– Добрый день, уважаемый Мустафа. Я получил все необходимые документы, для передачи Спиридоновой российской стороне. Хочу вас попросить кое о чём, – он сделал паузу, чтобы дать собеседнику время усвоить информацию.
– Да, я слушаю. Надеюсь, что ваша просьба не выходит за рамки моих полномочий.
– Уверен, что это в ваших силах. Вы могли бы решить вопрос с размещением Спиридоновой в отеле буквально на несколько часов, тем более, что в камере хранения стоит её багаж? А я повлияю на страховую компанию, которая сможет оплатить проживание и перелёт. Для такой крупной компании это не большие растраты. И ещё, убедительно прошу вас держать как можно дольше в неведении средства массовой информации. А завтра я самолично прибуду в город, чтобы препроводить русскую на самолёт.
– Конечно, Константин Николаевич, я всё сделаю в лучшем виде. Надеюсь, что не произойдёт непредвиденных ситуаций. Сами понимаете, что я рискую своими погонами. Вы гарантируете, что с документами из министерства всё в порядке?
– Не извольте беспокоиться, оригиналы документов у меня на руках, и вы их завтра получите, просто хотелось, чтобы Спиридонова провела ночь в комфортных условиях, нормально поела и приняла душ перед отправкой в Россию. И ещё– она никуда не денется из отеля, потому, что у неё нет паспорта, нет денег, да и адвокат присмотрит, но если у вас есть какие-то сомненья, вы можете приставить в отеле своего человека.
– Всё в порядке, обойдёмся без лишних людей, думаю, что адвокат не станет рисковать своей репутацией. Тем более, что я наслышан о нём, как о человеке с солидным послужным списком.
У Мустафы груз с плеч свалился. В Египте складывалась не спокойная обстановка, по стране прокатилась волна демонстраций, в ходе столкновений были человеческие жертвы. В крупные города власти ввели бронетехнику. Эта политическая лихорадка могла стать причиной уменьшения количества туристов. Для Мустафы важной задачей являлось сохранение порядка в большом туристическом центре и обеспечение безопасности жителей и иностранцев. А когда не спокойно, то в страну сразу лезет криминал, солдаты удачи, сомнительные личности, и в связи с этим люди Мустафы работали в удвоенном режиме. Возможность избавиться от дела и тела Спиридоновой обрадовала полицейских. Со своим преступным элементом разбираться как-то проще, а вот с иностранцами, тем более женщиной, можно нажить много проблем. Не ровен час вмешается комиссия по правам человека, раструбят на весь мир о том, в каких условиях несчастная русская содержится, тогда Мустафе головы точно не сносить.Тем более, что её виновность поставлена под сомнение, в связи с тем, что всплыла фигура Рамона. Фигура странная, тёмная и уже мёртвая. Он проживал в тихом, бедном квартале, куда не заглядывали туристы. Двухэтажный дом был рассчитан на несколько хозяев, а его однокомнатная квартира находилась на первом этаже и имела отдельный вход со двора. Поэтому никто из соседей не видел и не обращал внимание, с кем дружил Рамон, кого приглашал к себе и во сколько возвращался. Сам колумбиец характер имел не особенно общительный и дружить по-соседски не особенно стремился. То же самое о нём рассказали и на работе. Приходил утром, загружал свой грузовик ящиками, получал накладные и отправлялся по точкам. Два раза месяц в компании с напарником сопровождал груз в морской порт Александрии. Всё это Мустафа узнал до того, как отправил за колумбийцем наряд полиции. Причин для ареста пока не было, а вот поговорить о том трагическом дне очень хотелось. Ведь если Рамон и не имел к убийству никакого отношения, то точно мог видеть, кто заходил и выходил из корпуса. Полицейские распределились вокруг дома, на случай того, если колумбиец замыслит улизнуть. Но, как не стучались и не звонили, никто не открывал. Полицейский надавил на дверь, а она оказалась незапертой. Когда он вошёл, то в полумраке чуть не споткнулся о тело Рамона. Тот лежал с открытыми, удивлёнными глазами, широко распахнув руки и нелепо раскинув босые ноги. Позже полицейские выскакивали во двор и опорожняли свой желудок, потому что картина наблюдалась отвратительно-ужасающая. Рамону разрезали горло, и через образовавшееся отверстие вытащили язык. Это была жестокая смерть и совершенно неожиданная, от того на лице жертвы отразилось мучительное удивление. Под головой натекла большая лужа крови, которая уже почти засохла. Полицейские аккуратно перешагивали, чтобы не вляпаться и не испортить экспертам плацдарм для розыскных действий. На первый взгляд, лежал он в таком неприглядном состоянии уже более двух суток, и по комнате пополз зловонный запах разлагающейся плоти– это и понятно, в квартире стояла жара, несмотря на опущенные жалюзи. Вокруг всё было перевёрнуто вверх дном. При беглом осмотре стало понятно, что хозяин и при жизни особой чистоплотностью не отличался– на кухне скопилась грязная посуда, над мусорным ведром роились мухи, ещё и убийца довершил картину хаоса– вытряхивал из шкафов вещи, переворачивал ящики тумбочек и столов. Искал что-то. Мустафа действовал быстро– отдал приказ перерыть всё на работе в личных вещах убитого. Выдернули из постели владельца фирмы, на которой работал колумбиец, и