового морского пути из Европы в Индию вокруг Африки, в обход Египта, существенно уменьшило доходы от торговли.
В-третьих, османские султаны оказались открытыми к новым технологиям: они оснащали свою армию огнестрельным оружием и стро-или современные корабли. В то же время мамлюкские правители, образно говоря, «застряли в Средневековье» и не понимали, что одним удачным выстрелом из пушки можно уничтожить целый отряд воинов, искусных в верховой езде, сабельном бою и стрельбе из лука. Аркебузиров, которые появились в мамлюкской армии в 1511 году, приходилось набирать из низов общества, поскольку ни один уважающий себя мамлюк не мог опуститься до столь «позорного» занятия, которое дурно пахло в прямом смысле слова и было неудобно для использования при верховой езде, а основу мамлюкской армии составляла конница. Но, как сказал Зухайр Бахааддин, «не время следует нам, а мы следуем времени».
Мамлюкский воин. Литография. XIX век
Вторая Османо-мамлюкская война 1516–1517 годов
В начале XVI века в Передней Азии появился новый сильный правитель – шахиншах Ирана Исмаил, происходивший из рода основателей суфийского ордена Сефевие, центром которого стал город Ардебиль. Сефевиды были шиитами, и их противоборство с османами выходило за рамки светского конфликта интересов.
Султану Селиму I, сыну Баязида II, удалось одержать убедительную победу над войском шаха Исмаила в сражении, произошедшем 23 августа 1514 года на равнине Чалдыран (это северо-запад современного Ирана). Обе стороны вынесли из этого сражения яркие впечатления: османы были поражены стойкостью кызылбашей Исмаила, а тех, в свою очередь, поразило наличие огнестрельного оружия у противника, ведь именно пушки и ружья обеспечили османам победу. После Чалдыранского сражения Селим занял Тебриз, столицу сефевидов, но не смог удержать город, не говоря уже о полном сокрушении врага. Исмаил же использовал предоставленную ему судьбой передышку наилучшим образом – очень быстро оснастил свою армию огнестрельным оружием, и османы более не имели преимущества над кызылбашами.
Готовясь к походу на Иран, султан Селим пригласил мамлюкского султана Кансуха аль-Гаури присоединиться к борьбе с «безбожниками»-шиитами, но тот проигнорировал приглашение. Велика была вероятность союза Исмаила с мамлюками. Почему бы шиитам не объединиться с суннитами против общего врага – османского льва? Кроме того, при следующей войне с Ираном, которая представлялась неизбежной, мамлюки могли ударить Селиму в спину. Разум побуждал султана Селима к скорейшему выступлению против мамлюков, тем более что османам давно уже было пора взять под свой контроль всю Анатолию…
Кансуха аль-Гаури мамлюкские эмиры в 1501 году возвели на престол после долгих уговоров. Шестидесятилетний Кансух, начинавший карьеру при Каит-бее, был вполне доволен своим положением, но под давлением вынужден был уступить. Можно подумать, что правитель, пришедший к власти по принуждению, станет исполнять свои обязанности не самым лучшим образом. Но Кансуха нельзя было назвать плохим султаном – он берег и приумножал полученное наследие так, как умел, иногда силой оружия, а иногда и с помощью дипломатии.
Прежде чем приступать к активным действиям, Селим отправил к Кансуху послов с предложением признать себя османским вассалом. Предложение не было так уж плохим, поскольку вассалитет позволяет сохранить часть власти и в этом отношении он предпочтительнее установления прямого правления. Однако султан Кансух был уверен в своей силе и поэтому обошелся с османскими послами весьма жестко: он оскорбил их и сделал своими пленниками.
Титульный лист памфлета об османо-мамлюкской войне (1516–1517), изданного в 1518 году в Базеле.
Константин Капыдаглы. Портрет Султана Селима. XVI век
Все правители и народы, имевшие дело с монголами, твердо усвоили два понятия. Первое – особа посла неприкосновенна. Второе – все оскорбления, нанесенные послу, падают на его повелителя. С теми, кто казнил монгольских послов, Чингисхан и его преемники поступали крайне жестко и по-своему были правы. Поведение Кансуха не оставило Селиму выбора. Если даже османский султан и намеревался решить дело малой кровью, то теперь ради сохранения своего престижа он должен был стереть мамлюков в пыль.
Война с единоверцами-суннитами, которые к тому же были хранителями священных городов, выглядела не очень-то благородным делом, поэтому Селиму пришлось получить у своих улемов три фетвы, которые объявляли Кансуха аль-Гаури и его мамлюков отошедшими от мусульманской общины, а войну против них – священным долгом истинно верующих мусульман. Мамлюки были виноваты в том, что не поддержали борьбу султана Селима против шиитского шаха Исмаила – если вы не выступили против «безбожников», следовательно, вы заодно с ними и заслуживаете наказания.
