«И еще одно: хочу рассказать вам, как полагаю, о самой замечательной находке, сделанной в Египте или где-либо еще. Пока я проник только в две камеры, но того, что в них находится, достаточно, чтобы заполнить большинство ваших комнат в В.М. (наверху). Здесь есть еще запечатанная дверь, и один Бог знает, что находится за ней. Причем не количество предметов, а их удивительная красота, изысканная отделка и оригинальность делают эту находку действительно исключительной. Здесь есть трон или кресло, красивее, чем любой аналогичный предмет мебели, ранее найденный в Египте, алебастровые вазы чудесной работы, кровати, стулья, великолепные бусы, четыре колесницы, инкрустированные драгоценными камнями, фигуры царя и царицы, выполненные в полный рост, в массивных золотых сандалиях, с царскими регалиями, бесчисленные ларцы, царские одежды, статуэтки «ша-вабти» высотой 0,9 м, символы государственной власти и т. д. Я не открывал ларцы и не знаю, что в них, очевидно, папирусы, фаянс, свечи, подсвечники и т. п. Все это и многое другое находится в передней камере. Есть еще одно помещение, куда нельзя попасть из-за груд мебели, алебастровых статуй и т. д., высота которых достигает 1,5 м. Мы видим еще запечатанную дверь, за которой, я уверен, находится царь и бог знает что еще. Одни предметы сохранились в превосходном состоянии, другие разрушились, но в целом все это производит чудесное впечатление. Да и есть еще запечатанная дверь! Даже Лакау[3] был впечатлен зрелищем. [Два параграфа пропущены]. Мне это обойдется в астрономическую сумму, но я все же попытаюсь сделать все сам. Полагаю, Картеру и трем его помощникам потребуется не меньше двух лет, чтобы разобраться со всем, особенно если мы найдем многое за печатями. Я вернусь через десять дней и постараюсь увидеться с вами. Искренне Ваш Карнарвон».
Обнаружив археологический объект, являющийся «жемчужиной величайшей ценности», Карнарвон с характерной для него щедростью пожелал, чтобы все желающие могли приехать в Луксор, чтобы полюбоваться на него и порадоваться вместе с ним. Он организовал ряд публикаций в «Таймс», подробно рассказывающих о расчистке внешних камер. Они сопровождались превосходными фотографиями самых замечательных предметов, которые сделал для него один из членов Американской археологической миссии. Таким образом, люди во всем мире могли следить за ходом работ. Гости из многих стран толпой повалили в Луксор, чтобы своими глазами увидеть гробницу Тутанхамона и удивительные предметы старины, содержавшиеся в ней. Лорд Карнарвон помогал им во всем, что было в его силах. Он уделял им массу времени и энергии, делился знаниями, но работа, увы, отнимала у него много сил. Он не был физически сильным и выносливым человеком, а последствия серьезной дорожной аварии, имевшей место несколькими годами раньше, и болезней последних лет негативно отразились на его здоровье. Его дух был крепок и отвага неистребима, на них ничто не могло повлиять, но работа, которую он постоянно выполнял, оказалась для этого человека непосильной.
И тогда к общей слабости и сильному переутомлению добавился роковой укус москита. Любой путешественник по Египту, когда-либо становившийся жертвой этих злобных и опасных существ, в марте и апреле миллионами заносимых в страну горячим южным ветром, знает, как сильна лихорадка и слабость, следующая за их успешной атакой на человека. Шли дни, объем работы увеличивался, отдыхать лорд Карнарвон категорически отказывался, и закономерным следствием такого положения вещей стала серьезная болезнь. Он был вынужден отправиться в Каир к врачам. Те сделали для него все, что было в их силах, использовали все достижения медицинской науки, однако мало-помалу их пациент слабел и рано утром 5 апреля тихо скончался. Пока он боролся со смертью в больничной палате Каира, весь мир, затаив дыхание, следил за его состоянием. То, что он умирает так скоро после совершения выдающегося открытия, казалось всем несправедливостью.
Смерть лорда Карнарвона стала серьезным ударом по египетской археологии. Его место так никто и не сумел занять. В течение долгих шестнадцати лет он посвящал всего себя раскопкам в Египте, отдавая этому делу столько времени, энергии и средств, сколько не мог себе позволить ни один археолог ни до ни после него. Дух Древнего Египта владел им почти двадцать лет, причем с каждым годом увлеченность британского аристократа становилась все сильнее. «Сухие кости» египетской филологии оставляли его равнодушным, а когда египтологи в его присутствии до хрипоты спорили о датах и хронологии событий, его реакцией была лишь сдержанная улыбка. Но он был глубоко покорен изысканной красотой форм и цвета, которые находил в египетских древностях, а его небольшая коллекция в замке Хайклер известна далеко за пределами Англии. Его интересовало только лучшее, и ничего, кроме лучшего, не могло его удовлетворить, а получив лучшее, он начинал верить, что существует нечто еще прекраснее. Его поиски красоты в египетских орнаментах, формах и цветах стали культом его жизни на многие годы. Лорд Карнарвон обладал безукоризненным вкусом и непревзойденным чутьем ко всему истинному. Когда речь шла о прекрасном антиквариате, деньги не обладали для него ценностью, и он часто повторял сэру Генри Роулинсону, что достать деньги легче, чем антиквариат. В процессе работы в Египте лорд Карнарвон общался с представителями всех слоев местного населения, среди которого неизменно пользовался большим уважением. Его надолго запомнили как щедрого работодателя и доброго друга. Его неизменное чувство юмора, сообразительность, способность быстро разобраться в любом вопросе, дружелюбие и старомодная учтивость очень нравились египтянам и завоевали ему множество друзей и среди жителей Востока, и среди уроженцев Запада. Я осмелился говорить о лорде Карнарвоне только как о великом и беспристрастном археологе, отдавшем много лет жизни и огромные средства во имя любви к науке. Дело в том, что я не обладаю достаточными знаниями, чтобы рассказать об этом человеке как пионере цветной фотографии, коллекционере гравюр, картин, книг и т. д. Обо всем этом, равно как и о многом другом, сказано в пространной статье о нем, опубликованной в «Таймс» в день его похорон на Бикан-Хилл (30 апреля).
