«Нет, всё решено, счастье есть! Счастье рядом и надо стремиться к нему, а не прятаться в кусты при первом препятствии. Да и какое это препятствие– принять ислам. Ради их будущего необходимо решиться на этот поступок!»
Так думала Клавдия, снова и снова убеждая себя и находя резоны и аргументы, оправдывающие её предстоящий шаг. Но душа её трепетала и волновалась, сама не желая этого.
Клавдия находилась в задумчивом настроении, тревожно спала и плохо, без аппетита ела. Пришлось принимать не простое решение. Она изначально готовилась к переменам, но то что хотел от неё Халил, казалось слишком радикальным. То что начнут говорить о ней коллеги, подруги и знакомые Клавдию беспокоило мало, но как она объяснит свой поступок родителям? Халил не торопил с ответом, но она сама понимала, что надо всё закончить до отъезда. Какой-то странный предстоял выбор между Богом и Богом. Она хотела понять про себя, что делает, зачем и как будет жить с этим дальше. Клава старалась убедить себя в том, что никого не предаёт, ничего в общем-то не изменится и нет никакого душевного насилия. Она так же верила в добро, знала, что нельзя воровать, чревоугодничать, пьянствовать, что надо уважать родителей и не грешить. Но что такое грех, и не совершит ли она этот самый грех, если решится принять ислам? В её голове всё перемешалось, Клавдия никак не могла упорядочить свои мысли, и тогда женщина решила думать рационально, посчитать все плюсы и минусы, все за и против. Мысли о том, что она обретает семью, обеспечивает Василию будущее образование, что они будут жить в тёплой стране, на берегу моря, перевесили все другие соображения, и после недолгих подсчётов само собой пришло твёрдое убеждение. Сразу стало как-то легче, и этим же вечером она решила поговорить с Халилом, тем более что оставалось пара дней до их отъезда.
Они сидели под большим зонтом, потягивая ледяной фруктовый коктейль из трубочек. Из большого глиняного кувшина бил фонтан, расплёскивая прохладную воду, вязкий аромат экзотических цветов исходил от замысловатых клумб и играла музыка. Неуёмный Василий визжа резвился в бассейне с аниматорами. Такая обстановка не располагала к беседам на серьёзные темы, но Клавдия решила не откладывать и поговорить именно сегодня:
– Халил, любовь моя, – Клавдия поцеловала его в губы, она позволяла себе быть сентиментальной и ласковой с Халилом пока только в отсутствии Василия, чтобы не вызвать ревностные чувства у сына, – мне было не просто принять это решение, но став твоей женой, мы с Васей будем рядом с тобой всегда, как говорится в радости и в горе, и поэтому до нашей свадьбы, я пройду этот обряд. Теперь ты можешь поговорить со своими родителями, а я буду разговаривать со своими.
Клавдия тягостно вздохнула, она понятия не имела с какой стороны начинать этот разговор с матерью и отцом, но то, что мягко говоря шокирует их, предполагала. Только её будущий муж был счастлив от происходящего, он расцеловал её и с разбега прыгнул в бассейн, обдав брызгами.
Глава 3
Ничего не предвещало беды, только жуткие сны видела Клавдия, но днём старалась гнать от себя плохие мысли и очень чётко следовала совету Козьмы Пруткова – «Хочешь быть счастливой – будь!» А до счастья оставалась одна зима, один новый год и её сто лет одиночества останутся позади, сто лет одиноких ночей, одиноких праздников и вечеров. Вскоре они возвращались в Россию и Клавдия начала укладывать багаж заранее, чтобы ничего не забыть, большую часть она решила отвезти к Халилу– не имело смысла везти летние вещи назад, всё равно вернутся в конце мая.
Сразу после завтрака Клавдия с Василием отправились в город за покупками и подарками для друзей. Они не торопясь прохаживались между огромными мешками с каркаде, с палочками корицы, красного и чёрного перца, куркумой, карри, гвоздики и ещё великого множества различных чаёв и специй. Они много смеялись, ели мороженое, пили чай в уличных кафешках, наблюдая за прохожими, туристами, за бедуинами, которые неспешно шастали по улицам, ведя за собой на верёвке верблюдов или осликов с привязанным к заднице мешочками, чтобы те не загадили тротуары, и не испортили аппетит туристам. Они долго выбирали платки и вышитые туники из тонкой ткани, сумки из кожи питона, разноцветные майки, которые шили тут же в мастерских, приляпывая значки знаменитых фирм «Адидас», «Лакост» или «Найк». Васька клянчил всякую мелочь-магнитики, ручки с изображением фараонов, брелоки в форме верблюдов– он мечтал осчастливить этими сувенирами своих школьных дружков. Если бы знала Клавдия, чем закончится этот день, она бы запомнила каждую секунду этого счастья и спокойствия. К обеду, усталые, они вернулись в отель.
Клавдия опять силком выгоняла из бассейна Василия, чтобы он поспал в послеобеденную жару. Она наклонилась над водой, вылавливая скользкое загорелое тело и уцепившись с хохотом потащила к бортику, мальчишеские пальцы соскользнули, оставляя царапины на запястьях. Клавдия ругнулась на него громко в сердцах, легко шлёпнула по заднице. Она отправила сопротивляющегося сына в номер, приказав смотреть телевизор и есть фрукты, зная, что через пару минут он заснёт глубоким сном от усталости. Женщина отметила краем глаза, как заворчали между собой, лежащие недалеко в шезлонгах, толерантные норвежцы– они считали вопиющим повысить голос на ребёнка, а тем более дать шлепка.