Как известно, прошлое не определяет будущего. Вера султана Кансуха в несокрушимость мамлюкского государства, опиравшаяся на былые победы, оказалась необоснованной, правда сам Кансух не успел убедиться в этом, поскольку скончался 24 августа 1516 года во время решающего сражения, состоявшегося близ города Дабик, севернее Халеба. Мамлюки имели численное превосходство – их было восемьдесят тысяч против шестидесятипятитысячной османской армии, но исход сражения определили османские пушки и мушкеты. Сам султан Кансух то ли погиб на поле брани, то ли был отравлен своими приближенными, желавшими мира с османами. Эта победа открыла османам путь в Сирию, которая была захвачена ими в течение месяца. Наиболее дальновидные из мамлюкских эмиров (например – халебский наместник Хайр-бей) добровольно переходили к султану Селиму, а тот охотно их принимал и осыпал милостями.
Обратите внимание на место сражения. Оно произошло у сирийско-османской границы, иначе говоря, султан Кансух шел навстречу врагу. Выдвижение мамлюкских войск к османской границе некоторые историки рассматривают как событие, спровоцировавшее султана Селима на дальнейшие действия против мамлюков.
Паоло Джовио. Портрет Султана Кансуха аль-Гаури. 1552
Преемником Кансуха стал его племянник Туман-бей, последний из мамлюкских султанов, и это был тот случай, когда никто из эмиров не вмешался в порядок наследования престола, потому что момент не располагал к переделу власти – какой смысл драться за должность капитана тонущего корабля?
Сорокалетний Туман-бей верил в свою счастливую звезду и не помышлял о том, чтобы сложить оружие. Надо сказать, что, несмотря на все успехи Селима, у Туман-бея были шансы на победу в том случае, если бы удалось склонить к выступлению против османов шаха Исмаила или кого-то из европейских правителей. Однако устроить Селиму «второй фронт» не удалось. Шах пока что залечивал раны, нанесенные недавней войной, а европейские короли были рады тому, что Селим воюет где-то далеко, и не собирались выручать мамлюков, которых с давних пор привыкли считать своими врагами.
Положение Туман-бея осложнилось недостатком средств для найма войск. Казна, которую недоверчивый и осторожный султан Кансух возил за собой, осталась в Халебе и досталась султану Селиму. Вдобавок среди мамлюкской знати, вдохновленной примером сирийских эмиров, которые сохранили свое положение после перехода на сторону османов, разгорались изменнические настроения. Надо сказать, что у османских правителей было одно ценное преимущество, помогавшее одерживать победы. С самого начала строительства Османской империи ни Осман Гази, ни его сын Орхан, ни сын Орхана Мурад, ни те султаны, которые были после них, не доверяли собственной тюркской знати.
Голову Кансуха аль-Гаури доставляют Селиму I. 1581
Если в других государствах представители титульной нации стояли выше других, то в Османском государстве дело обстояло наоборот, и в этом можно легко убедиться, ознакомившись с перечнем великих визирей, среди которых турки составляли меньшинство. Иметь дело с чужаками султанам было проще и спокойнее. Во-первых, грузин, черкес или, скажем, албанец, насколько бы высокороден он ни был, не имел возможности захватить престол, в отличие от какого-нибудь представителя тюркской элиты, предки которого по знатности происхождения могли сравниться с Османом-основателем. Во-вторых, за каждым знатным тюрком стоял свой клан, вдобавок между кланами существовали связи, и все это могло создавать султанам крупные проблемы. В-третьих, знать, обладавшая крупными наследственными земельными владениями, чувствовала себя относительно независимой. Чужаки же, у которых изначально не было ни связей, ни владений, ни чьей-то поддержки, во всем зависели от султанского расположения. Кроме того, считалось, что представители разных народов, находясь на султанской службе, будут стремиться превзойти друг друга, будут стараться служить своему повелителю как можно лучше. Если же основную часть султанских слуг будет составлять один народ, то его представители не станут проявлять особого рвения. Любой, кто изъявлял желание служить султану и служил честно, мог рассчитывать на султанскую благосклонность и прилагающиеся к ней блага. Мамлюкский эмир, добровольно перешедший к султану Селиму, ничего не терял, а только приобретал, так что ряды сторонников Туман-бея таяли день ото дня. В то же время с непокорными османы не церемонились – рубили головы, вешали или сажали на колы.