– Вот только не надо ничего говорить фаталист Петя! Моя вина со мной и останется на всю жизнь, невзирая на то, через призму какой философии на это смотреть. И ещё – сегодня встретим новый год, и ты уходи. Наша история закончена. Ничего не обещай, не клянись, чтобы потом не пожалеть о сказанном.
Клава поднялась, подошла к окну и уставилась в ночь. А там ребятня и взрослые беззаботно кувыркались в снегу, пускали в небо петарды, открывали шампанское и пили из пластиковых стаканчиков, целовались и радовались будущему счастью. Клава вспомнила слова матери, что надо быть счастливой здесь и сейчас, потому что никто не знает когда оно придёт это счастье и какое оно на вид. Наверное для каждого оно своё и для каждого оно имеет свой цвет, запах, вкус и время.
Пётр сел за стол, положил на тарелки себе и Клавдии по куску запечённого мяса, разлил водки по рюмкам, залпом выпил и твёрдо сказал:
– Я хочу, чтоб ты уяснила себе раз и навсегда. Я никогда не смогу уйти от тебя, даже если бы я захотел, даже если ты выгонишь меня! Я всегда хоть тенью от дерева буду рядом, потому что жизнь слишком коротка, чтобы позволять столько потерь.
– Я беременна, – Клавдия повернулась и с вызовом посмотрела на Петра, – от Халила, уже три месяца. Вот видишь, какая это Египетская сила, которая никак не хочет отпускать и теперь будет со мной до самого конца.
Пётр ещё налил себе полную рюмку, залпом выпил и облегчённо сказал:
– Ну слава Богу, я то думал, что ты меня не любишь, и ищешь всякие причины, чтобы турнуть. Да какое счастье, что в тебя вселилась эта Египетская сила!
Пётр выскочил в коридор, пошарил в карманах куртки, подошёл, обнял Клавдию и протянул маленькую бархатную коробочку.
– Пожалуйста, будь моей женой.
Она с юности любила проводить время в шляпном отделе, примеряя различные шляпки-фетровые, соломенные, кожаные, разных размеров, фасонов и расцветок. Клава понимала, что не станет их покупать, сначала потому, что у неё просто не хватало денег, позже, что к каждой шляпке нужны соответственные туфли или сапожки и, конечно же, перчатки и шарф, но тогда было время тотального дефицита. И когда Клавдия решила, что можно себе позволить стать дамой в шляпе, вдруг растерялась, потому что понятия не имела, куда сможет одеть эту красоту. Она с улыбкой представляла, что волочёт из магазина пакет с картошкой и сосисками на каблуках и в бордовой фетровой шляпке с кокетливым, бархатным бантом на боку. Или втискивается в битком набитый автобус, придерживая жёлтую, соломенную шляпу с широкими полями и передаёт деньги за проезд. Зато сейчас, когда у неё был большой живот, и даже пройтись по магазинам Пётр не отпускал её одну и везде возил на автомобиле, Клавдия позволила себе множество шляпок, шляп и шляпенций. Постепенно боль утраты притуплялась. В комнате Васи переклеили обои и поставили детскую кроватку, остальные вещи так и остались на своих местах– так решили оба.
И однажды весной за несколько дней, как отправиться в роддом, Клавдия опять увидела незнакомый номер. Египетский адвокат много извинялся за беспокойство и уверял, что это последний его звонок. Он только хотел сообщить, что Халил в тюрьме покончил жизнь самоубийством и теперь можно уж точно поставить точку в этом ужасном деле. А женщина посмотрела на свой огромный живот и подумала, что точки в этой истории не будет никогда.