«Идиоты, – подумала Клавдия, – считают, что лучшее воспитание, это отсутствие воспитания. От того растут дети и не знают кем вырастут». Вспомнила анекдот и засмеялась про себя:
Спрашивают маленького мальчика:
– Валя, а когда ты станешь большим, ты кем будешь?
– Если девочкой, то артисткой, если мальчиком, то космонавтом!
Клавдия шла по берегу, загребая горячий песок ногами. Ей хотелось побыть в одиночестве и подумать. Когда она дала согласие принять ислам, это было взвешенное и рациональное решение, которое находилось далеко от принципов и убеждений. Как плата за комфортное проживание в тёплой, мусульманской стране.
«Наверное надо идти на какие-то жертвы ради Васечки, ради будущей семьи. А родители поймут, только правильные слова надо подобрать».
Так она думала, сидя с закрытыми глазами в шезлонге, последний раз перед отъездом наслаждаясь солнцем и покоем. Если бы она знала, что это был последний раз! Клавдия задремала. Она не ощущала сколько прошло времени и издалека, сквозь сон, услышала чужой голос.
– Мадам. Вы слышите меня, мадам!
Клавдию кто-то тронул за плечо. Она открыла глаза. Перед ней выстроились мужчины в полицейской и штатской одежде. Они выглядели как-то нелепо в строгой форме, застёгнутые на все пуговицы возле лазурного моря, жёлтого песка и полуголых туристов, которые стали поднимать головы и с интересом рассматривать намечавшееся представление.
– Клавдия Спиридонова? – лысый мужчина наклонился над ней и тонул за плечо. Она узнала сотрудника отеля, который с трудом и сильным акцентом, но говорил на русском языке.
– Да, это я. Что вам угодно? – с беспокойством спросила Клава и начала спешно надевать на себя бриджи, пёструю футболку, лёгкие парусиновые тапки. Она неуютно чувствовала себя в бикини рядом с этими, слишком одетыми мужчинами.
– Вы должны пройти с этими господами, они ответят на все ваши вопросы – лысый указал на полицейских. Клавдия поднялась, ничего не понимая, и странная процессия потянулась в сторону отеля.
– Вы можете мне объяснить, что происходит?
Стало как-то холодно и зябко, в животе образовалась пустота. Женщина семенила в компании полицейских, от которых резко пахло потом. Ноги вязли в песке, она цепляла за локоть лысого сотрудника отеля. Она отметила про себя, что только он из всех присутствующих говорит на русском, и может хоть что-нибудь объяснить. Клава теребила рукав его белоснежной рубашки и заглядывала в глаза, пытаясь прочесть суть происходящего. Но он молча шёл, тяжело дыша, и чёрные глаза ничего не выражали. И от этого молчания Клавдия начала паниковать, она оглядывалась вокруг, но всё происходило, как всегда, журчали фонтанчики, пахло едой из ресторана и только люди вокруг замерли и провожали её немым вопросом.
Молчаливая процессия вышла из отеля, и все расселись в поджидавшие автомобили. Клавдия сидела, зажатая двумя полицейскими на заднем сиденье. От острого запаха, исходящего от их тел, и от какого-то непонятного страха к горлу подступила кислая муть. Дорога и ветер из окна немного успокоили, Клава стала размышлять:
«Какое-то недоразумение, сейчас всё прояснится, и я вернусь в отель. Вот только в сумочке денег мало, но на такси хватит. Надо быстрей вернуться, а то Василий проснётся и потеряет меня».
Кабинет, в который её завели, оказался достаточно комфортным и просторным, кондиционер под потолком, полузакрытые жалюзи, чистый, большой, деревянный стол. Напротив сидел не молодой, подтянутый, в полицейской форме араб.
«Наверное, большой чин, судя по выправке, погонам и потому, как все к нему обращаются, во всяком случае, главный из присутствующих», – подумала Клава.
Он жестом пригласил её сесть напротив, а за соседним столом разместились ещё двое мужчин, и она поняла, что один будет записывать разговор, а второй, одетый в штатскую одежду, переводить. Клавдия села на краешек стула, в любой момент готовая подскочить и покинуть кабинет, но воронка беседы закручивалась всё глубже и глубже, оставляя всё меньше света и воздуха.
Сначала вопросы были традиционными вроде тех, что пишут в анкетах: фамилия, имя, отчество, год рожденья. Полицейский спрашивал о сыне и уточнял место пребывания в Египте. Она отвечала быстро и без запинки, стараясь как можно быстрее покончить с формальностями и скорее перейти к сути. Только, когда этот мужчина спросил о цели визита, Клавдия на секунду замешкалась, но не стала распространяться об истинных намерениях, а ответила сухо– приехала с сыном на отдых и достопримечательности посмотреть, в общем -туристическая. Потом её вежливо попросили рассказать о том, как она провела сегодняшний день. Клава вспоминала, стараясь не упустить ни одной мелочи. Её уже начали раздражать пустые вопросы, и она еле сдерживалась, чтобы не наговорить грубых слов. Никто ничего н