тот поведал, что принял Рамона на работу около пяти лет назад, когда тот ещё толком не говорил на арабском языке. Ему подогнали убитую тачку, и колумбиец за три дня поставил её на колёса, и вот после этого испытательного срока его приняли экспедитором и водителем по совмещению. Работал он справно, со всеми был любезен, но так, чтобы закадычно ни с кем не дружил. Товар развозил по городу и два раза в неделю, загруженный под завязку, доставлял фрукты в порт Александрии, и оттуда забирал комплектующие и запчасти для автомобилей. На фирме числился большой технопарк, состоящий из автомобилей, грузовиков, рефрижераторов японского, немецкого и французского производства, и всё время что-нибудь ломалось. Составили запрос в Министерство внутренних дел и юстиции Колумбии на предмет того, что их гражданин безвременно скончался на территории другого государств, и если есть родственники, желающие забрать тело для захоронения, то после всех необходимых процедур, они смогут это сделать. И, конечно, на предмет того– не попадал ли Рамон в поле зрения Колумбийской полиции? Но Мустафа понимал, что ответ придёт не раньше, чем два дня. Пока этот запрос будет перекидываться из кабинета в кабинет, от инстанции к инстанции, утечёт много воды. А действовать надо быстро. Вскоре уже появились первые результаты: патологоанатом сообщил, что тело стало мёртвым чуть более сорока восьми часов. Киллер то ли торопился, то ли прирождённым убийцей не являлся, поэтому резал грубо и топорно, в связи с чем, жертва умерла не сразу, потеряла много крови и мучилась. Вероятнее всего, Рамон знал визитёра, одет был по-домашнему в одни шорты. Дверь открыл и впустил убийцу без боязни, поэтому не оказал сопротивления, и когда нож полоснул горло на лице отразилось великое изумление. Перерыли все окрестные кусты, контейнеры с мусором и всё что можно было обшарить в радиусе почти двух километров, но орудия убийства так и не нашли. Кое-что выяснили, когда переговорили с напарником, с которым Рамон постоянно возил товар в Александрию. Выяснилась лишь одна странность– каждый раз, как только они возвращались в город, колумбиец настаивал на том, чтобы отвезти напарника домой, а сам ехал в гараж, разгружать автозапчасти. Египтянин особенно не сопротивлялся– после долгой дороги хотелось скорее в душ, к накрытому столу, к жене и детям. Однажды напарник забыл сумку с документами в кабине, и когда через два часа спохватился и позвонил в гараж, то выяснил, что Рамон ещё не появился. А на утро он поинтересовался, не случилось ли чего с машиной или с ним, на что колумбиец ответил что-то невнятное. После этого случая египтянин стал замечать, что по отметке в журнале прибытия, Рамон появляется в гараже спустя полтора-два часа. Напарник ничего не рассказал шефу, но сделал вывод, что тот успевает калымить на машине, принадлежащей компании. Никто не заволновался и не начал искать убитого, потому что после долгих поездок он, как правило, брал выходные на три-четыре дня.
Мустафа устал за день, как собака, но всё-таки решил позвонить адвокату, рассказать в деталях о новой информации и договориться о том, в какое время он передаст с рук на руки гражданку Спиридонову.
Глава 8
Мулла пропел четвёртый раз, значит, время шло к четырём часам дня. Клавдия не знала куда и зачем её повезут, но то, что она не вернётся в камеру стало понятно, когда охранница, которая пришла за ней, жестами объяснила, чтобы Клава забрала свои вещи. Что она думала, когда шла по душным, длинным коридорам? Женщина не знала какое число и какой месяц, она сбилась со счёта, да и давно перестала считать. За всё это время в камере практически ничего не происходило. Несколько раз в неделю приходила надзирательница и уводила кого-нибудь на допрос или на свидание. Клава слышала, да и в кино смотрела о жестокости в русских тюрьмах. Но здесь никому ни до кого не было дела. Её никто не долбал, не унижал, да и вообще на неё почти не обращали внимания. Женщины переговаривались между собой, читали Коран, молились, иногда даже тихо смеялись. Когда пытались заговорить на непонятном языке, русская только пожимала плечами. Чаще всего к ней обращалась старая египтянка. Клава вспомнила рассказ Татьяны о том, что к бабке-повитухе обратилась женщина, которая изменила своему мужу и забеременела. Несчастная справедливо боялась, что муж может до смерти забить её плетями на глазах у детей и родственников, вот приползла на коленях, умоляя спасти её и её брак. Про клинику и речи нет– аборты в Египте запрещены законодательством. Старуха не ради денег, а от жалости к любвеобильной сделала криминальный аборт, от которого несчастная скончалась едва добравшись до дома. По законам Египта с такими преступниками не особенно церемонились, и если бабке оставили жизнь, то срок припаяли до того приличный, что надежды увидеть небо с другого ракурса, а не из окна тюремной камеры, не осталось. Вот это серое, морщинистое лицо с внимательными глазами-бусинами стало для Клавдии телевизором, радио, газетой, журналом, книгой. Это лицо стало для неё окном в другой мир, который она не понимала. А бабуся садилась рядом, протягивала кусок лепёшки и чётко проговаривала: