– Клавдия, произошло преступление из ряда вон выходящее, нам надо решить много вопросов, но прежде ответьте на один вопрос, от этого зависит дальнейшее наше сотрудничество, – он сделал паузу. – Это вы убили своего сына?
– Нет, – просто ответила она, – я никогда бы не сделала своему сыну плохо, у меня никого нет кроме него.
Клавдия задышала часто, глубоко, чтобы усмирить рвущиеся рыдания. Жалость к самой себе и сломанной жизни затопила горячей волной, но она через силу подавила эти чувства, понимая, что не дождётся сострадания. Для всех она убила своего сына и доказать обратное, скорее всего невозможно. Мужчина дал ей время успокоиться и продолжил:
– Вы должны взять себя в руки, понадобится много сил. Я просмотрел материалы дела, и они говорят не в вашу пользу. Мы попытаемся добиться, чтобы дело передали Российской стороне. Между Россией и Египтом есть договор о правовой помощи, который предусматривает выдачу подозреваемого за преступления, срок наказания за которые более одного года. И, если суд признает вас виновной, необходимо добиться, чтобы вы отбывали срок в российской тюрьме, – он перевёл дыхание и уже тише произнёс. – Расслабляться нельзя, надо готовиться к разным сценариям. Мы должны понимать, что находимся на территории другого государства, и стопроцентной гарантии не может дать никто, тем более, что преступление в котором вас обвиняют, предусматривает не только пожизненный срок, но и высшую меру наказания.
Несмотря на жару Клавдию обдало холодом, стало страшно и она ещё больше сгорбилась за столом. Константин Николаевич увидел её реакцию и продолжил:
– Понимаю ваши чувства, и не хочу понапрасну пугать напрасно, но ещё раз повторяю – мы, – на слове мы, он сделал акцент, – должны быть готовы к любому развитию событий.
Клавдия еле заметно кивнула.
– Египетские криминалисты провели все необходимые экспертизы –я просмотрел документы, всё проведено на должном уровне, и мы можем отправить тело вашего сына на родину. Страховая компания согласилась оплатить все расходы по транспортировке, я связался с вашими родителям, они готовятся к похоронам.
У Клавдии заныло под ложечкой и снова густая тоска заполнила пустоты внутри. Она представила как холодное, одинокое тельце везут в аэропорт, искусственные, пышные венки в подъезде родительского дома, мать в чёрном платке, отец курит в поддувало домашней печки. Она, некстати, подумала, во что же оденут Васеньку, хватило бы ума забрать из квартиры новый костюмчик и туфли, в которых он ходил на первое сентября…
– И ещё, вам отказано в услугах государственного адвоката. В этой стране есть такие правила– вы гражданка другого государства и адвокатура может отклонить ходатайство суда об оказании государственной юридической помощи. И если дойдёт дело до суда и огласят приговор, чего допускать совсем нежелательно, вызволить вас из тюрьмы будет почти невозможно! Значит вы должны защищаться сами или придётся нанимать адвоката из частной конторы. Я могу порекомендовать очень толкового, но его услуги стоят около трёх тысяч долларов. Вы должны понимать, что положение очень серьёзное и без адвоката не обойтись.
Клавдия вяло замотала головой пытаясь его перебить:
– Ни у меня, ни у родителей нет таких денег!
– Вы не должны переживать по этому поводу. Необходимые средства уже перечислены на счёт адвоката.
– Но кто дал столько денег?
– Я не могу вам ответить, потому что понятия не имею, – он задумался на несколько секунд, – вероятно, знают ваши родители, они владеют всей информацией. И последний вопрос, на который важно получить искренний ответ, – Константин Николаевич потёр подбородок, – есть какие-то факты, которые вы скрываете? Потому что если это что-то всплывёт во время следствия, и я не буду об этом знать, то просто не смогу ничем помочь.
Клавдия посмотрела твёрдо и покачала головой:
– Я всё рассказала в полиции. Мне нечего добавить, – она видела, что у сотрудника Консульства мелькнула тень сомнения. Но о чём она могла рассказать? Мол приехала замуж выходить, что хотела поменять и веру и страну? И при чём здесь Халил? Какую ясность он может внести? Жених ничего не знает! Если откроет рот, то только осложнит себе и Халилу жизнь. Да имеет ли это значение сейчас в сравнении с той потерей которая случилась?
– Ну, хорошо, пусть будет так, – почему-то нехотя согласился сотрудник посольства, и после некоторой заминки продолжил. – Египетская полиция продлила срок вашего задержания, в связи с выяснением обстоятельств дела. Скажу честно, я не знаю, как долго вам придётся находиться в тюрьме, но мы приложим все усилия, чтобы вы вернулись домой. Наше посольство в Египте направит в МИД страны ноту с просьбой передать в Следственный комитет все имеющиеся материалы по делу. Да, и на днях вы встретитесь с адвокатом. Сейчас принесут еду из ресторана, вы должны поесть.
– Спасибо, – еле слышно сказала Клава, её просто выворачивало наизнанку от еды, которую приносили в камеру. Она уже несколько дней практически ничего не ела и тут поймала себя на мысли, что ест нормально только тогда, когда её вызывают на допрос.
Утром подругам из Украины сообщили, что их депортируют из страны за нарушение закона, а конкретно – за занятия проституцией, и после обеда дам лёгкого поведения сопроводят к самолёту. Они ожидали именно такой поворот событий, знали, что держать их здесь никто не будет без серьёзных причин. Виза заканчивалась и билеты на самолёт оплачены, незачем держать сомнительных дам здесь, хоть и в тюрьме– своих преступников некуда девать, особеннно политических. А этим поставят отметки в паспорте, внесут в чёрный список, и пусть летят голубки, зарабатывают телом на своей исторической родине. Украинки не представляли, что могут сказать на прощание этой несчастной русской, только обнялись крепко и пожелали не падать духом. А Татьяна от души презентовала свою поролоновую циновку бедной русской, у которой будущее рисовалось весьма туманным. Больше она ничем не могла помочь горемычной. Всё это время Клава спала на каких-то тряпках на бетонном полу и подарок оказался просто королевским. Вскоре клацнули камерные замки и конвой вывел Татьяну с подругой на свободу. А к вечеру доставили двух новых женщин, но теперь некому было перевести их криминальную историю, да это не особенно интересовало Клавдию. Женщины общались на одном языке, иногда ругались, переходя на крик, и даже пытались устроить драку, но всё та же, здоровая бабища, которая зарезала своего мужа, быстро утихомиривала склочниц и тушила скандалы. Клавдия совершенно не понимала чужестранных разговоров. Большую часть времени молча сидела поджав ноги и уходила в уголки своей памяти. Но мрачность снаружи и чернота внутри настолько иссушали её, что она нуждалась хоть в какой-то светлой иллюзии. И Клавдия представляла, как идёт держа за руку Халила по колено в прозрачной лазурной воде, или они, свежие, влюблённые пьют кофе на террасе его городской квартиры, она в белом, ситцевом платье, а на коленях лежит огромная, красная роза. Или они стремительно идут навстречу друг другу, красиво одетые, а прохожие провожают их завистливыми взглядами. Все эти фантазии напоминали те сентиментальные индийские фильмы, которые она увлечённо смотрела в детстве. Ей так легко и приятно было находиться в этом красочном мире иллюзий, что иногда, она даже забывала, что окружающий мир сейчас состоит из мрачных красок глины, песка, тоски и горя.
Клавдия чувствовала себя отвратительно, её постоянно мутило от тюремной пищи, от запахов пота и хлорки. К ней пытались обращаться, иногда предлагали сигареты и какую-то еду, но она мотала головой в знак того, что ничего не понимает и ничего не хочет. Женщина потеряла счёт часам и дням.Только в окно камеры видела рассвет и закат, и мулла пел несколько раз в день. Некоторые женщины садились на колени и бубнили долго свою молитву, положив перед собой Коран, только эту книгу можно было держать в камере.
Наконец-то произошла встреча с адвокатом. Его звали странным для Египта именем Гийом. Много лет назад мать француженка поддалась чарам темпераментного египтянина в те времена, когда они ещё были студентами Университета Нантер-ля-Дефанс в Париже. В последствии, после юридического колледжа в Каире, Гийома отправили учиться в тот же Университет на отделение французское и российское право. Это был человек весьма интересный со всех сторон. Пятидесяти лет, невысокого роста, импозантный, с хорошими манерами, маленькими, чёрными глазками и наманикюренными ногтями. Наблюдалось в нём какое-то несоответствие– двигался мужчина плавно, если не сказать кокетливо, и это расслабляло собеседника. Однако вёл беседу так чётко и хитро, что сложно было укрыть какую-либо информацию. Адвокат прекрасно говорил на русском языке, что облегчило взаимопонимание с подзащитной. Клавдия сразу обратила внимание на элегантную одежду, очки от знаменитого кутюрье и на массивные, золотые часы. Женщина очень быстро поняла, что юрист не зря ест свой лаваш и берёт баснословные гонорары. Он готовился к встрече с русской. Вопросы сыпались один за другим, не оставляя время на раздумье. Адвокат рассказал, что один его коллега видел фото Клавдии в газете и поделился очень интересной информацией. Дело в том, что не так давно этот товарищ– тоже адвокат, делал орфи-контракт, для красивой русской женщины с одним молодым египтянином. Так он выяснил личность Халила, и уже хотел составить с ним беседу, но прежде всё-таки решил посоветоваться со своей клиенткой. Клавдия испугалась и только яростно замотала головой:
– О нет, прошу вас не вмешивайте его, он очень уважаемый в городе доктор и не имеет к этому никакого отношения.
– Вы виделись с ним в день убийства?
– Нет, мы должны были встретиться вечером, после ужина.
– Какие отношения были между Халилом и вашим сыном?
– Они были почти друзьями, – Клавдия немного смутилась, вспоминая раздражение Халила, и психи сына, когда будущий муж оказывал ей знаки внимания. Однако решила, что это не имеет никакого значения, и нет смысла упоминать мелкие, ненужные подробности. – Во всяком случае, они ладили друг с другом.