Фараоны XVIII династии правили около 230 лет, то есть примерно с 1580 года до н. э. до 1350 года до н. э. Их имена таковы:
ПРАВЛЕНИЕ ТУТАНХАМОНА
(«Живой образ Амона»), царь Египта, около 1400 года до н. э.
Когда и где родился Тутанхамон — неизвестно, существуют сомнения относительно личности его отца. Из надписи на скарабее, найденном в храме Осириса в Абидосе, мы знаем, что его мать звали Меритре. В надписи на льве из красного гранита, который находится в галерее Южного Египта в Британском музее, сказано, что он «восстановил памятник своему отцу, царю Севера и Юга, повелителю двух земель, Нимаатра, отпрыску Ра, сыну Ра, Аменхотепу (III), правителю Фив». Вполне возможно, что Тутанхамон действительно был сыном Аменхотепа III от одной из его наложниц, и, называя этого царя своим отцом, он не грешит против истины, однако доказательств тому нет. С другой стороны, Тутанхамон мог использовать слово «отец» как синоним слов «предшественник, предок». Египтологи старой школы понимали надпись, начертанную на льве, предназначенном Тутанхамоном для храма, построенного в Сульбе, в Нубии, слишком прямо, но большинство современных авторов не согласны с ними. Истина заключается в том, что имя отца Тутанхамона неизвестно. Он стал фараоном благодаря женитьбе на принцессе Анхесенпаатон, третьей дочери Аменхотепа IV [4], во всяком случае, такое предположение вполне естественно. Однако, возможно, он избавился от своего непосредственного предшественника Сменхкара (Сакара), который женился на принцессе Меритатон или Атонмерит,, старшей дочери Аменхотепа IV, и завладел его троном.
Взойдя на трон, Тутанхамон был, или, по крайней мере, заявлял об этом, приверженцем культа Атона. Таким образом, он придерживался религиозных взглядов своей жены и тестя. Доказательством тому является фрагмент каменной стелы, хранящейся в Берлине, на которой его называют «Повелитель двух земель, повелитель Востока, повелитель венцов, Тутанхатон, которому жизнь дана навечно». Он не сразу разорвал свою связь с культом Атона, поскольку начал возводить храм или какое-то другое строение, посвященное Атону в Фивах. Это явствует из того факта, что на нескольких камнях, использованых в строительстве его непосредственным преемником Хоремхебом, нанесено имя Тутанхамона. Невозможно определить, в какой степени Тутанхамон был занят строительством, поскольку Хоремхеб объявил какую-то часть его работ своими, уничтожив, где мог, имя Тутанхамона и заменив его своим. Он зашел так далеко, что даже посягнул на известную стелу Тутанхамона, обнаруженную в Карнаке Легреном в 1905 году. Из этой стелы мы знаем «сильные имена» и официальные титулы, принятые Тутанхамоном.
1. Имя Гора. Ка-нехт-тут-мос.
2. Небти-имя. Нефер-хепу-сегер Туаи.
3. Золотое имя Гора. Ренп-кхау-сехетеп-нетеру.
4. Имя Несу-бит. Небхепрура.
5. Имя сына Ра. Тутанхамон.
В некоторых случаях картуш имени содержал знаки , что означает «правитель «Ану юга» (то есть Гермонтиса). Когда Тутанхатон взошел на трон, он изменил свое имя на Тутанхамон, что означает «Живой образ Амона».
Наш главный источник знаний о деяниях Тутанхамона — каирская стела, о которой мы уже упоминали. Из текста, который, к сожалению, в нескольких местах поврежден, мы можем получить представление о состоянии неразберихи, царившем в Египте во времена его восшествия на трон. Иероглифы, обозначавшие год его восшествия на трон, стерты временем. В первых строчках мы видим имена и титулы фараона, который утверждает, что был любим Амоном-Ра, великим богом Фив, Тему и Ра-Хорахти (Ра-Гарахути), богами Ану (Гелиополиса), Птахом из Мемфиса и Тотом, повелителем слов божьих (то есть иероглифов и священных текстов). Он называет себя «хорошим сыном Амона, рожденным от Камутефа» и утверждает, что происходит от славного семени и священного яйца и что сам вел